Сирийский рубеж 2

Я моментально почувствовал стойкий мускусный аромат с нотками корицы.

За столом в белом колпаке и халате, мило зевая и прикрывая рукой рот, сидела Антонина Степановна Белецкая. Такая же красивая и собранная.

— Ну, здравствуй. Я вернулся! — не сдержал я улыбки.

Тося подняла голову и посмотрела на меня. Её глаза искрились от радости. В них были нежность и теплота, что меня определённо радовало. Она тоже ждала встречи. Медленно встав, она стянула колпак с головы.

— Здравствуй, Саша.

Но почему-то Белецкая медлила подойти ко мне, будто сдерживала себя. Только нижняя губа слегка вздрагивала. Ощущение, что хочет расплакаться.

— Как же я мог не приехать. Правда, не знал, что ты сейчас здесь. Гостинцев тебе привёз.

Я подошёл к ней и обнял за талию, притянув к себе ближе. Уткнулся в её волосы и втянул поглубже пряный запах её духов «Клеопатра».

— Я правда рада тебя видеть, но возможно, лучше бы тебе не стоило сюда приезжать. Когда ты был дома, мне было спокойнее за тебя. Здесь каждый вылет может быть в один конец. Я хочу, чтобы ты жил, несмотря ни на что. И без разницы со мной или без. Главное — живой.

— Не переживай. Всё будет хорошо. Я заговорённый, — попытался я приободрить Антонину, немного отстранившись и приподняв её голову за подбородок.

Её глаза, почему-то так быстро погрустнели. Такой расстроенной мне не нравится видеть Антонину. Мне больнее по душе, когда она бойкая и позитивная.

— Не грусти, а то попа не будет расти, — не сдержавшись, посмеялся я, но, видя как Тося напряглась, подобрался. — Кхм-кхм… Я офицер, и некоторые моменты от меня не зависят. Работа у меня такая, которую нужно принять. Не в моём характере отсиживаться в тёпленьком месте.

Вытер подушечкой большого пальца скатившуюся слезу с лица Антонины и поцеловал её в щёку. Когда приник к её губам, взаимного ответа на поцелуй не встретил. Она отстранилась от меня и села за стол.

— Не понимаю, зачем так расстраиваться. Будто кошка между нами пробежала. У тебя всё в порядке? — вздохнув, я провёл рукой по волосам.

— Главное, что у тебя всё хорошо. Давай давление померю.

— Ты на вопрос так и не ответила.

— Хочешь начистоту?

— Было бы замечательно.

— Поговаривают, что ты неплохо время в Торске провёл. Женщины красивые к тебе домой захаживают.

Вот оно что! Похоже, что жена Кеши, уважаемая Лена Петрова, отправила весточку своей подруге. А может, они созвонились. Возможности есть.

— Молчишь? Чего не оправдываешься? — продолжила Тося.

— А чего оправдываться?! Что ещё говорят?

— Что ты бабник. Как минимум целовался с бабой расфуфыренной. Маникюр, платье, все дела! Явно пришла к тебе не с почтовыми газетами. Не то чтобы для меня информация новая. Ты и раньше был таким. Но мне казалось, что ты изменился.

— Чего она там видела?! Ворвалась моя бывшая, чё то там сказала, и я её выгнал. У меня ничего с ней нет. Какие ко мне вопросы?

Ещё несколько минут мне понадобилось, чтобы успокоить Тосю. И вроде Белецкая быстро отходчивая, но здесь случай особый.

— Какие вопросы?! Ладно, ты же начистоту хотел… Раньше у тебя были проблемы по службе. Ты был на плохом счету. Постоянно куда-то влипал. А потом всё резко изменилось. В особенности с появлением в твоей жизни дочки Чагаева. Ответь мне честно, ты с Кристиной встречаешься, чтобы по карьерной лестнице двигаться? Мне же тоже нужно знать у тебя с Чагаевой эти нездоровые отношения временное явление или продолжатся на постоянной основе…

Заданный вопрос был неожиданным, хоть и резонным. Я даже уверен, что её навели на эту мысль. Однако неприятно. Думал, что она меня нового успела узнать. Знаю, что во многом сейчас в Антонине говорит ревность, и пока она не остынет, смысла её переубеждать нет.

— Здраво рассуждаешь. Всегда знал, что ты умная женщина.

Белецкая набрала в рот воздуха и тут же захлопнула, покраснев.

— А со мной тогда почему?

— Ты же медик. Для здоровья, — сказал я, встав со стула.

— Значит, я тебе не нужна?

— Нужна. Только ты в это не веришь, — ответил я, поправил воротник и пошёл к двери. — Самочувствие хорошее. Предполётный режим не нарушал.

Выйдя в коридор, обнаружил, что все подчинённые стоят молча и не смотрят в мою сторону.

— Не задерживаемся. Время вылета никто переносить не будет, — сказал я и пошёл по коридору на выход.

За спиной послышались быстрые шаги. Я повернулся и увидел быстро приближающегося Иннокентия Петрова.

— Сан Саныч, подожди. Надо поговорить, — догнал он меня.

— Давай.

— Ты… короче, я всё слышал, — сказал Кеша, виновато опустив голову.

— Подслушивал?

— Да нет. Просто близко к двери стоял.

— Угу. Ну вот тогда ответь мне на один вопрос: — почему люди, которых я считаю друзьями и впускаю в свой дом, мало того что выносят всё происходящее вовне, так вдобавок искажают информацию?

Кеша подошёл ближе, чтобы говорить почти шёпотом.

— Ты на Ленку не обижайся. Она ж что увидела, то и сказала. Хотела как лучше…

— А получилось, как всегда. Ладно, в тебе я не сомневался. Ты на медосмотр иди. Потом на вертолёт сразу, — ответил я и пошёл в сторону стоянки.

— Сейчас Антонине всё скажу. Она поймёт… — крикнул он мне вслед.

Подойдя к стоянке, начал наблюдать за работой инженерного состава. Техники продолжали подготовку, а водители спецтранспорта только и успевали перемещаться от одной машины к другой.

Тобольский уже был здесь. Он стоял напротив одного из Ми-8 и просматривал наколенный планшет.

— Медицину прошёл? — спросил Олег Игоревич.

— Так точно.

— У нас сегодня много работы. Предложения есть?

— Предлагаю мне идти парой Ми-28 впереди. Интервал минута. Следом пара Ми-24, а далее все остальные.

Тобольский кивнул и закрыл планшет. Заместитель по инженерно-авиационной службе доложил о готовности всей техники, в том числе и Ми-28. Получив оружие, боеприпасы, аптечки и экипировавшись, начали принимать наши вертолёты.

Мы с Кешей подошли к нашему Ми-28, где нас уже встречал прапорщик Кузнецов. Тут же Петров смылся, как он сказал, по острой нужде.

Иван Акимович — каноничный техник. Этакий хранитель традиций инженерно-авиационной службы. Лет ему уже за 50, а он всё служит. Невысокого роста, лицо круглое, нос «картошкой».