Спасти СССР. Реализация
Шрифт:
Джимми Картер прерывисто вздохнул, глядя в окно на розарий — и не видя его. Тягостные мысли утомляли, хотя еще этим утром доводили до неистовства, до срамных позывов бросить всё — и бежать!
«Это невозможно, Джим…» — пискнул угнетенный рассудок.
Ловя глазами смутное отражение в пуленепробиваемом стекле, Картер медленно, очень медленно покачал головой. Похабнейший парадокс бытия… Чем большей властью обладает человек, тем меньше ему дано свободы.
Президент или король не волен распоряжаться собой — он гремит цепями, как привидение, скованный обязательствами, клятвами, договорами, обычаями, законами…
Первый Джентльмен вяло порылся в распечатках с телетайпа.
Ага… Вот вам еще один миф — «линия прямой
Во-вторых, линия связи никакая не телефонная — лидеры сверхдержав обмениваются мнениями исключительно в текстовом виде. Просто, чтобы обдумать ответ — и свести к нулю риск ошибки в переводе. Не станешь же кричать в трубку: «Как-как? Алло! Мистер Громыко! Как вы сказали? Я не расслышал!»
А в-третьих, слинкованы не Белый дом с Кремлем, а Пентагон и ЦК КПСС на Старой площади…
Картер насупился. Принт с субботним заявлением ТАСС — о «непосредственном управлении ЦРУ польскими террористическими ячейками» — он смял в сполохе раздражения и швырнул в урну, вместе с прилагаемыми доказательствами…
А с этим как быть?
Мосластый палец президента США прижал листок, заклейменный красными печатями «Top Secret». Зрение вобрало пугающий текст:
20 января в 06.00 по московскому времени, войска СССР и Варшавского Договора переводятся из состояния боевой готовности «Повышенная» (введено 14 января) в состояние «Военная опасность». Космическая съемка фиксирует резкое усиление активности вооруженных сил на территории Советского Союза, ГДР и Чехословакии…'
Непослушные губы задрожали, и Картер шепотом отпустил резкий «fuck». С субботнего вечера он очень хорошо прочувствовал, что довелось испытать Кеннеди в тошные дни «Карибского кризиса». Смотришь на Южную лужайку, а перед глазами круглятся русские ракеты — в облаках дыма и пламени они покидают сибирские шахты или стартуют из-под стылых вод Атлантики, и летят…
Летят, чтобы выжечь кукурузные поля Канзаса. Разворотить, раскатать небоскребы Нью-Йорка. Присыпать радиоактивным пеплом останки тех, кто голосовал за Джеймса Эрла Картера-младшего, 39-го — и последнего! — президента Соединенных Штатов…
— Сэр? — послышался уверенный и, как почудилось хозяину Овального кабинета, нагловатый голос. — Вызывали, сэр?
— Да! — лязгнул Картер, еле сдерживая бешенство. — Заходите, Збигнев.
Нет, похоже, Бжезинскому и самому не по себе. Вон, как побледнел… И глаза неспокойные…
— Сэр, вы же понимаете, что гибель Брежнева всего лишь непредвиденная случайность, — заспешил советник по нацбезопасности, — и вся вина лежит на новом польском руководстве!
Президент властно повел рукой, обрывая речи в оправдание.
— Збигнев… — медленно, даже чуть зловеще выговорил он. — В ночь на субботу в Женеву вылетела сборная команда наших дипломатов. Они ведут закулисные переговоры с «комми» там, а я уговариваю русских здесь, по «горячей линии»! Брежнев был никудышным политиком, но Громыко — настоящий гроссмейстер! — Уняв нервы, Картер закончил деловито и сухо: — Разумеется, я и дальше буду отрицать обвинения СССР, но, тем не менее, директиву относительно реализации плана «Полония» отзову, а виновным назначу… Вас, Збигнев!
