Старшина Гор

Двадцать три глаза королевы заняты мечом, отслеживают его движения, точки в пространстве, силу, мощь. Крутись он в десять раз быстрее, королева и тогда бы могла плести свою кружевную паутину, следя за его движением. Но этот застывший меч-щит держал человек, постоянно меняющийся, и всякий раз пути лап и меча пересекались раньше, чем пересеклись бы лапа паука и рука человека.

Если бы за боем наблюдал стоглазый сфинкс, он бы не заметил подвоха. Два существа движутся в последнем танце. И только слепая саламандра увидела бы… да, именно увидела бы – эти двое берегут жизнь друг друга больше, чем свою. Все их противоречия рождаются в смыслах, что они наложили на свои задачи.

Солнце нехотя делает шаг, на миг приближая вечер, ночь. Приближая победу человека. Лучи солнца, попадая на королеву, отражаются от хитина, но те немногие фотоны, что проникают в сочленения, дают силу. А значит, человеку нужно просто продержаться чуть-чуть – до вечера.

Человек знает это. Королева знает это. Солнце знает это и всячески тормозит свое движение, цепляется каждым лучиком.

Грустная улыбка королевы спадает, оставляя лишь грусть. Человек сквозь закрытые веки чувствует это.

Удар, удар, ошибка? Ошибка есть там, где есть готовый ответ, это примерно нигде, кроме одного места – мыслей человека.

Королева пауков совершила ошибку, и меч человека отлетает, совершив последний и странный маневр – вонзается в камень по самую гарду. Все двадцать три глаза королевы отследили полет.

– Ты последний, ставший первым, – хочет сказать королева, вонзая жало в живот человека, но отсутствие поражения ее не устраивает. Но что ей остается, если и победа – это только новый шаг к смерти?

Яд королевы расплескался по телу человека, делая плотное пустым, твердое – мягким.

– Зачем? – хочет спросить королева, подхватывая оседающего человека. Ответ на этот вопрос давно есть, но это не ошибка королевы, это ее проигранный бой. Это повод для новой ошибки.

Королева погружает тело человека в пыль и начинает обматывать паутиной – каждый палец отдельно, каждую ногу, каждую руку. После этого – в единый купол. Паутина блестит, отливая серебром.

Тишина затягивается, сжимает, мешает королеве плести паутину.

– Второй укол сделать нельзя. – Голос королевы дрожит от отчаяния. – Укол надо было сделать в голову, тогда ты стал бы свободным для нового солнца. Твоя смерть стала бы ступенью к новому миру. Сейчас ты будешь стремиться умереть и увидеть тысячу новых солнц, но я не смогу тебе помочь, тебе придется умирать самостоятельно. Я сберегу твое тело, оно сохранит смысл, станет его вместилищем. Тебе будет куда вернуться после смерти. Твой выбор не был разумным, твое движение не было выверенным. Но твой путь окончен. Прими награды и призы. Отпусти долги и должников.

Обматывая паутиной голову, королева запела. Смысл слов и сами слова ускользали от человека, кроме одной строки: «Новое солнце появляется, когда старое умирает».

Человек не одержал победы. Человек выжил. Что делать дальше, он не знает. У любого знания есть предел. Предел знания человеческого наступает раньше осознания этих знаний.

Солнце склонилось к самой скале, задумчиво играя лучами, оно наблюдало за двумя непроигравшими друзьями, за двумя невыигравшими врагами. Интерес солнца угасал. Пустота заняла свое законное место, растворяя скуку. Скука – единственное, что способно разорвать невозмутимый бег солнца. Никогда до и всегда заранее. Солнце мигнуло и провалилось в пустоту, ограждающую нас от нас или не нас от нас… или не нас от не нас…

– Пф… это ж надо такое придумать и написать, – подумал я, откладывая книгу. – Ладно написать, но напечатать? А самое главное… зачем я это купил и сейчас читаю?

Как там говорила моя давняя пассия? «Как человек может считаться культурным, если не прочитал культур-минимум?» В который в последний год вошел сей труд – автобиография мага. Книга, текст которой был якобы найден на одной из планет, вырубленный в камне.

Выгода издателя понятна: несмотря на дороговизну бумаги, авторские платить не нужно. Но кто тот первый, назвавший это модным или культурно обязательным?

– Пф, а ведь я это не только купил, но и прочитал с начала и до конца. И на вопрос «зачем» я не отвечу, – сказал я, и слова отразились от голых стен комнаты эхом телефонного звонка.

Глава 21

Сегодня подниматься в долину было легче, быстрее. Ящик лежал, где вчера и положили. Надежды, что он куда-нибудь денется, не было. Так, тайное желание прийти и обнаружить, что его там нет. Как не может быть рукотворного артефакта на открывашке.

А, нет, вот он стоит. Некогда светло-белая древесина, посеревшая вчера, сегодня стала еще темнее. Что никак не отразилось на весе. Джин с Болтуном водрузили ящик на носилки и, перекидываясь фразами типа «не беги, не дави, держи ровнее» дошли за два часа туда и обратно, до лагеря.

Занесли этот ящик под вопросительные взгляды отряда.

Подошли Лом с Сойкой. Выяснилось, что вопросительные взгляды – это нормально, потому что веревка, натянутая нами над ущельем… оторвалась. Оторвалась с нашей стороны и сейчас болтается с другой стороны ущелья.

Сойка, принесшая дурную весть, опускает глаза. Лом наоборот смотрит прямо, ожидая решения. Ник ненатурально весел, остальные – любопытно-нейтральны, как будто у нас почасовая оплата, а они сидят за стенами крепости и жуют мясо куппути с хлебом.

Больше всех все удивлялся Лом, надеялся на мой приказ. Как будто скажи я: «Идем домой» – и мы пойдем домой, хм…

– Лом, идем домой!

Лом улыбается, скалится, потом хохочет. Отпускает его быстро. Он мне кивает: как скажешь, командир.

– Отряд, через полчаса готовность к выходу, идем домой. Аналитик, маршрут и рекомендации.

Что тут сказать? Третий день мы идем по солнцу. Как сказал аналитик, решение равновесных систем в плоской системе предопределяющих конструкций. Почему-то он решил, что этот ответ на вопрос «Куда идем – вверх по ущелью или вниз?» равнозначен ответу «По фигу». Хотя, наверно, конкретно в этой ситуации первый ответ хотя бы подразумевает, что над ним думали. Смешно выходит, когда вместо того чтобы думать над решением задачи, мы думаем над ответом. И символично пошли на север.