"Современный зарубежный детектив". Компиляция. Книги 1-33

32. Жаклин

До катастрофы

Лето 2016 года

— За именинницу! — крикнул Петер и ткнул в небо бутылкой с пивом.

Я то радовалась, что он вернулся, то ненавидела себя из-за того, что пошла на попятную. Хотя сейчас рядом был, по крайней мере, хоть кто-то, кто принимал меня в расчет и говорил, что я ему нравлюсь. Сад наполнился поздравлениями и смехом.

После долгих препирательств Оке и Гун-Бритт согласились перенести свою ежегодную встречу соседей. В этом году день двора пройдет зимой.

— Ура тридцатилетней! — подняла бокал Барбара, моя бывшая коллега по работе в почтовой компании «Бринг». — За тридцатник! Всех благ!

Я выпила, а Барбара так громко рассмеялась, что под безвкусной блузкой с фиолетовыми воланами, явно из каталога «Эллос», заволновались огромные шары.

— Ты — золотая, — сказала она, и мы чокнулись.

Это было понятно только нам двоим. У Барбары удивительная особенность восприятия: каждого человека она видит в определенном цвете. Прошло семь лет с тех пор, как я устроилась в «Бринг», но до сих пор помню запах застоявшегося горячего воздуха в цеху, куда сотрудница бюро трудоустройства отправила меня сортировать гигантские груды писем. Персонал там состоял в основном из полуживых мужиков, которые ржали, когда испускали ветры, и заливались краской, если я у них что-то спрашивала. Барбара стала моим спасением. Она подошла ко мне, взяла за руку и тихо сказала:

— Ты, наверное, совершенно особенная. Ты золотая.

Я никогда раньше не слышала о людях, в сознании которых каждый человек обладает собственным цветом. Барбара многому научила меня во время этой моей работы на родине. Первой работы, за которую я не должна была благодарить собственные ноги или грудь.

Мне было уже тридцать два, а я даже не представляла, что можно вставать в шесть утра, терпеть, когда хочется в туалет, и пить кофе по расписанию. А еще бегать как безумная вверх-вниз по лестницам, засовывая в почтовые щели пачки никому не нужной рекламы. Это была настоящая работа, не имевшая никакого отношения к подиумам и похотливым фотографам.

— Ты дико красивая, — часто повторяла Барбара. — Безупречная. Просто мечта.

Иногда она вдруг останавливалась, хотя еще секунду назад куда-то бежала, — стояла и пристально меня рассматривала, не хватало только отвисшей челюсти.

— Прекрати! — просила я.

— Ты как из другого мира, — бормотала Барбара.

Мы вместе обедали в крохотной столовой после разбора дневной почты. Ее бутерброды с сыром, мармеладом, инжиром и грецкими орехами все сотрудники считали кулинарной классикой.

— Ты здесь долго не задержишься, — говорила она. — Такие, как ты, не задерживаются в подобных местах.

— Чушь.

Я не считала себя лучше других. Когда-то я ходила по подиуму с сумками крутых французских дизайнеров на плече. Теперь я бегала по подъездам, таская на том же плече огромную торбу, набитую открытками и счетами. Надо делать то, что можешь и должен. Я всегда мечтала только об одном — выжить и чтобы кто-нибудь меня любил.

— Черт, ты же была моделью и актрисой! — восклицала Барбара.

— Это была очень маленькая роль, я была скорее в массовке.

— Прекрати себя принижать, — говорила Барбара, зажав в зубах сигарету, пока мы крутили педали тяжело груженных велосипедов.

Наверное, мне надо было познакомиться с Барбарой раньше…

— Как же давно все это было, — сказала она, когда мы снова встретились на моем сорокалетии.

Да, семь лет прошли быстро. Перемены во внешности были для меня очевидны — грудь обвисла, на бедрах целлюлит. Но внутренне я оставалась все той же неуверенной девчонкой, которая, хлопая глазами, садилась в самолет, направлявшийся в Штаты.

— Как он вырос, — кивнула Барбара в сторону Фабиана.

Сорок пять минут мне пришлось уговаривать его надеть рубашку. О том, чтобы снять кепку с логотипом «БМВ», не могло быть и речи.

— Мне приятно, что ты меня пригласила, — сказала Барбара.

В последние годы я с ней не общалась. Не отвечала на мейлы и звонки.

— Я рада, что ты приехала, — сказала я, наполнив бокалы пуншем.

Петер махал руками, силясь отогнать дым от гриля.

— У тебя приятный сосед, — сказала Барбара, близко наклонившись ко мне. — Он не женат?

— Кто? Микки?

— Нет-нет, вон тот. Ула.

Она тайком показала на Улу, который стоял рядом с Петером, попивая из бокала. У него уже были красные глаза, и он слегка покачивался.

— Забудь, — сказала я.

Барбара рассмеялась, но, сообразив, что я не шучу, сказала:

— Я поняла.

Ничего она, разумеется, не поняла, но мне было все равно, пусть думает что хочет.

Мясо слегка подгорело, но все сказали, что все равно вкусно. Картофельную запеканку тоже расхваливали. Мне в конце концов пришлось признаться, что я купила ее в отделе кулинарии в «Лидле».

После еды мы подали грог. Петер выставил динамики в окно спальни, и начались танцы в саду под хиты восьмидесятых.

— Ну надо же, какие зануды, — шипел мне в ухо Петер, показывая глазами на Микки и Бьянку.

— Тише, — хихикнула я.

Он был прав. Чета Андерсон забилась в уголок, не принимая участия в общем веселье.

Оке и Гун-Бритт еще утром сообщили, что не придут. Сослались на разыгравшуюся у Оке мигрень, но на самом деле они просто не могли смириться с тем, что их праздник перенесен.

— Ну что, — сказал Петер, — пора, пожалуй, слегка зажечь!

Он подошел к столу, выставил в ряд рюмки и разлил самбуку. Бьянка с высокомерной миной следила за его попытками поджечь ликер зажигалкой «Зиппо».

— Да чтоб тебя!

— Вот, можно попробовать этой. — Барбара протянула Петеру дешевенькую зажигалку «Бик».

Тем временем в плейлист на полной мощности ворвались близнецы Мутич из Эслёва с какой-то югославской балладой со всеми этими скрипками.

Мельком глянув на Бьянку, я схватила Микки за руку и потащила танцевать. После недолгого сопротивления он сдался, я обвила руками его шею и начала двигать бедрами в такт музыке.

— Как хорошо, что вы пришли, — сказала я. — Вопреки всему.

Я подозревала, что именно Микки помог уговорить Оке.

— Такое пропускать не хочется, — улыбнулся Микки.

Свет как-то по-особенному падал на его лицо. Когда он смеялся, на щеках появлялись ямочки. Близнецы заходились в каком-то своем страстном балканском танце.

— Еще раз спасибо за то, что заступились в школе за Фабиана, — сказала я. — Для меня это очень важно.

Я откинула голову назад и прижалась к нему грудью. Он отодвигался, ему было неудобно.