Ходят, бродят без дорог, Головы склоня,Стыд, стыдище и стыдок — Кровная родня.Даже в выходные дни Нет покоя им,И равно видны они Зрячим и слепым.Ты их сам не раз встречал На путях своих,И краснел, и замирал Ты, увидя их.Уж не так ты, значит, плох, Грешный человек...Бойся тех, кто этих трех Не видал вовек.
У телевизора
Свет все более сходится клином, Телефонных не слышно звонков.К телевизору, будто к камину, Тянет под вечер двух стариков.Оба смотрят с улыбкой умильно, Как мелькают чужие места,Как
струятся серийные фильмы, Где развязка, как в песне, проста.И давно им не кажется странным, Что, на зов их явившись извне, Застекленные люди и страны Возникают в астральном огне.Одиночеств людских разбавитель, Растворитель печалей дневных, Допоздна угловой этот житель Колдовать будет в комнате их.Но едва в нем огонь оттрепещет — Ночь нахлынет своей чередой,И в экран его смотрятся вещи,Как в аквариум с мертвой водой.И становится холодно дома,И, старательно застеклены,Снимки родственников и знакомых Не мигая глядят со стены.
Беседа с другом редактором
Говорят: пора на мыло, Седина — не благодать... Друг, вот если б можно было Жизнь мою переиздать!Я отвел бы больше места Для пиров и для побед, Напрочь вытравив из текста Огорченья прошлых лет.Всей судьбы своей зигзаги Вытянув в прямую нить,Наяву и на бумаге Заново б я начал жить!Друг редактор мне ответил: «Самому себе не лги!Ты высказыванья эти Для глупцов прибереги.Грусть и радость своенравны — Это знают мудрецы;Грусть и радость равноправны, Словно сестры-близнецы.Утвердясь в душе бессрочно, Перевесив груз невзгод,Счастье наше, как нарочно, Счастьем быть перестает.Пой бесхитростные песни, Плачь и радуйся с людьми И судьбы неравновесье С благодарностью пойми.Ибо, как ты там ни прыгай,Но для каждого из нас Жизнь — загадочная книга — Издается только раз».
Городская элегия
Пусть мысль моя покажется нелепой.Брел мимо кладбища — и ясно стало мне, Что там, среди его крестов и склепов, Старуха смерть отсутствует вполне.Что делать ей средь этой тишины,Где все концы с концами сведены,Что взять ей с тех, кого она взяла, — Не здесь она ведет свои дела.По улицам она и по больницам рыщет — Среди живых она добычу ищет.
Последний наставник
Я сменил шесть наставников-десятилетий,И теперь начинаю о них сожалеть я:Это были совсем неплохие ребята — Голодранцы, бродяги, трудолюбцы, солдаты...А последний наставник домовитый такой, деловитый, Осторожный такой, будто сделанный из динамита; Он, скупец, все глядит на часы,Он дни, как червонцы, считает;Он мне шепчет, что только для стран и народов Вековечная Вечность течет по спирали,Но для человека под старость Изгибается время по кругу,Как змея, — чтобы хвост свой ужалить.
«С годами краса наша тает...»
* * *
С годами краса наша тает,С годами — греши не греши — Морщинится и выцветает Лицо — этикетка души.Душа не стареет, умнеет,В бессмертие рвется она, — Но вечною быть не умеет,Телесным законам верна.О тело, непрочный контейнер, Конструкторский брак бытия!Ты станешь компостом для терний, Щепоткою пепла... А я?Душе моей снятся дороги,Не хочет она на покой, — Но груз погибает в итоге Из-за упаковки плохой.
Открытая ночь
А. А. Михайлову
Этот хутор литовский В стороне от шоссе Не простой, не таковский,Не как прочие все.Этот хутор литовский На озерной косе Предстает мне в чертовской, Марсианской красе.Ночью гляну с крыльца я — Чудеса предо мной Возникают,
мерцая Над седой пеленой.Там — не дивные горы,Не таинственный скит И не ангельский кворум У прибрежных ракит, — Там конструкции странной Кто-то строит мосты Из теней, из тумана,Из цветной темноты;Там нездешние зданья Кем-то возведены Из росы и молчанья,Из осколков луны....Может, мир необычен В самой сути своей,А в Галактике нынче Ночь открытых дверей?Может, кто-то ответа Ждет на давнюю весть? Может, то, чего нету, — Тоже все-таки есть?
«Макромир мне непонятен...»
* * *
Макромир мне непонятен,Стыну у его дверей, — Он почти невероятен В необъятности своей.В микромир бы мне пробраться, В мир незримых величин,В край, где корни коренятся Всех последствий и причин;В царство малых измерений Вникнуть, где на миллион Действенных микромгновений Миг обычный расщеплен;В государство дробных чисел И неведомых чудес,От которых мы зависим Более, чем от небес...
Размышления о стихах
Стихи — не пряник, и не кнут,И не учебное пособие;Они не сеют и не жнут — У них задание особое.Они от нас не ждут даров, Открещиваются заранее От шумных торжищ и пиров,От хищного преуспевания.Милее им в простом быту,Почти неслышно и невидимо, Жить, подтверждая красоту Всего, что вроде бы обыденно.Но в громовые времена,Где каждый миг остер, как лезвие, На помощь нам идет она — Великодушная поэзия.Где пули свищут у виска,Где стены и надежды рушатся, Припомнившаяся строка В усталых пробуждает мужество....Тоска, разлука ли, болезнь — Что ни творится, что ни деется, — Пока стихи на свете есть,Нам есть еще на что надеяться.
Милость художника
На старинной остзейской гравюре Жизнь минувшая отражена:Копьеносец стоит в карауле,И принцесса глядит из окна.И слуга молодой и веселый В торбу корм подсыпает коню,И сидят на мешках мукомолы,И король примеряет броню.Это все происходит на фоне,Где скелеты ведут хоровод,Где художник заранее понял,Что никто от беды не уйдет.Там, на заднем убийственном плане, Тащит черт короля-мертвеца,И, крутясь, вырывается пламя Из готических окон дворца,И по древу ползет, как по стеблю, Исполинский червец гробовой,И с небес, расшибаясь о землю,Боги сыпятся — им не впервой.Там смешение быта и бреда,Там в обнимку — чума и война; Пивоварам, ландскнехтам, поэтам — Всем капут, и каюк, и хана....А мальчишка глядит на подснежник, Позабыв про пустую суму,И с лицом исхудалым и нежным Поселянка склонилась к нему.Средь кончин и печалей несметных, Средь горящих дворцов и лачуг Лишь они безусловно бессмертны И не втиснуты в дьявольский круг.
Сальери
1. «Мой век, как пронзительно прав ты...»
* * *
Мой век, как пронзительно прав ты В неброских оценках своих — Костлявая, бледная правда Милей, чем раскормленный миф.Об истине голой радея,Мы видим из нынешних дней Под маской Сальери-злодея Попроще лицо, поскромней.По выкладкам новым и мненьям Заглазно мы можем решить,Что в прошлом с его осужденьем Не следовало спешить.Он был и талантлив не шибко,И зависть порой проявлял,Но в главное вкралась ошибка:Он Моцарта не отравлял.Он был в своей Вене оболган, Молвой осужден без суда Надолго, надолго, надолго — Но все-таки не навсегда.