Системный администратор

Призрак?! Чёрт побери, опять призрак?! А он, Пашка, отвечал на её вопросы, кивал и таращился?! Всяко показал, что видит! Если такая мерзопакостная привяжется, ещё хуже выйдет, чем с Лилей…

Но… она же… очевидно, сразу понимала, что Пашка на неё смотрит… Совсем не удивилась… Обратилась… к нему по имени… какого…

Кошка на руках математички обнюхала подношение и действительно тяпнула кусок эклера зубами.

— Ну ты посмотри! — добродушно засмеялась Зинка. — Падкая очень на выпечку, никогда такого не видела…

Она нагнулась, опуская жующую кошку на пол.

А толстая тётка нехорошо так, едко усмехнулась в ответ на Пашкин тотальный ахуй, ещё уже прищурила свои водянистые глазки и вдруг подалась вперёд, просачиваясь грудью сквозь край стола, протянула руку и… толкнула одну из дымящихся чашек. Не прошла голограммой через предмет, а опрокинула, выплёскивая коричневый кипяток гостю на живот и колени.

Глава 15 Ангелица

Пашка заорал, вскакивая и роняя табурет. Горячая жидкость ошпарила кожу. Зинка взвизгнула и кинулась к нему, на ходу бросая в лужу на столе кухонное полотенце.

— Соколов! Обжёгся?! — охала она. — Снимай всё скорее! У меня есть мазь хорошая, только надо сразу!

Пашка вскинул безумные вытаращенные глаза на призрачную тётку. И успел увидеть, как тают обрисовавшиеся за её спиной огромные белые крылья, а какая-то невесть откуда взявшаяся рубаха опять смазывается в кофту без рукавов и юбку ниже колен.

Тётка теперь стояла на ногах, невозмутимо скрестив на груди руки.

— Соколов! Давай в комнату! Раздевайся, я мазь принесу! А то волдыри пойдут! Потом замучаешься!

Пашка, морщась от нарастающей боли, прошёл по коридору, а тётка просочилась сквозь стену. Живот, левое предплечье и нога горели огнём. Зина приоткрыла дверь и сунула не глядя тюбик «Спасателя».

— Ты всё сними и намажься, надо посидеть хотя бы десять минут, чтобы лекарство подействовало. Оно хорошо помогает, — сквозь шум в ушах услышал он.

Продолжая таращиться на тётку.

— Ты уж обеспечил себе что пострашнее, так что не стоит корчить такою рожу, — холодно произнесла она. И повторила то, что сказала раньше на кухне: — Некоторые плохие поступки можно исправить. Я даю тебе возможность. Последнюю. — И кивнула куда-то в сторону балкона.

— Ты кто?! — прошептал Пашка, бессознательно оттягивая от обожжённого тела мокрую липкую ткань.

— Не трать время понапрасну, вместо того чтобы исправить причинённое зло. Раба Зинаида взывала о помощи, впервые ощутив, что не справляется собственными силами. Её мольба была чистой и искренней, шла от самого сердца. Меня прислали защитить Зинаиду, оградить от бесов, атаковавших её. Но мои возможности ограничены. А ты властен в полной мере устранить проблему, которую создал сам. — И она опять кивнула в сторону балкона.

На этот раз Пашка разглядел в щели между занавеской и гардиной край пришпиленной на прищепки подушки без наволочки, которая сохла на бельевой верёвке.

— К-кто вас послал? — пробормотал младший Соколов едва слышно и весь покрылся мурашками.

— Всем мы рабы Божие, — проговорила тётка, и снова её одежда смазалась в длинный, до босых пят, обнажившихся растаявшей обувью, белый балахон, а за спиной ирреально вздыбились двумя зигзагами огромные, испещрённые перьями, сложенные крылья. — Но кто-то уходит слишком далеко от Его света в непроглядную вечную тьму. Делает свой выбор неправильно.

— Вы — ангел? — выдохнул Пашка и неловко сел в кресло, уронив стопку постельного белья на пол. Голова пошла кругом. Стало трудно дышать, словно бы кислорода в комнате сделалось слишком много.

— Я лишь раба Божия, как ты стал рабом дьявола ради своей прихоти. Кто выбирает сам, попадает в Ад. Кого выбирают свыше — тот благ навеки.

— Я ничего не выбирал! — подскочил Пашка, и телефон завибрировал в кармане на обожжённой ноге в такт внезапно нахлынувшей злобе. — Я вообще всего этого не просил и ни на что не соглашался! Меня обманули!

— Воистину потешно слышать от беса о том, как обманули его, соблазнили и искусили, — объявила крылатая тётка. — Ведь он-то думал, что получит лишь блага, не осмысляя сути той платы, которую предложил за помощь Лукавого на стезе греха!

— Я вообще ничего не думал! Я играл в игру! — огрызнулся Пашка.

— В игры играют лишь невинные дети, и им не предлагают сделок с Нечистым. А вставшие на путь греха лишь лгут себе о том, что жизнь — только забава. После за это придётся дорого заплатить. На что ты выменял бессмертную душу? На новый аппарат для разговоров на расстоянии? Или невинность очередной несчастной? Чего ты так хотел и не умел получить добродетелью? Мне даже говорить с тобой противно! Забери свой нечистый дар и убирайся с пути будущего ангела! Вы с вашим воинством не сломите её! Не омрачайте ей праведной земной жизни!

— Я ничего не омрачал! — захлебнулся возмущением Пашка. — И нет у меня никакого воинства! Меня развели! Меня насильно сделали бесом! И душу у меня украли, а не купили! Хоть бы разобрались, блин! — зашептал он дрожащим голосом, то и дело кидая тревожные взгляды на закрытую дверь комнаты.

— Украсть душу властен человек только сам у себя, — надменно объявила тётка. — Но если ты уже приблизился к раскаянию, кое могло возвысить тебя, но которое ты обменял на тридцать сребреников, в память о потерянном забери свой нечистый дар!

— П-почему вы сами не… — вырвалось у Пашки.

Лицо пернатой тётки сделалось презрительным.

— Ангелы не вершат судеб, в отличие от вас, чертей, мы ни во что не вмешиваемся. Но искренняя мольба и зов на помощь позволяют нам немного подсказывать. Однако человек слеп в своих привычках. Я приманила к рабе Зинаиде дворовую кошку, я подтолкнула эту кошку испортить подушку. Но Зинаида — аккуратная и бережливая женщина. Она выстирала всё уксусом и скоро вернёт на привычное место. А более я подсказывать не вправе. Но ты можешь исправить свершённое зло. Сделай же это в память о собственной загубленной душе.

— Неужели Зинка молилась богу об избавлении от Лаврикова?! — не поверил Пашка.

— Раба Зинаида ещё не верует, — помрачнела пернатая нравоучительница. — Свет нынче далеко отошёл от заповедей Господних. И не каждому даже говорят сызмальства о том, как верно жить по заветам Его. Раба Зинаида не читала молитвы по установленным канонам, не преклоняла колен и не посещала храмов Господних. Но зов её сердца, смиренное признание в бессилии и обращение к высшей власти были услышаны, потому что её душа чиста. Зов чистой души громче. И помочь такой наш наипервейший долг. Ты теряешь время, нечистый Павел. Я впервые встречаю беса во плоти. И хочу верить, что в тебе уже появилось и ещё не умерло что-то человеческое. Забери свой нечистый дар.