Стигма
Шрифт:
Он посмотрел на асфальт, а потом его взгляд метнулся в конец улицы. Джеймс все-таки мало чем отличался от Руби: оба не умели скрывать эмоции, их лица читались как открытые книги.
– Нет, ничего такого.
– Тогда что?
– Ты уверена, что с тобой все в порядке?
Я непонимающе уставилась на него. Замешательство переросло в подозрение, подозрение – в раздражение.
По правде говоря, я не привыкла, чтобы кто-то беспокоился обо мне, и не могла понять, что стоит за его вопросом. Дружеских чувств между нами я не допускала, потому что пережитое мешало мне снова проникнуться чувством бескорыстной привязанности к кому-нибудь. Я скупа на доверие,
– Просто закружилась голова от усталости. День был трудный. Я упала, и Сергей поднял меня наверх. Вот и вся история. Слушай, Джеймс, если в будущем ты захочешь мне что-то сказать, пусть даже неприятное, говори, глядя мне в глаза, ладно? Давай, спокойной ночи.
Я пошла по тротуару не оглядываясь. Да, я повела себя грубо, может, даже слишком резко, но у меня был дерьмовый день, а Джеймс страшно раздражал меня своими деликатными ужимками. Мне хотелось поскорее уйти, побыть какое-то время вдали от всех, чтобы…
– Это был не Сергей.
Я остановилась посреди переулка и не сразу обернулась.
Его светло-коричневые глаза казались кусочками застывшей смолы во мраке ночи, на этот раз он смотрел прямо на меня.
– Что?
– Это не Сергей тебе помог.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Джеймс опустил подбородок, и козырек бейсболки скрыл его лицо. Казалось, он раздумывал, говорить ли мне что-то, как будто эта ситуация ставила его в затруднительное положение.
– Ты долго не возвращалась. Пошла на склад – и как будто испарилась. Я вспомнил, какой ты была бледной и вялой, и забеспокоился. – Джеймс потеребил козырек бейсболки. – Я никогда не отхожу от стойки, тем более если тебя нет. Но мы только открылись, и время было мертвое, поэтому я пошел тебя искать. И нашел… Мирея, тебе помог не Сергей, а Андрас.
Я нахмурилась, а Джеймс тем временем подошел, не давая моему мозгу времени сформулировать хотя бы одну ясную мысль.
– Ты не помнишь, что произошло?
– Я…
– Я был уверен, что он оставит тебя лежать и позовет кого-нибудь, чтобы о тебе позаботились. Он никого не уважает, кроме самого себя, и, поверь мне, я знаю, о чем говорю. А тут вдруг… взял тебя на руки. Ты показалась мне такой маленькой, – прошептал он. – Он понес тебя наверх, я пошел за ним. – Джеймс понизил голос и, проведя рукой по затылку, почесал щеку. – Я хотел убедиться, что он не сделает тебе ничего плохого, поэтому тоже подошел к офису Зоры и увидел, как он положил тебя на кресло. Прежде чем распрямиться, он замер и… так на тебя посмотрел.
– Как?
Джеймс покачал головой. Он казался искренним, но я с трудом понимала, о чем он говорил. А может, мой напарник поскользнулся, ударился головой об стойку, и у него начались какие-то галлюцинации? И все-таки пришлось ему поверить. И мысль о том, что рассказанное – правда, будоражила душу и вызывала у меня то ли скептицизм, то ли огорчение.
– Но зачем Зоре мне врать?
– Ну… Никто не забыл ту ошеломляющую пощечину, которую ты ему залепила при первой встрече… – Джеймс сопровождал бормотание легким пожатием плеч, и почему-то я поняла, что он не врет. Зора многое мне не сказала. Например, не удосужилась сообщить, кто мой сосед, но я никогда не думала, что она может мне солгать.
– И почему ты мне это рассказываешь? – спросила я.
– Ну… мне показалось, что ты должна знать, как все было на самом деле. И потом, он подхватил тебя и прижал к себе настолько естественно
и инстинктивно, что… – Он не закончил фразу, но его слова вызвали во мне противоречивые мысли и пьянящее чувство защищенности.– Ты… ты ведь с ним не общаешься?
– Конечно нет! – ответила я таким голосом, будто он только что выдвинул против меня возмутительное обвинение. От негодования у меня даже загорелись щеки. Джеймс не знал, что Андрас жил со мной по соседству, что я пробралась в его квартиру и что мой почтовый ящик находился практически внутри его ящика.
Он не знал, что мы уже несколько раз сталкивались, не знал, что мы пикировались взглядами, мечтая уничтожить друг друга.
Может быть, я никогда не пойму, что произошло в тот вечер, но в одном я была абсолютно уверена: злоба – это владычица, которая не умеет прощать; она безраздельно правила в сердце Андраса, и на этом поле битвы не было ничего, что стоило бы спасать.
– Я прекрасно знаю, что он за человек. Тебе необязательно предостерегать меня от общения с ним.
Джеймс пристально смотрел на меня, как будто пытался взглядом меня переубедить, но для меня существовала только одна истина.
Я пережила много страданий.
Я испытала их на своей шкуре.
Я видела ад в глазах тех, кого любила, но никогда… никогда не увижу рая в глазах тех, кого ненавижу.
11. Какая-то ирония
Жизнь – театральная постановка, пьеса в пяти действиях.
Осталось только понять, трагедия это или комедия.
Слова приклеились к моему сознанию, как мухи к ленте-липучке. Они засорили мои мысли, и я никак не могла привести голову в порядок.
В толстых шерстяных носках, темных легинсах и мягком синем свитере, обняв ноги и положив подбородок на колени, я сидела на диване и смотрела на разложенные веером буклеты, полученные от доктора Парсона.
В них перечислялись пути поддержки пациента со стороны близких на протяжении всей программы реабилитации и в общих чертах раскрывались цели «семейного подхода». «Информированный член семьи – это член семьи, который может защитить себя и, следовательно, способен оказать помощь, в которой нуждается пациент», – говорилось в одном из буклетов, который я внимательно прочитала после того, как отбросила первоначальный страх перед тем, во что прямо или косвенно уже и так была вовлечена.
Я боялась, что не справлюсь с задачей, что не смогу найти деньги. Каждый день я боролась с мучительным страхом оказаться без работы и без нормального жилья. Представляла, как бреду по улицам с раскалывающимся сердцем, стучусь в ставни, пока не обдеру кожу на костяшках пальцев, постоянно думаю о маме и тоскую по чуду, которого не смогла для нее совершить.
Я осторожно отодвинула буклеты и вздохнула, закрывая глаза. Снаружи глухая ночь поймала город в сети из тьмы и электрического света.
Я выполнила приказ Зоры: осталась дома и использовала это время, чтобы отдохнуть и поразмыслить о произошедшем.
И как будто мне было мало переживаний, вечером я встретила Кармен.
Девочки с ней не было, но старушка все же не упустила возможности поделиться со мной своими печалями, хотя я ее ни о чем не спрашивала.
Она сказала, что расстроена, потому что Андрас приходит домой все позже и позже, а как-то раз вернулся очень рано и даже не предупредил ее. Она видела синяк у него на подбородке и разбитую губу, он даже не пытался их скрыть.