Слой 3

– Что, Юрий Константинович так и не стал «системным» человеком?

– Доступ к телу ограничен. Да вы же сами были в ЦэТэКа, Сергей Витальевич, зачем же спрашивать про очевидное?

Я был там весной. Ситуация могла поменяться.

– Она и поменялась. Не в лучшую сторону.

– А что у нас вообще меняется в лучшую сторону, Валерий Павлович?

– Ну, например, ваше благосостояние, Сергей Витальевич, – сказал профессор и подмигнул через плечо.

– А ваше? – спросил Кротов и тоже подмигнул.

В начале марта ему пришлось побывать с визитом по фондовским делам в офисе Центральной топливной компании, президентом которой работал Шафраник – бывший министр топлива и энергетики, занимавший ранее пост тюменского областного губернатора. Повидаться лично не удалось, президент компании готовился к заседанию совета директоров, однако нужную подпись он получил через помощников и немного поболтал со знакомыми ребятами, в основном про количество автоматчиков в здании ЦТК. Едва он вошел в дверь углового здания в Китайгородском проезде, как увидел нацеленные ему в живот два автоматных ствола. Третий автоматчик сидел за столом. Кротов представился и показал удостоверение. Охранник за столом достал из папки пропуск размером в полный лист, с несколькими печатями и подписями, сверил фамилию и позвонил по телефону. Получив подтверждение, охранник кивнул и передал пропуск другому автоматчику. Тот прошел с Кротовым в лифт и нажал кнопку нужного этажа. Когда подъем закончился и двери разъехались, Кротов увидел нового автоматчика, который принял у Кротова пропуск и сопроводил по коридору до матовой стеклянной двери, где и сдал очередному охраннику – уже не в камуфляже, а в черном деловом костюме. «На вас что, наезжают?» – спросил он знакомых ребят, когда пили кофе и курили в кабинете. Ребята захмыкали и принялись пожимать плечами, а потом сказали Кротову, что количеством автоматчиков нынче определяется рейтинг солидной фирмы, такая вот новомодная московская «фишка», приходится соответствовать. Завершив визит, Кротов повторил процедуру в обратном направлении, и когда вышел из подъезда на мокрое гранитное крыльцо, то едва сдержался, чтобы не крикнуть сквозь пелену свалившегося на Москву большого снегопада: «Не стреляйте, граждане бандиты, я не местный!». Мысль была веселая, и все-таки он с неподдельным облегчением вздохнул, когда спустился в близкое метро и затерялся там в вечерней круговерти пассажиров.

У фонда был свой автопарк, но в центре Москвы в пиковое время передвигаться было и быстрее, и удобней на метро.

Перевалив пригорок, они спустились на берег, где уже дымил костерок и стояла знакомая Кротову конструкция из дюралевых планок и затемненных стеклоподобных пластин – нечто вроде веранды, огражденной от ветра и глаз с трех сторон и сверху и открытой в пространство реки. Двое мужчин в таких же куртках с эмблемой «СНГ» неторопливо хозяйничали у костра, Кротов узнал одного – здешний повар Иван, гордость Вайнберга; второй, пониже ростом и посуше, был, очевидно, местным рыбаком. На краю воды и песка лежала большая моторная лодка, слегка завалившись набок, с поднятым мотором и грудой подсыхающих сетей. Ветер дул в спину, унося и дым, и запахи в сторону реки, и Кротов был этим доволен: рыбные запахи он не любил.

– Вот оно, тихое счастье, – сказал Валерий Павлович.

– Капюшон наденьте, вас продует, – сказал Кротов.

Внутри веранды стоял на козлах деревянный оструганный стол, и вдоль него две лавки такого же светлого дерева. Повар Иван с красивым достоинством поклонился гостям и что-то сказал подошедшему Чемагину; рыбак стыдливо улыбнулся и спрятал за спину большие кисти рук.

– Прошу к столу, – сказал Чемагин.

Четверо уселись на дальнюю лавку лицом на реку, и только Чемагин сел напротив, но сбоку, возле казана с ухой, чтобы не загораживать другим речного вида. Посреди стола лежало плоское блюдо с кусками нарезанной рыбьей мякоти, и Чемагин предложил выпить по первой за встречу и закусить свежайшим малосолом. Водку разливал Юрий Дмитриевич, по половине стакана; Кротов прикрыл свой стакан ладонью и помотал головой.

– А как же мастер? – спросил Валерий Павлович. –Надо пригласить, нехорошо.

