Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

2

Рубаху красную на Пасху, Кожух дубленый к Покрову, Картонную на святки маску — Зеленоклювую сову, — Меня подарки утешали, Но было больно мне смотреть, Как мяла мать каемку шали, Лица не в силах утереть. Она обнову мне дарила И снова, так, что жизнь отдашь, Кого-то доброго молила: «Даруй нам пищу, Боже наш!» И проливала, вопрошая, Святые слезы — сердце жглось… Так голодать до урожая Нам с божьей помощью пришлось.

3

Божницу подпирал плечами Церковный староста, пока Тянули жребий поречане И снаряжали ходока В Торжок за солью, за свечами. Минуя села и слободки, Ворча на жребий свой, ходок По насту вешнему неходко Спешил к Ефремию в Торжок Сушить опорки и обмотки. Костер на площади соборной Не угасал тогда. Попы Взамен свечей и соли сорной Выманивали у толпы Пчелиный воск и холст узорный. А поречане на дорогу Глядели сумрачно в ночи. И остывало понемногу, Как непосоленные щи, Их упование на бога… Под матицей коптила плошка, На сходке маялся народ: Делили соль столовой ложкой — По ложке, поровну, на рот, А было соли всей — лукошко…

4

Когда Папанин в океане Ледовом вырос, как гора, Дворы покрыла ропаками И айсбергами детвора. Кто: те ли, эти ли любимей? Равно имели мы в виду И тех, дрейфующих на льдине, И этих, зябнущих на льду. Нам дорог берег, обретенный Отцами в схватках боевых. Котовский, Щорс, Чапай, Буденный — Герои сверстников моих. Есть, не в пример наукам хитрым, Совсем не хитрая одна: Распознавать по детским играм, Чем озабочена страна. <1941> ^{435}

436. Восемь лет спустя

1

Прибрежной липы ствол дуплистый Увидел я издалека. Услышал плеск листвы росистой, Подобный плеску ручейка; Чуть испытав сердец томленье, Там мы расстались у реки, Я уповал на примиренье, На краткость крохотной руки. И упований долголетье — Как сон тревожный в мире том. Где мы, расставшись на рассвете, С восхода солнца встречи ждем. Благословенна свежесть мая И утренняя дрожь ветвей, Дорога к берегу лесная, Листва над хатою твоей!

2

Только белая блузка — Грустный времени след — И короткой и узкой Стала за восемь лет. И глаза словно те же, Тот же выговор слов, Только русая реже Прядь спадает на лоб. Только гостеприимства Молчаливей обряд. Ярче свет материнства — Светлый женственный взгляд.

3

Маньчжурские сопки, карельские скалы, Бесчисленных странствий моих колеи На сгорбленном глобусе, верю, искала, Сжигая шальные открытки мои. А ныне… А ныне — как не было странствий, Дороги и годы не выкрали страсть. Дай руку, уверься в моем постоянстве, Дай сердцем натруженным к сердцу припасть. Апрель — май 1941 ^{436}

437. У реки

Левый берег в огне, а на правом Пеплом кроются угли костра, И связисты сквозь тьму к переправам Тянут кабель — работа быстра. И, незримы, сползая по скатам, Пробираются к лодкам стрелки. Возвестит предрассветным набатом Батарея о штурме реки. Тишину разорвут на клочья Всплески весел и гром пальбы. Берег с берегом, мерясь мощью, Водяные взметнут столбы. Вспенят волны реки величавой Мастера лобовых атак, И рванутся в штыки у причалов, И отхлынет, не выстояв, враг. И связисты протянут кабель Над водой и отправят весть: Там, где буйствовал враг и грабил, Жег и рушил, — вершится месть. Октябрь 1941 ^{437}

438. «Дождями омытые тропы…»

Дождями омытые тропы, Деревья, шумящие гневно, Листвы облетающей ропот И залпы всенощно, вседневно. Фашистские орды, лютуя, Пусть метят кровавою метой Лесные селенья, — вчистую Расплатимся мы и за это. Мы в битвах всенощных, вседневных, Чем дальше, тем тверже, упрямей. Не видеть им родину гневных — Россию — в позоре и сраме. 1941–1942? ^{438}

ВЛАДИМИР ЧУГУНОВ

Владимир Михайлович Чугунов родился 5 мая 1911 года в Сибири на станции Иланская близ Канска, в семье железнодорожного врача. Шести лет лишился отца. Подростком пошел работать на одну из шахт Анжеро-Судженска коногоном, потом стал забойщиком. Затем В. Чугунов поступил в Анжерское горное промышленное училище (Горпромуч), кончив которое, получил диплом машиниста врубовой машины.

