Сирийский рубеж 2

А вот Тобольский удивился. Он посмотрел на меня, не зная, что и сказать Петрову.

— Да, но не сразу, — ответил я.

— Понял, — расстроился Кеша.

— Чего случилось? — спросил я.

— Да у меня рюкзак был. Специально жена собрала. Там консервы, печеньки, ну и…

— Водка?! — хором спросили несколько человек.

Один из них был и Тобольский. Я и забыл, что свадьбу Кеши отметить не успели. Вот он наверняка и взял с собой, чем можно проставиться.

— Пять бутылок «Золотого Кольца».

Тут расстройству коллег не было предела. Конечно, сегодня бы никто не пил, но повод и свободный день всегда найдётся. «Золотое Кольцо» не испортится и не протухнет.

— Лучше бы ты ничего не говорил, — расстроено сказал Рашид Ибрагимов.

— Если вопросов нет, отдыхаем. Подъём в 05:00, — объявил Тобольский.

Олег Игоревич отвёл меня в сторону, чтобы добавить кое-что к сказанному.

— Чагаев предупредил, что в любой момент всё может измениться. Загвоздка возникла по вине какого-то самолёта, который должен был работать с нами в группе.

— В смысле? Что за самолёт?

— Понятия не имею, но тоже какой-то «перспективный». Так что, работаем по плану боевых действий.

Глава 14

В назначенное время все лётчики начали просыпаться. В такие моменты я обычно занимал «выжидательную» позицию. Сейчас самые «испачкавшиеся» за ночь первыми займут туалет и умывальник, а ждать очередь слишком долго. Так что лучше в это время ещё полежать.

В Тифоре есть водопровод, так что проблем с наличием воды для умывания нет. Вот я и собирался позволить себе ещё 20 минут побыть в горизонтальном положении в кровати с закрытыми глазами. Однако, кое-кто решил рассказать всем о своей беде.

— Уф, где мои тапки? Кто взял, признавайтесь?! — ругался Рашид, не найдя под кроватью обувь.

— Чего ругаешься? Я надел по-братски, — ответил ему Рубен, передавая тапки.

— Да я брат, тебе и так бы одолжил. Ты ж мне как брат. А у брата…

Тут уже не выдержал Тобольский.

— Так, братья, вы по каким документам такие родственники? — спросил Олег Игоревич, который только встал и собирался идти умываться.

— Товарищ командир, мы с одной деревни в Карабахе. Только он с северного склона, а я с южного. Считайте, что близкие родственники, — объяснил Ибрагимов.

Тобольский покачал головой, понимая, насколько с этими двумя парнями будет сложно. Шебутные, эмоциональные, но как специалисты достойные.

Когда все привели себя в порядок и перекусили, мы отправились на традиционное мероприятие перед вылетом — постановку задачи. Перед данным мероприятием Тобольский получил доклад о готовности. В нашем распоряжении на перебазирование оказалось много техники.

К 6:00 мы прибыли в класс предполётных указаний. Командир полка Бунтов уже сидел за центральным столом, рассматривая карту на стене. Напротив него за столом — замполит Виниров. Сергей Александрович излучал уверенность, статность и осматривал всех входящих оценивающим взглядом.

Его слегка скрученный кончик носа так и норовил кого-то «зацепить».

— Побыстрее, товарищи лётчики. У вас ещё много работы сегодня, — торопил нас Виниров.

— Не у вас, а у нас, — тихо сказал я замполиту, пройдя мимо него.

Виниров скривился. Если честно, начинает надоедать, что Бунтов и замполит слишком часто оговариваются.

Следом за нами появились и самолётчики. Смешанный полк — он на то и смешанный, что в нём «всего помаленьку».

— Товарищи офицеры, предлагаю начать, — объявил Бунтов, когда последний человек вошёл в кабинет. — Командирам эскадрилий, подразделений и должностным лицам доложить о готовности.

Сначала доложились связисты, инженерно-авиационная служба, тыл и командный пункт. Далее пришла очередь и командиров эскадрилий.

— Первая, — объявил Бунтов.

— Личный состав первой эскадрильи готов. В строю 4 Су-25 и 4 Су-17М4.

— Понял. Вторая, — обратился подполковник к Тобольскому.

— Вторая готова. К перелёту подготовлены 6 Ми-8, 8 Ми-24. 4 Ми-28 в стадии подготовки.

— Принято. Теперь третья, — повернулся Бунтов к следующему командиру эскадрильи.

В смешанном полку, которому предстоит перелететь в Латакию, техники много. Помимо эскадрильи штурмовиков и истребителей-бомбардировщиков, а также нашего подразделения, Бунтову в подчинение дали эскадрилью МиГ-29/МиГ-23 и эскадрилью Су-24/Су-24М. Командование основательно подошло к вопросу решения проблемы в Сирии.

Осталось только понять, только ли с «Сирийской национальной армией» нам придётся столкнуться.

Задачу Бунтов поставил быстро, объяснив все тонкости и обозначив сроки перебазирования. Нашей эскадрилье определили выдвигаться двумя группами.

Сначала летит передовая команда в составе 4 Ми-24 и 4 Ми-8. Выполняет осмотр лётного поля и высаживает техсостав.

После постановки Леонид Викторович оставил меня и Тобольского, чтобы объяснить ещё кое-что.

— Я лечу с вами в передовой команде. Виниров остаётся здесь. Первое и самое главное — быстро определиться с возможностью приёма полосы.

— Если «бетон» плохой? — спросил Тобольский.

Бунтов пожал плечами.

— Задача стоит всех перебазировать. Мне командующий уже с пяти утра названивает и грозится на Родину отправить, — нервно покачал головой командир полка.

— Чагаев может, — сказал я, и Бунтов задумчиво посмотрел на меня.

Чтобы это значило, мне было неясно.

Следующим этапом был всеми любимый, приятный сердцу и душе, медицинский осмотр. И тут как никогда проявился горячий характер двух братьев по Нагорному Карабаху.

Как только Рашид вышел первым из кабинета врача, то на его лице всё уже было написано. Там девушка.

— Рубенчик, там такая спелая клубника. Волосы, глаза, губы…

— А нос? — спросил Хачатрян.

— Что нос? Ты что, ханым по носу выбираешь?

— И не только. Но вот если нос аккуратный, маленький. Такой кнопочкой, что хочется на него нажать… ай, Рашид, я вообще все предложения путаю!

Пока братья обсуждали красоту доктора, я решил их подвинуть.

— Командир, вы аккуратнее. Она «колючая» как дикобраз, но красивая, — предупредил меня Рашид.

— А ты где у неё колючки увидел? Куда уже успел залезть? Может ты ей не понравился? — возмущался Рубен.

— Эй, слушай, как я могу не понравиться?! Я когда к твоей сестре пришёл на прогулку позвать, что мне твой отец сказал?

— Пошёл отсюда. Восемнадцать исполнится, тогда и придёшь, — ответил ему Хачатрян.

— Вот! Это он мне шанс дал, поскольку оценил мою привлекательность и мужественное лицо.

Интересно эту братву слушать, но времени нет на эту миниатюру. Я открыл дверь и вошёл в кабинет. И тут всё стало понятно, почему Рашид говорил о «колючках».