Спасти СССР. Реализация

При этом, что не вошло в такие рекомендации, становилось фундаментом как последующих «туров», так и элементами подготовки к Большому Совещанию… А, вообще говоря, понятно, что подобная «межсессионная» работа гораздо чаще присутствовала в «марафонских» переговорах с западными партнерами, чем в контактах со своими же друзьями по социалистическому содружеству!

Юрий Владимирович согласно кивнул. Пожалуй, с самого момента «достройки», когда Генеральный доверил ему Госкомитеты и НПО, он задышал спокойней и уверенней. Смелее отстаивал свои суждения (проверенные и перепроверенные в «голубятнях»!), выступал с инициативами, а не отмалчивался, как прежде.

— На мой взгляд, — заговорил он, никакой эмоцией не окрашивая речь, — при всей очевидности темы, чуть ли не самая важная задача второго тура заключалась в том, чтобы ни в коем случае не превратить его в простое повторение первого тура с повышением градуса угроз или, тем более, в сеанс открытого давления, как это было организовано в отношении делегации ЧССР в 1968-м…

— Согласен, — буркнул Громыко.

— Напротив, — Андропов взмахнул рукой в жесте трибуна, — мы предложили Программу экстренной экономической помощи ПНР, как альтернативу очевидно безнадежной ловле «момента роста конъюнктуры» и намерениям, поймав эту волну — «выскочить из ловушки». Но на той стороне стола переговоров тоже не простаки сидели, только прикидывались временами! Соответственно, был необходим достаточно убедительный расчет, проведенный максимально обстоятельно, насколько это осуществимо в условиях жесткого цейтнота. Вон, Владимир Алексеевич лучше знает…

Академик важно кивнул, не поворачивая головы.

— Основная мысль, — молвил он, сам не замечая назидательного тона, — интенсифицировать работу с Польшей в рамках СЭВ. За счет этого, с растущего оборота, получить дополнительные средства, которые можно было бы перекинуть в СКВ — и обратить на погашение польского долга.

Ю Вэ прекрасно помнил эту формулировку — своим глуховатым голосом ее выразил Косыгин на том самом «втором туре», двадцать третьего августа. Хороший был денёк — тепло, но не душно… А вот ожиданий, что витали в туре первом, Андропов уже не ощутил. Беспокойство росло, надежды чахли…

…Двадцать второго июня ПОРП собралась на пленум — и пшеки развели говорильню, абсолютно ничего не меняя! Как будто и не было покаянных обещаний! А вот «советские товарищи» очень серьезно отнеслись к польским проблемам, и готовиться ко второму туру стали немедленно по возвращению из Крыма.

В самой подготовке ощущались, почти физически, напор и даже ожесточение, да и строили ее не по обычным лекалам, а в форме, скорее, своеобразного семинара — под чутким руководством Константина Русакова. Основным ответственным назначили Вадима Медведева, ректора АОН при ЦК КПСС, но с дополнительной «параллельной группой оценки» — отметки выставляли и он сам, и Суслов, со своими присными. Андропов усмехнулся суетным мыслям.

Леонид Ильич, фактически взявший на себя польское направление, настоял на присутствии Георгия Арбатова, как представителя «линии МГИМО» и своего фактического советника-консультанта. Практически это означало подключение чуть ли не всех имеющихся из значительных «широко мыслящих» советских экономистов — Станислава Шаталина от ВНИИСИ (фактически — от него самого!), Леонида Абалкина от АОН… Александра Анчишкина с Николаем Петраковым от Госплана и ЦЭМИ, Николая Шмелева от Института экономики мировой социалистической системы АН СССР. В принципе, все они люди уже заметные, достаточно известные в своей среде…

«А толку…», — вздохнулось Юрию Владимировичу.

Слаженные, высочайшего класса рабочие группы витийствовали в «мозговых осадах», и действовали, решая относительно узкую задачу создания внятной программы спасения ПНР от катастрофических для ее экономики потрясений — сравнительно малой кровью (во всех смыслах). И решили! Выложили «команде Герека» на втором туре переговоров, разжевали и в рот положили!

Проку — никакого. Основным содержанием собственно процесса «второго тура» стало «весьма настойчивое внесение предложений». Зато отдельная группа переговорщиков-специалистов — с двадцать третьего по двадцать пятое августа! — бесстрастно фиксировала и констатировала фактический срыв высшим польским руководством вообще любых возможных решений, поскольку уже сформировалась так называемая «фатальная воронка»…

Самое паршивое, что при этом «группа Герека» была не способна избежать эскалации, однако властью с более решительными группами в партии делиться даже не думала, не говоря уже о том, чтобы поступиться ею.

Мотив «самосаботажа» был прост: страх. Источники страха, как представлялось Андропову и тогда, и сейчас, очевидны. Опасений разного рода за столом подобных переговоров вообще было много, и не только «с польского края стола». Ведь все мероприятия по польской теме становились естественным этапом работы на Большое Совещание стран-членов СЭВ, в смысле общей экономической стратегии для СССР и всего соцсодружества.

В итоге всего и стал неизбежен третий тур. Причем подготовка его началась сразу по результатам обсуждений в специальной группе, еще ранее отбытия польской делегации! Начало проработки вариантов смены руководства ПОРП…

Уж до чего Брежнев терпелив, а тут не выдержал. «Товарищу Гереку надо в течение одного месяца определиться, — резко сказал он, — или начинаете всерьез работать над выполнением взятых обязательств, а не имитировать их, или отправляетесь поправлять подорванное на угольных шахтах Бельгии здоровье — вместе с другими присутствующими здесь польскими товарищами, здоровье которых также отнюдь не безукоризненно!»

Задумавшись, Андропов не дослушал вопрос Громыко, но понял его смысл из ответа Кириллина.

— Собственно, наиболее активно работают две группы, условно говоря, «шаталинская» и «абалкинская», — сказал академик, доставая ключи. — Можно сказать, не отстает и «петраковская группа», но консервативные, точнее, половинчатые решения, как можно полагать, поведут ситуацию в тупик. Соответственно, эти решения будут пересмотрены на уровне, скажем, Постоянного Комитета СЭВ до экономической катастрофы в Польше. Я думаю, вы понимаете, что создание Постоянного Комитета– одно из необходимых решений Большого Совещания…

— Безусловно… — проворчал Громыко. — Сначала рассмотрим все варианты решений, а они сводятся в какой-то целостный вид только на уровне Политбюро. Хотя и Академия Наук уже проявляет очевидную заинтересованность…

Кириллин отпер дверь косыгинского, бывшего сталинского кабинета, и сделал гостеприимный жест. Андропов перешагнул порог, чувствуя недобрую ауру места. Впрочем, ее, скорее, создавали мрачноватого вида дубовые панели, чем мистические «темные силы»…

Аккуратно закрыв дверь за собой, он усмехнулся:

— Для зачина… Возможно, вам будет интересно то обстоятельство, что даже ранний этап разработки программы спасения Польши позволил «вдруг» в «госплановской» и ВНИИСИшной группах «открыть» ситуацию автаркии внутри социалистического содружества! Более того — открыть системный рост взаимосвязей наиболее успешно развивающихся соцстран вовне СЭВ и Варшавского договора, попросту с пресловутым «условным Западом»! Даже Вьетнам стремится восстановить отношения с Францией, вплоть до создания совместных предприятий. Более того — они бы и с США работали бы, если бы те сами не встали в позу, исключающую компромисс, и не пустились бы во все тяжкие ради давления на СССР и, как понимаю, отчасти мелкой мести, разыгрывая «китайскую карту».