Системный администратор

Оттого даже как-то стало полегче на душе. Всё-таки не вредитель Славка подпольный, какая-то совесть в нём имеется. И не трындел только что про благодарность.

Но что же всё это означает? Неужели в натуре сам Вельзевул?

Нет, в этом вопросе надо было как-то разобраться в самую первую очередь!

К Толику Пашка шёл с опаской, всерьёз боясь снова найти его каким-то покоцанным: безногим, обгоревшим или с рождения слепым. Но Толик был в норме.

Вдаваться в подробности Пашка не хотел, отрубать друга с ходу — тоже. Это так-то и само вопросики вызывало. Можно, конечно, было потом стереть весь свой визит полностью, но Пашка предпочёл склонить Толика позырить фильмец какой. Предки его всё ещё тусили на водохранилище, Яна занималась делами, из-за которых не смогла поехать, и был Толик компании рад. А с началом фильма шибанул ему Пашка в кровь столько мелатонина, что Толик захрапел прямо-таки по-богатырски, так, что слова некоторые в фильме стало различить трудно.

Киношный звук младший Соколов совсем убрал. У него было своё кино на очереди. Теория состояла в том, что откорректировать Толика с адаптацией, если это сделал человек «Дополненной реальностью», можно было, только наведя на него камеру. В обед среды Толик был в норме. К вечеру субботы оказался без ноги. Значит, есть отрезок, который следует просмотреть, и особенно внимательно, если бывал Толик не один или на улице.

Исходя из давнего опыта с Зинкиной серёжкой, память протоколирует всё, даже без ведома человека. Значит, шанс увидеть то, чему Толик значения не придал, всё-таки есть. Хотя, конечно, вредитель мог и не попадаться ему в поле зрения, и вот это будет очень херово.

Минуте на седьмой, ещё наблюдая поход Толика от Пашкиного дома в магаз за колой и чипсами, младшего Соколова замутило. Обзор память давала сильно херовастенький. От него прям голова начинала кружиться, блин! Три дня так отсматривать — ёбнуться можно.

К Пашкиной огромной радости вечер среды Толик провёл дома, а на ночь мотнулся к Яне на такси и остался у неё. Несклонный к вуайеризму, Пашка проскочил этот отрезок. Смотрел только внимательно переходы от дома к машинам.

В четверг рано утром Яна убежала на какое-то мероприятие, о котором писала статью, а Толик продрых до обеда. У него, оказывается, есть от её квартиры ключи! Офигеть!

А потом Пашка всё понял. Его прям как водой ледяной окатили, когда идущего, вызывая головокружение скачками кадра, Толика окликнули, и обзор резко развернулся, показав на экране нагло подбоченившегося Илюху Абдулова с телефоном.

— Сука! — подскочил, рассыпая почти сожранный попкорн из микроволновки, Пашка. — Твою!..

Ну и как он мог быть таким придурком?!

Дальше можно было и не смотреть. Ну конечно! Какого хера Пашка решил, что липовая инвалидность имеет какое-то отношение к его, Соколовской, растакой персоне?! Нашёлся пуп земли с манией величия!

Толик же при всём классе опустил сначала Абдулова лично, потом навалял своими новенькими Рембо-штучками Пашкиного производства всему трио, а потом ещё брата Абдулова с дружками уложил! Ну Пашка и даун! Следствие ведут Колобки, блин! Элементарную штуку с ходу не понял!

Конечно же, прокачавшись наконец-то до сорокового уровня, эти три урода, о которых Соколов-младший успел напрочь забыть, начали юзать игруху для своих целей! Не Пашке, мля, это была угроза, а чистая, уебанская, моральноуродская месть самому Толику лично!

И как только Абдулов приметит, что нога вернулась…

Сжатый в порыве озарения в кулак телефон завибрировал драконом.

Но палиться перед Абдуловым и остальными (которые тоже Толика сильно должны не любить после того, как он их опустил при всех в классе перед уроком, а Куму так-то вообще челюсть сломал!) явно не стоит. А как тогда поставить их на место и угомонить? Ведь на память других пользователей он может воздействовать только в отношении себя…

Задача.

Пашка взялся собирать по дивану попкорн и усиленно думать.

А потом изобрёл такой велосипед, что надавали ему за время реализации львов на целый сто седьмой уровень!

Пашкин гений проявился новыми воробьями. А чё? Черти юзают, а он-то чем хуже? И главное: как эффективно! Птаха небесная, мля, приносит повеление отвянуть от хорошего человека, чтобы из твоих кривеньких уродских ручек не уплыла такая игруха! Тут на кого хочешь подействует! Может, даже и историку такую следовало послать, запретив кошмарить город массовым влиянием, и он бы сам унялся. И остался живой. Это ж как зрелищно-то!

Текст писем Пашка составлял долго и тщательно, чтобы не вызвать никаких подозрений. Послать их решил разом всем троим, потому что вроде Марципан говорил, что они общаются на предмет игрухи.

К счастью, имелся у Толика принтер дома. А ещё в рюкзаке Пашкином остались купленные на почте конверты.

Закончив фальсификацию и стырив из кухонного ящика запас кулинарной бечёвки (плюс один, блин, «хет», хотя за принтерные листки, например, не прилетало!), Пашка Толика растолкал, сообщил, что с ним смотреть фильмы нудно, и отправился на поиски воробьёв, которые, конечно, опять пропали на фиг из всей Пензы.

В итоге отправил предупреждения с голубями.

Какая, в сущности, разница? Они и конверты, как оказалось, носили получше.

Провозился с этим до вечера: надо было ещё найти каждого из троих уродов, чтобы вбить правильные координаты голубю.

Все адреса имелись на классухином листке под обложкой дневника за десятый класс. Сначала Пашка попытался просто скачать видос, где этот листок зырил. Но оба раза смотрел он на него бегло. Даже сумев поймать стоп-кадр, где надо, и сделать принт-скрин, Пашка получил при приближении размытый на пиксели текст. И пришлось мотнуться домой за источником необходимых данных.

В квартире обнаружил Пашка раскуроченную на фиг стену в коридоре, какого-то мужика в синей спецовке с налобным фонарём, клубящуюся в воздухе штукатурку и полное отсутствие электричества. Другая мама готовила на кухне при свечах, братец отсутствовал.

— Что случилось?! — опешил Пашка.

— Предохранитель испортился, — вздохнула Другая мама, убавляя под сковородой огонь. — Включила машинку стиральную и пылесос одновременно опять, а Серёжка как раз чайник клацнул. Только пробки не выбило, а всё сгорело в стене прямо. За сегодня навряд ли управятся с ремонтом, вон мастер с обеда копается. Придётся жить в романтичной обстановке, — кивнула она на сгоревшую до половины белую оплывшую свечу в чайном блюдце.

По кафельной стене прыгал дрожащий оранжевый свет.

— Я это… чуть ещё погуляю тогда, — нашёлся Пашка. — Телефон заряжу.

— Конечно, ты уже взрослый. Только имей на плечах голову, — кивнула Другая мама и вернулась к романтичным рыбным котлетам.

А Пашка забрал листок из дневника и двинул ловить последних голубей и выискивать одноклассников.

К началу первого закончил, как раз получил свой сто седьмой уровень за обилие гордыни в этот день, и вернулся домой снова. Стена всё ещё щерилась проводами в раздолбанных нишах, электрика не было, но на полу остался его чемоданчик и инструменты.