Еще в детстве стал писать стихи. Печатался в газетах «Борьбе за уголь», «Большевистская смена», «Советская Сибирь», «Красное знамя». Редакция «Борьбы за уголь» пригласила Чугунова на постоянную работу в газету, но вскоре он поступает в Томский геологоразведочный институт.

В 1936–1937 годах Владимир Чугунов живет и работает в Новосибирске, печатается в журналах «Сибирские огни», «Будущая Сибирь», в различных сибирских газетах, готовит к печати первый сборник стихов «Горючий камень», вышедший в Новосибирске в 1939 г.

С 1938 года поэт живет в Казахстане. Помимо стихов пишет также рассказы, очерки, повести.

Во время Великой Отечественной войны В. Чугунов добровольцем ушел на фронт. В звании лейтенанта командовал стрелковым отделением, потом взводом. Участвовал в битве на Курской дуге.

Был убит в бою 5 июля 1943 года. Похоронен близ ст. Безлюдовск Шебановского района Курской области.

439. Сосна

На склоне дня в червонной позолоте Стоит сосна, стройна и высока. Над ней летят, сверкая, самолеты И белогрудые кочуют облака, Ее вершину молнией могучей Гроза разбила. И у той сосны В бессильном гневе бронзовые сучья Над голою землей занесены. Хранит сосна на смуглом теле знаки Далеких встреч и чьи-то имена. По вечерам в сыром и плотном мраке Ей грезились былые времена. Ей вспоминалась прелесть диких весен, Когда в корнях рождаются ключи У одиноких лермонтовских сосен; Когда рычат потоки, бьются косачи. И вновь трубит весна… Опять в овраге, Беснуясь, мчится бурная река, Горят костры и вспыхивают флаги, По полевому шпату бьет кирка, И режет землю звонкая лопата, И злые корни рвет в глуби земли… Здесь будет парк. Веселые ребята К сосне недаром песню принесли. Они поют о муромской дороге, Они поют: «Стояло три сосны. Со мной прощался милый…» И о многом Поют они, хмельные от весны. И зашумели ветви, закачались, Пролетный ветер наклонил сосну. Под нею тоже, может быть, прощались И назначали встречу на весну. И вот сосна совсем по-человечьи Навстречу людям ветви подала, Чтобы при новых и счастливых встречах Под нею наша молодость цвела. 1935 ^{439}

440. «Просишь ты лирических стихов…»

Просишь ты лирических стихов, Чтобы строки сердце волновали, Чтоб на каждый затаенный вздох Все слова любовью отвечали. Что же, принимаю вызов твой! Я не ставлю над стихом названья. Свежею весеннею травой Этих строк наполнено дыханье. О, как величав язык любви! Бьется сердце, щеки пышут ало. Ты меня по имени зови, Как в далеком детстве называла. Я опять читаю наизусть Первое свое стихотворенье. В нем такая искренняя грусть, Буря чувств, черемухи цветенье. Осыпаются с черемухи цветы. Затаит она дыханье на год. На тяжелых ветках видишь ты Гроздья крупных и созревших ягод. Ты пила черемуховый сок, Золотой от солнечного света. Потому веселый твой зрачок Вечно мне напоминает лето. 1937 ^{440}

441. Яя

Шумно гонит воды Яя: Дикий камень, тальники… И журчат, в нее впадая, Три таежные реки.

1

Голубой волне навстречу Из болот, как ночь, глухих Выгибает спину речка В тальниках береговых. Баял парням дед горбатый, Что у яра, под кустом, В речке плавает усатый, Почитай, саженный сом. Вентиля срывает с кольев, Попадется — сети рвет И гуляет по раздолью Мутной речки взад — вперед. Дед, конечно, рыбой бредил, Сома видел с пьяных глаз. Ради памяти о деде Речка Пьяной назвалась.