– Миша! Михаил! – прокричал Чемагин, наклонясь с лавки, чтобы видеть. – Иди к нам, гости зовут. – Он поставил рядом с собой еще один стакан и наполнил его до краев. – У Миши норма, – сказал он почтительно. – Ни больше, ни меньше.

Пришел рыбак Миша, перешагнул через лавку и сел напротив Кротова, пряча руки под столом и улыбаясь. На фоне блестящей от солнца реки его лицо казалось почти черным. Кротов налил себе минералки из пластиковой бутыли. Юрий Дмитриевич поднял стакан и осмотрелся.

– А вот скажите, Миша, – спросил он, немного щурясь против солнца, – это правда, что на вашем языке слово «мужчина» звучит... не совсем прилично? Да? Ну и как оно звучит?

Миша произнес, все засмеялись.

– Это по-хантыйски, – подсказал Чемагин.

– Очаровательно, – сказал Валерий Павлович. – Предлагаю выпить за вековую мудрость маленького народа, раз и навсегда определившего самое главное в мужчине.

– И очень коротко, – добавил Сигалов.

– У кого как, – сказал Юрий Дмитриевич. – Лично у меня отнюдь не коротко.

Снова засмеялись и чокнулись. Миша выпил водку, как пьют воду в пустыне: осторожно, со строгим лицом.

Пришел повар Иван и стал разливать по мискам уху. Кротов быстро выхлебал свою порцию – было очень вкусно, даже пахло как-то не по-рыбьи – и закурил. Соседи наливали по второй.

– Как вы тут живете, Миша? – спросил Валерий Павлович, вытерев губы платочком.

– Живем, – сказал рыбак.

– Нефтяники сильно мешают?

– Жить не мешают.

– А где мешают?

– Реке мешают, тайге мешают. Нам не мешают.

– Рыбы стало меньше?

– Всего стало меньше.

– Но вам на жизнь хватает?

– Нам хватает.

– Да они теперь колбасу чаще кушают, чем рыбу, сказал Чемагин. – Цивилизация!

– Колбасу нет, – сказал Миша. – Тушенку да.

– И водку – да! – сказал Чемагин.

– Всяко разно бывает, – улыбнулся Миша.

– Это действительно серьезная проблема – алкоголизация местного населения? – спросил Валерий Павлович.

Миша подумал и сказал:

– Всяко разно бывает.

– Отстань от человека, – сказал Юрий Дмитриевич.

Ну почему? Мне интересно. Вас не обижают мои вопросы, Михаил... Как вас по отчеству?

– У них не принято, – сказал Чемагин.

– Нет, не обижают.

– Тогда, если позволите, еще вопрос: среди... ваших людей есть богатые?

– Есть.

– А очень богатые?

Миша пожал плечами.

– Это кто – ваша знать, ваши... князья, или как они там называются?

– Здесь богатых мало, – сказал Миша. – Дальше, на Севере, где тундра, где олени – там очень богатые люди есть.

– Я тут знаю одну крутую бабу, – вставил Чемагин, – бывший секретарь по идеологии, а теперь вдруг выяснилось, что знатного рода; оленей сотнями гонит в Скандинавию, сама живет в Хельсинки, сюда только наведывается.

– Да ты что! – удивился Валерий Павлович. – Даже так? – Он посмотрел на рыбака Мишу, ожидая подтверждения, и тот снова пожал плечами. – Бог ты мой, уже и здесь своя мафия сложилась! Но откуда деньги-то? Я понимаю: ну, олени там, меха, наверное... Быть может, я плохой математик, но мне представляется, что здесь порядок цифр не тот, не тот масштаб, чтоб жить на Западе...

– Да будет вам известно, – подал голос Андрюша Сигалов, – что нефтяные и газовые компании платят очень хорошие деньги родовым кланам за использование территорий родовых угодий. И вот здесь порядок цифр соответствующий, позвольте вас уверить. Добавьте к этому различные международные фонды, через них проходят десятки миллионов долларов...

– ...и до Миши абсолютно не доходят, – перехватил реплику Чемагин.

– Мне не надо, – сказал рыбак Миша, – у меня все есть, я хорошо живу.

– Знаю я, как ты живешь, – сказал Чемагин. – А князьки твои: кто в Венгрии, кто в Финляндии, кто в Канаде, а детки ихние в Сорбоннах с Гарвардами. Твой-то сын школу закончил? Что молчишь? Пять классов, да и все?