Собрание

14

В темное вино в ночах Превратится боль, На твоих зрачках Звезд проступит соль. Твои глаза — заброшенная шахта, И все пути туда оборвались, Но кажется — взлетает мелкий уголь, И осыпается он снова вниз. Будто там — под землей, глубоко, Забытый людьми и Богом, Заваленный рудокоп Руками роет дорогу. Или жизнь зарывает сама себя В мелком сыпучем песке И вьется, как червь на дне, как судьба, Наподобие жилки в виске. Рыбу жизни на дне глушить — В черных ямах всплывает боль, Это дикое мясо души Разъедает звездная соль.

15

Белле Магид

Кровью Моцарта атласной, Фраком ласточки прекрасной, Растворимым и сладимым Родником неутолимым Мир пронизан. Хаос страстный Держится рукою властной На растяжках жил богов. Аполлона это жилы, это вены Диониса, Вживе вживленные в жизнь. Аполлон натерся маслом, Дионис натерся соком, И схватили человека — тот за шею, тот за мозг, Оборвали третье ухо, вырезали третье око, Плавят, рвут его как воск, Но сияющий, нетленный, Равноденственный, блаженный — Где же Моцарт? — Силой чар В хрустале звезды Мицар.

16

Михаилу Шварцману

Ткань сердца расстелю Спасителю под ноги, Когда Он шел с крестом по выжженной дороге, Потом я сердце новое сошью. На нем останется — и пыль с его ступни, И тень креста, который Он несет. Все это кровь размоет, разнесет, И весь состав мой будет просветлен, И весь состав мой будет напоен Страданья светом. Есть все: тень дерева, и глина, и цемент, От света я возьму четвертый элемент И выстрою в теченье долгих зим Внутригрудной Ерусалим.

17

Ирэне Ясногородской

Танцующий Давид, и я с тобою вместе! Я голубем взовьюсь, а ветки, вести Подпрыгнут сами в клюв, Не камень — пташка в ярости, Ведь он — Творец, Бог дерзости. Выламывайтесь, руки! Голова, Летай из левой в правую ладонь. До соли выкипели все слова, В Престолы превратились все слова И гнется, как змея, огонь. Трещите, волосы, звените, кости! Меня в костер для Бога щепкой бросьте. Вот зеркало — граненый океан — Живые и истлевшие глаза, Хотя Тебя не видно там, Но Ты висишь в них, как слеза. О Господи, позволь Твою утишить боль. Нам не бывает больно, Мучений мы не знаем, И землю, горы, волны Зовем как прежде — раем. О Господи, позволь Твою утишить боль. Щекочущая кровь, хохочущие кости, Меня к престолу Божию подбросьте.

Январь-февраль 1978

7 ЭТАЖ ВЛИЯНИЕ ЛУНЫ

1. СТВОРКИ

Татьяне Горичевой

I Вижу — черная пантера, Вся в пятнах светло-золотых С треножника вверху смотрела, Но не в глаза, а прямо — в дых. Лениво, ласково, не гневно Она лизала кровь с усов. Она не говорила слов, Но я узнала — Смерть, царевна. Она ударила хвостом О бок крутой златопятнистый И скрылась — в кроткой и густой Пшенице бледно-золотистой. II Моя отравлена вся кровь И измордована любовь, Но всё ж — горька и горяча В мозгу горит свеча. Стою заплеванной часовней, Нет алтаря и нет икон в ней. И только ветер в ней шуршит, Да мышка лапками стучит, Но служба в ней идет. III Мне Бог приснился как гроза, Всю ночь гремевшая в пустыне, Луны катился вдаль алмаз В потертый бархат темно-синий, Хвостом павлиньим распустились Лилово-алым облака, В разломах молнии сквозились Серебряные города. Углился блеск по всей земле, И грозный рай сгорал во мгле.

