Солнце любви

– Ага. — Поль усмехнулся. — Остался пустячок — вычислить и убить убийцу.

– Убить?

– А как же? Ты должен его убить. Экспозиция, как я понимаю, такова. Блудница сидит у вас, у нас — праздник, который прерывается моим припадком. Где действующие лица и исполнители?

– Если исключить твоих родителей и деда.

– Это почему?

– За отсутствием мотива: они не были знакомы с Маргаритой.

– И Ангелевич не был. Остается Игорек. Игра окончена.

– Шут ты гороховый!

– А ты играй по-честному. В этой пограничной ситуации все равны.

– Хорошо, начнем с наших. Ребенка-бесенка, так и быть, исключаю.

– Мерси.

– Тебя с дядей я видел и слышал с галерейки.

– Прямо глаз не сводил? Имей в виду, тут сын за отца не отвечает, не в том я был состоянии.

– Я слышал ваши голоса, а Ипполит Матвеевич сидел в прихожей и страховал.

– А его кто страховал?

– Твой дедушка.

– «Дедушка»! — передразнил внучек. — Ему было пятьдесят шесть, в полном соку, а папе и того меньше — пятьдесят один. Вполне дееспособные старики. Блудница часто посещала наш дом?

– По ее словам, однажды с Павлом. В четверг до меня не дошла, позвонила по телефону. Я сообщил ей, что жених на даче, болен. И вдруг она является на следующий же день.

– Интересный нюансик. И как она объяснила причину визита?

– Какая-то книжка ей понадобилась.

– Предлог, — отмахнулся Поль и подмигнул. — Знаем мы эти книжечки! Проститутка явилась к клиенту из нашей компании, что и понадобилось скрыть. Четверо мужчин в списке.

– Но Ипполит Матвеевич летом жил на даче.

– Не-без-выездно. Я же обиделся, что дед не привез Балаболку, стало быть, он ездил в Москву. К окулисту, например.

– Поль, это тупиковый ход: уже невозможно проверить алиби.

– Ситуация классическая: убить имел возможность каждый, даже мама. И ты — кто проводил ее и нашел мертвой?.. Кстати, странно, очень странно: тебе брат собирается рассказать про убийство, а ты прешься со мной в «Китеж»! — Кузен улыбнулся коварно. — Вот уж не вовремя припекло.

– Я решил, что ты меня разыгрываешь по телефону.

– Я — твой демон!

Поль бесшабашно расхохотался: вот эти внезапные переходы от «умной серьезности» к «идиотизму» и раздражали философа.

– Ты, братец, пропустил потрясающие пассажи: стриптиз по- американски, по-европейски.

– Меня эти «изыски для импотентов» не волнуют.

– Да ну?

– Как отрезало.

– Серьезно? Ты уступаешь дорогу мне?

– Зачем она тебе нужна?

– Непонятно? Я хочу — и все.

– Уступаю. Но не советую пачкаться. У этих тварей одна песня: несчастное детство, родители пьянь- рвань.

– Точно: пьянь и рвань. Она росла в детдоме.

– Ну вот, несчастная сиротка.

– Однако ты хладнокровное животное. Господин с кавалерийскими усами за соседним столиком между двумя рюмками (мы с ним коньячку врезали) поведал: третий год сюда ходит — ни разу не обломилось, ее только деньги волнуют.

– Думаю, не только. С такой редкостной красотой она могла бы устроиться поблагопристойнее, выйти за миллионера, за иностранца наконец.

– За Воланда! — Поль опять расхохотался. — Там в «Китеже» легенда, будто она ни с кем не спит.

– Холодный разврат еще страшнее. Видимо, ей нравится сама власть над мужчинами, власть как таковая.

– Рисковая девочка. — Поль помолчал, задумавшись. — Ты ее помнишь?

– Варю?

– Ту, мертвую.

– Чисто внешне. Не красавица.

– Чем она могла так убийцу достать?

– Lues Venerea [2] .

– Сифилисом? Экая проблема вылечиться.

17

В старой записной книжке — номер телефона. Он позвонил, и она согласилась придти. Светлана Николаевна, Лана — звучало несколько манерно, но ей шло; этакая трепетная женственность, как бы легкий испуг в больших карих «ланьих» глазах, во всей гибкой фигурке, в тихой речи; изысканная скромность облика: черное платье без рукавов, нитка жемчуга (и Петр к ее появлению приоделся, сменив линялые джинсы на вчерашний «клубный», так сказать, костюм). И как мало изменилась, хотя ей должно быть сорок, под сорок. Петр Романович сбился в подсчетах, провожая гостью в большую комнату, усаживая в кресло; сам он сел к столу боком на стуле.

2

Сифилис (лат.)

Лана, попросив разрешения, закурила и предложила ему слабенькие американские (стоят не слабо, отметил он, значит, не бедствует). Процветает, тут же выяснилось, занимается маркетингом в крупной швейцарской фирме (ну да, она же окончила иняз), тут, неподалеку. У вас в четверг случился взрыв? Да, наркоман врезался, бедняга. Как же мы до сих пор не встретились? В перерыве я часто посиживаю у пруда и тебя не раз видела, но не окликнула. Ему не хотелось вот так сразу (после придется) углубляться в сферу чувств, и он спросил машинально: «Чем торгуете?» (Нечто шикарное, разумеется, соответствующее шарму этой женщины: драгоценности, парфюмерия, пармские фиалки.). И услышал: «Свининой». И скованность его оставила.

Лана произнесла не глядя:

– Ты сказал, что очень хочешь меня видеть.

– Да.

Она очевидно взволновала его, и на минуту он погрузился в прошлое, но женщина напомнила:

– Тебе угрожает арест.

– Откуда ты знаешь?

– От Валеры.

– Вы с ним встречаетесь?

– Почти нет.

Двусмысленный ответ: что значит «почти»? Он вздохнул, нехотя входя в прежний круговорот, из которого когда- то с трудом выбрался. Любовь кратчайшая, как взрыв. Точнее, как всегда, Петр Романович позволял себя любить, «безумство» непременно исходило от женщин. Удивительно, что все случилось в тот четверг, когда он с поручением от брата прилежно ждал «блудницу». Вместо нее явилась Лана — как Татьяна Ларина, застав врасплох: «в вашей воле меня презреньем наказать». Он наказал ее любовью: не смог устоять, но и тотчас расстался.

– Он иногда приходит на Патриаршие, — запоздало пояснила Лана, — мы разговариваем. А сегодня позвонил, рассказал про этот ужас.

Тихий теплый голос проник в самую глубь души, шевельнулась отзывчивая дрожь — третья смерть в его упорядоченном, размеренном житье- бытье! — но надо справиться, и он справился.

– Твой муж.

– Мы разведены.

– Ну, твой бывший ни в чем не замешан, у него отличные алиби на оба вечера.

– Ты меня успокоил.

– Я хочу сказать: вы оба ни причем.

– Не извиняйся, что позвал меня.

– Мне необходимо прошлое — те переживания и обстоятельства, — чтобы проследить связь трех убийств.

– Серийный маньяк?

– Нет. Но и мотив — тот первоначальный смертный порыв — неясен. — Петр помолчал. — Подземельный спрашивал о тебе.

– В какой связи?

– Накануне его смерти мы пили с ним спирт, говорили об одной знакомой Валерия Витальевича, которую он пристроил в дядину квартиру.

– О знакомой?

– Она у него в клубе танцует.