— Но, сэр… — слабо возразил Бжезинский. — Послушайте, сэр…
— Нет, это вы послушайте, Збиг! — с силой сказал Картер. — Я слишком долго мирился с вашими опасными идеями! А, если и противился им, то слабо. Да! Шел на полумеры, надеясь, что вы одумаетесь, что отойдете от опасного политического экстрима! И финансирование ужимал вашим конторам, и число сотрудников урезал впятеро, а вам всё неймется! Вы с адмиралом уговорили меня в четыре руки, и я подписал этот
дурацкий, совершенно идиотский план «Полония»… Впрочем, сам виноват — не следовало поддаваться! Помните, как вы меня улещивали: «Устроим нападение на советский гарнизон, желательно поближе к Литве или к Калининградской области… Главное — добиться как можно более жесткой реакции СССР!» Добились?! — рявкнул он. — Вторая мировая война началась с Польши… Вы хотите, чтобы и Третья мировая разгулялась оттуда же? — президент шумно выдохнул, как будто сбрасывая весь накопившийся негатив. — Збигнев, вы же умный человек! И цены бы вам не было, оставайся вы в рамках элементарного здравого смысла. Однако эта ваша одержимость, это фанатичное желание «разрушить Карфаген» всё портит! Знаете, если вы подадите в отставку, Советам станет легче. Но и мне тоже полегчает! Простите за скрытую грубость, многоуважаемый советник, но я от вас пока не дождался ни одного положительного деяния! Ни одного! Вечно вы со своими бредовыми фантазиями! Послушаешь вас — всё отлично, просто шикарно, и перспективы — закачаешься! А начнешь разбираться… Проку от ваших наимудрейших планов — с воробьиную погадку!— Сэр… — выдавил Бжезинский, терзаемый боязнью, стыдом и гневом. — Сэр, но вы же сами восхищались письмами от «Источника», этого «идеалиста из ЦК КПСС»!
— Отличный пример, Збигнев! — снова взвился Картер, напуская яду в голос. — Просто замечательный! — Он хищно ощерился, повторяя за собой: — А начнешь разбираться… Что мы поимели, Збиг, от этой «заговорившей башни Кремля»? Что?!
— Сэр! — осторожно вознегодовал советник по нацбезопасности. — Но… Как же? А раскрытие системы наркотрафика? Да еще с воздушным коридором через Кубу?
— Збиг! — повысил голос президент. — А вы уверены, что это не игра Кремля? Очень даже возможно, что Москва таким образом реагирует на какие-то неочевидные проблемы, связанные с активностью Гаваны в Африке или в Латинской Америке — и далеко не всегда идущей «в ногу с СССР»! Вот Москва и ставит подножку кубинской активности в направлении… — он неопределенно покрутил кистью. — Отчетливо не идентифицированном всем нашим, непомерно раздутым разведывательным сообществом! В ином случае, этот акт раскрытия наркотрафика, напротив, может иметь смысл давления на Медельин… Вы не рассматривали подобную версию? Просто, чтобы обеспечить безальтернативность кубинского коридора? Фактически, это бонус для Кастро!
— Но зачем это нужно Москве? — выпалил Бжезинский, не совладав с эмоциями, и тут же пожалел о порыве.
— А это у вас надо спросить, Збиг! — ехидно отпасовал Картер. — Очень может быть, что контроль потребовался Москве из-за ситуации в Никарагуа! А если это, скажем, «общестратегический жест», то им как бы обозначается готовность к сотрудничеству даже в довольно щепетильных моментах… И, после слива компромата тому же Фиделю, передача ключевой информации нам неизбежно должна присутствовать в комбинации. Хотя бы постфактум! А заодно, почему бы советскому руководству не попытаться выиграть кредит доверия, пусть и небольшой, но особенно нужный Москве в случае сознательной «жертвы пешки» для… Ну, хотя бы для развития партии «игры в разрядку»!
Картер заметно успокоился, и поглядывал на своего визави с хмурой снисходительностью профессора, вспоминая время, когда приходилось звать себя «студентом Бжезинского».
— М-да… — глубокомысленно обронил он. — Тони де Ла Гуардиа и Пабло Эскобар — это весьма деятельный и опасный тандем… Но… Но и удар по генералу Очоа вполне вероятен! Отказ кубинцев воевать против Эритреи сразу создал риск поражения эфиопской армии — и сильнейшую головную боль у советского Генштаба! — а кубинские войска в Эфиопии, да и в Африке в целом — это «вотчина» Арнальдо Очоа. В общем, этот интернационалист серьезно осложнил положение Москвы на Африканском Роге, во-первых, и, во-вторых, создал некоторую двусмысленность в отношениях Москвы и Гаваны…