Системный администратор

— Соколов, ты в порядке? — раздалось из-за двери, и Пашка подскочил снова. — Тебе не нужна помощь?

— Я нормально, всё почти прошло! — крикнул он. И залез в свой анатомический справочник, убирая без следа болючий ожог.

Ангелица смотрела на это с брезгливостью.

— Таков предел твоих мечтаний? Ты думаешь, что властью управлять своим же телом, получил что-то важное и незаменимое? Человек не умеет управлять! Он не в силах управиться даже с собственными чаяниями!

Пашка, морщась от остывшей мокрой футболки, липнущей к животу, подошёл к приоткрытому балкону. А землю-то он высыпал прямо в набивку. Как её достать, да ещё и после стирки?

На боковине пестрела красным швом дорожка аккуратных стежков. Дырку Зинка, очевидно, обнаружила и устранила.

Он закусил губу.

Балкон был не застеклённым.

Вздохнув, Пашка отцепил все пять прищепок и собрался кинуть подушку с Зинкиного пятого этажа.

— Не забудь её подобрать и унести, — процедила ангелица. — Я так уже делала. Раба Зинаида спустилась вниз и вернула всё обратно, ещё и перед соседкой с первого этажа за сломанные цветы в палисаднике извинилась.

Пашка глянул с балкона вниз и постарался запулить снарядом подальше, но и не к подъезду, и не на дорогу. Вдруг внимательная соседка запомнила Зинкину подушку и как назло припрётся с ней снова?

Ещё надо, чтобы в ветках не застряла. Она ж лёгкая.

Подушка благополучно свалилась куда-то в траву, даже не на клумбочку у дома. Несколько человек из прохожих повернули головы, и Пашка поспешно присел.

— За это, Павел, я тебя благодарю, — сказала за спиной противная ангелица. — Жаль, что свет не зажёгся в тебе раньше. Жаль, что ты себя погубил.

— Вместо того чтобы умничать, лучше бы помогли! — огрызнулся снова Пашка. Тётка бесила неимоверно.

— Я помогаю, — вскинула голову она. — Помогаю рабе Божьей Зинаиде от тебя уберечься. Ступай прочь из её дома и более не показывайся на её пороге.

— Ещё чего?!

Тётка сощурилась.

— Если ты грезишь вновь принести свой дар…

— Да я сам хотел землю забрать! — возмутился Пашка от всего сердца.

— Как же, как же… — состроила невообразимую гримасу собеседница.

— Вы бы лучше защитили меня от Лаврикова, если он возбухнёт! — проворчал младший Соколов. — Так-то это его земля. Это не я, а он Зинку атакует!

— О людях, старших возрастом и почти святых душой, принято говорить с уважением, — попеняла тётка.

Не, с такой точно каши не сваришь. И фиг она поможет! Такая даже и не слушает. Толку с неё ноль, одно расстройство. Даром что ангел.

Пашка натянул мокрую футболку за край и пошёл к двери из комнаты.

— Соколов, ты как? Волдыри пошли? — встретила его встревоженная Зинка в коридоре. — Может, ещё подержать? Есть бинт, давай повязку сделаем?

— Не. Спасибо, хорошая мазь, — отчитался Пашка. — Полный порядок. На меня не сильно попало, только на шмотки. Простите за чай.

— Ну что ты! Ничего страшного! Вот хорошо, а я разнервничалась. Держи, надевай пока мою футболку, а твою спасать надо. В стирку закину на быстрый режим. Потом попробую высушить экстренными мерами… Штаны, может, тоже? — помедлила она.

— Не стыдно рабу Божью принуждать рубахи бесу стирать? — привязалась ангелица.

Пашка чуть не взвыл. И как таких настырных вообще берут на небо?!

Расставаться с джинсами он отказался, а когда Зинка ушла в ванную, просушил их игрой.

— Оно-то, конечно, стоило души — научиться убирать мокрые пятна, — не унималась ангелица.

— Я. Не. Продавал. Душу! — засвистел Пашка. — Да слушаете вы вообще или нет?! Я не знал, что так будет! Я окнул лицензионное соглашение! В прилоге! Игрухе! Не догоняешь?

— Я умерла в семнадцатом веке, — ехидно уведомила тётка. — Похабных новомодных слов не знаю и знать не хочу. Кого должна я догонять, нечистый Павел? Твои упущенные возможности?

— Да чтоб тебя! — выругался Пашка. — Я не читал этот долбанный договор! — просвистел он, но продолжить не успел: Зинка вернулась на кухню.

— Руками застирала, где пятна, так высохнет быстрее, — отчиталась она и заулыбалась приветливо, как раньше. — Как ты вообще, Соколов, поживаешь? Вот, я новый чай приготовила и убралась тут, пока ты лечился. — Зинка переставила на стол спасённые пирожные и села на табуретку. — Как лето у тебя проходит? С родителями что? Но ты, если не хочешь — не рассказывай, — тут же спохватилась она и смутилась.

Врать математичке Пашка не хотел и потому воспользовался предложением о невмешательстве. Он вообще стремился уйти поскорее, хоть бы и в мокрой футболке. И не только из-за подушки в палисаднике, но и потому что ангелица постоянно торчала рядом и принялась вставлять в их диалог свои комментарии, довольно-таки едкие для существа святого.

Было ли Пашке в обществе ангела некомфортно потому, что он сам — бес, установить наверняка не удалось. Но присутствовало подозрение, что просто тётка попалась гадостная.

А тут ещё и Толик внезапно прислал сообщение, что неплохо бы к нему зарулить и погамать в плойку, хотя это точно было не в тему.

«Ты разве не на водохранилище с предками?» — настрочил младший Соколов в ответ, пытаясь поддерживать диалог, незаметно клацать по клаве телефона одной рукой, пить чай, игнорировать ангелицу, не думать о подушке и сохранить при всём этом соображалку на минималках.

«Да моя журналистка не смогла в последний момент, и я родителей одних отправил. Чё мне там делать на природе?» — написал Толик.

— Машенька, вот, пока у меня от босяцких повадок не отучилась, представляешь, напрудила лужу прямо на кровати. Надеюсь, смогу от такого отвадить, — говорила Зинка. — А некоторых котиков умудряются приучить свои дела в унитаз делать, подумай только!

— Что ты хочешь от неё? Почему не уходишь? Ещё какую подлость задумал? — не умолкала ангелица. — Раба Божья Зинаида под моей защитой. Ступай, откуда явился! Ты в этом доме сделал уже всё.

«Переплывать Суру, рубить дрова и бегать по травке», — написал Пашка Толику.

— Кота — на унитаз?! — сказал он Зинке вслух.

А на опять утратившую крылья тётку зыркнул недобро. Начинала трещать башка.

— Да, представляешь, с помощью лотка такого с разными кольцами и отверстиями выучивают. Но, боюсь, Машенька уже сильно взрослая для такой науки, — засмеялась математичка.

Ангелица забубнила что-то, сильно похожее на монотонную молитву-псалом, как на пасхальной службе, куда двенадцатилетнего Пашку когда-то случайно прицепом прихватили предки. И триггернуло сразу, потому что в церкви ему тогда очень сильно не понравилось. А может, ему вообще теперь такое слушать нельзя.