2. ЗИМНИЕ ЗВЕЗДЫ

I. ЗВЕРИНЫЙ КРУГ

Созвездья, как большие звери, Холм обступили тесно в ряд, Уперлись лапами о землю, В них перстни светлые горят. Венеры — голубиное яйцо, А прочие — таят ли лебедят, В сугробов скрупулы, в замерзшее лицо Зимы гремящее — оледенев, глядят. Горенье — пенье немоты, Угроза — шелест этих кружев, Кружась, осядут с высоты, Я вижу павших звезд хлысты, А эти — слившись лбами — кружат. Обваривает сердце ужас, Печальный ужас красоты.

II

Гляжу на звезды слезы сквозь, Они дробятся, жгутся, тонут. О виноградье скользкое! О гроздь Альдебаранов красных и соленых. Глаза протравлены — и вот, Репейником кольнув, Юпитер Горячий из-под века вытек, И раздроблённою слезою Слепой забрызган небосвод.

3. ЛАЙФ-ВИТА

Пусть в этой черной яме было б еще темней, вижу — плещет руками, по ребрам скачет Орфей. Лайф — не молебен. А что же? Лайф — это найф — это ножик. Или дробление множеств До еще больших ничтожеств? Или подземная келья, Слезные звезды у горла, Сыплются, рушатся комья, Грозно колеблются своды… Меду, утешного меду Вырыть успеть золотого! О вита мэа! В тот же час Вас попрошу я удалиться, Как только выпорхнет из глаз Темновскипающая птица.

4

Тоски землистый лик К душе моей приник, И хочется — под корень выдрать И вытянуть слепой язык. Как фокусник — себя как ленту Из горла вынуть, размотать И кинуть воробьям и кошкам, Чтоб им в мороз не голодать. Убийце, вору и поэту Позволено скинуть плоть. Другое — но только не это Вменяет им в грех Господь.

5

Истерика растет Листом Раффлезии Арнольди, Мясистым, красным в белых пятнах, И все течение души Забито телом ее ватным. Когда же пена с губ сойдет И слезы схлынут и рыданья, И жизнь омытая в глазах мерцает И вот — воскресшую тоску Вновь скорлупою одевает.

6. О КРОТОСТИ — В ЯРОСТИ

Гнев мой сокруши, Ярость — растерзай! Кротости прошу, Кротости подай! Натолки мне в еду Что-нибудь такое, Чтоб, куда я ни пойду, Кротость шла за мною. Чтоб умчался злобный бес, Стукнувши калиткой, Кроткий — кукла, что в себе Оборвал все нитки. Ярость я сожгу дотла, Злобу изувечу, Чтоб, куда я ни пошла, Кротость шла навстречу.

7. БЕЗ ПРИКРАС

I Я слышу по ночам Чудесный часто звон, Такой примерно — драм — Дрон-дрон-дорон. Обрывки вязнут слов в трясине. На лютне ль звон, на клавесине? Но сразу исчезает он, Как только утра сумрак синий Начнет просачиваться в дом. II Еще мерещится — две желто-черных Иглы, крутнув, в бока воткнули, И там, где ребра разошлись, — Они столкнулись, заскреблись Ножом о ржавую кастрюлю. На них — в предвестье адских мук — Грехов своих вращаю круг. 8 Служит крепкими столбами Праздников круговорот, На которые кругами Кто-то мечет — год на год. Но пылинка — что же блещет Пыль от мига Твоего? В каждом атоме трепещет Сретенье и Рождество.

9. РОЖДЕНИЕ И ЭКСПЛУАТАЦИЯ ДВОЙНИКА

Сумрак на полусогнутых Подошел и обрушился тьмой, Где я сижу, обняв колени, Над загнивающей рекой. На горе лиловеет церковь, Сухо скрипит причал, Бас возглашает — Премудрость. Слышится мне — Печаль. Будто сплетясь корнями, Или две карты в руке, Двойник, прорезающий ребра, Рванулся как меч к земле. Наклонилась, почти отделилась, Снова слилась со мной, Но вот, наконец, упала На песок сырой. Русоволосая, капли пота Над верхней губой… Что же? Мои заботы Будут теперь с тобой. А я — куда волна стеклянная плывет И лодка правит без руля, Где Астрахань, а может — Шамбала, Луна дохнёт, как ветер, и несет И ворошит — не гаснет ли зола.