"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33
Шрифт:
Когда ведущая выключила музыку и призвала всех поблагодарить друг друга аплодисментами, я решила, что это шанс. Мой нью-йоркский менеджер часто повторял: «Не можешь победить — подружись». Приближаясь к Бьянке сзади, я специально смотрела в другую сторону. И уже придумала подходящую фразу для приветствия. Встреча должна была показаться случайной. Но когда я как бы ненароком повернулась, Бьянки уже не было рядом. Держа в руке бутылку с водой, она быстро шла к лестнице. Проследив за ней взглядом, я увидела мужчину, ожидавшего неподалеку под раскидистым каштаном.
Не горя желанием встречаться
30. Фабиан
До катастрофы
Лето 2016 года
Меньше всего я хочу, чтобы мама грустила. Поэтому ничего не говорю о Петере. Но она все равно знает, что я о нем думаю.
Однажды он просто возвращается. Поцелуи, примирение, разговоры о том, кто виноват, — это я слышал тысячу раз. И опять все начинается сначала. Ничего нового. Меня это больше не волнует.
— Это и ради тебя, — говорит мама утром, когда Петер появляется за завтраком и снова заводит свое нытье. — Без него мне было плохо. Ты же сам видел, сколько вина я пила.
Это и ради меня. Я стараюсь помнить об этом.
Ради меня он долдонит обо всех видах спорта, которыми занимался в моем возрасте, о своих победах, о том, чем я, по его мнению, срочно должен заняться. Но я ведь прекрасно понимаю, что единственное, чего он по-настоящему хочет, — это убрать меня с дороги.
— В твоем возрасте я всегда ездил в летние лагеря.
Я на него не смотрю. Притворяюсь, что его нет. Закрываюсь в комнате и играю на компе. Но лето слишком долгое и жаркое. Мне не хватает воздуха, и я открываю окно. В конце концов приходится иногда выходить из дому.
— Может, придумаешь, куда сходить? — спрашивает мама, когда я сижу в тени с книжкой.
— Я читаю.
Сама она поджаривается на солнце, и, кажется, ее кожа уже скоро зашкварчит, как яичница. Весь сад провонял кокосовым маслом. Рядом с ней сидит Петер, он держит в руке бутылку пива и усмехается:
— Ты бледный как поганка.
Мне никогда не нравилось солнце. Многие готовы даже сгореть, чтобы стать «загорелыми и красивыми». Я же предпочитаю комфорт и хорошее самочувствие. Все говорят, что цвет кожи не имеет никакого значения, а потом пользуются кремами и спреями, чтобы добиться привлекательного оттенка.
Я убегаю от солнца, катаясь на велике. Натягиваю на глаза бейсболку и нарезаю круги по Чёпинге, пока не начинает литься пот. Везде люди, они смеются и улыбаются. А я хочу, чтобы скорей наступила осень и все они снова расползлись по норам.
Отпраздновать предложил Петер:
— Разумеется, надо устроить вечеринку! Сорок лет бывает только раз в жизни.
Мама морщится:
— Это не повод.
— Как — не повод? Надо вообще почаще устраивать праздники.
Ясно, что он своего добьется. Не могу больше все это слушать. Снова еду кататься по городу, а когда возвращаюсь, вижу, что Микки загружает вещи в свой «вольво».
—
Что вы делаете?— Собираюсь. Мы едем на Эланд [436] . Ты был там когда-нибудь?
436
Эланд — остров в Балтийском море.
Я не уверен. Если только когда-то давно.
— Нет, наверное. А вы были в Калифорнии?
— Нет, в Штатах я никогда не был, но всегда об этом мечтал.
— Там живет мой папа. У него автосервис в Калифорнии. Через несколько лет я к нему перееду и буду там работать.
— Правда?
— А что? Вы думаете, я вру?
Микки поднимает руку, открывая ладонь:
— Нет, конечно. Я тебе верю.
Но выглядит он так, как будто сомневается. Мне это неприятно. Я думал, мы лучше понимаем друг друга.
И вообще мне не нравится, что они уезжают. Целая неделя в коттедже на Эланде — что в этом хорошего?
Я паркую велосипед у их ворот и помогаю ему укладывать сумки в багажник. Из нашего дома выходят мама и Петер.
— Вам надо купить трейлер, — говорит Петер Микки. — Это чертовски практично.
Видимо, Микки уже рассказал им о предстоящем отпуске. Гун-Бритт пообещала забирать почту из ящика, а Петер говорит, что будет время от времени объезжать дом, чтобы держать все под контролем:
— Я, правда, сейчас в отпуске, но соседям, ясное дело, надо помогать.
Он здесь не живет. И Микки ему не сосед.
— У нас маленький вопрос, — говорит Петер и делает знак маме.
Та как будто даже нервничает.
— Я просто хотела пригласить вас на вечеринку. В следующую субботу мы собираемся отметить мой день рождения. Вы успеете вернуться?
Микки кивает.
— В это трудно поверить, — говорит Петер, обнимая маму, — но этой донне исполняется сорок.
Я не хочу никакого отмечания, но если придет Микки с семьей, то ладно, пусть оно будет.
Микки неуверенно смотрит на маму:
— В следующую субботу? В тот же день, что и праздник нашего двора у Оке?
Выражение маминого лица меняется.
— Черт!
— Им придется его отменить, — уверенно заявляет Петер.
Мама смотрит на него огорченно:
— Как же я могла об этом забыть?
— Думаю, Оке согласится перенести праздник, — предполагает вслух Микки, утрамбовывая сумки и пытаясь закрыть багажник.
— Пойдем поговорим с ним прямо сейчас, — предлагает Петер и поворачивается к Микки. — А вам там хорошо расслабиться! Пейте побольше местного пива, на Эланде оно на пару промилле покрепче.
Он смеется и тянет за собой маму на другую сторону улицы. Микки быстро скрывается у себя. Я иду следом и останавливаюсь возле калитки. Там, где есть щель между досками, через которую можно подсмотреть.
На веранде сидит Бьянка в лифчике и что-то пьет из бокала через соломинку. Открывается стеклянная дверь, кто-то выходит из дома. Я верчу головой, пытаясь рассмотреть, кто это. Ула. В зеленых кроксах. Усаживается рядом с Бьянкой.
— Нас пригласили на сорокалетие, — сообщает Микки.