Стигма

Я подняла глаза и выдержала его пристальный взгляд. Мои черные волосы рассыпались по руке, от обнаженного плеча слабо пахло духами.

В меня вперились его глаза. Ледяные и загадочные, они смотрели на меня сквозь толщу эмоций, которые я не могла понять, они сияли, как бриллианты. Его взгляд быстро скользнул по моим скулам, губам, по изгибу шеи и плечу, и было непонятно, о чем он думает.

Потом его хватка ослабла, и он меня отпустил. Я поняла, что у него больше нет сил меня отталкивать.

Я осторожно обработала порез дезинфицирующим средством.

Андрас не издал ни звука, только сжимал покрывало. Боль снова как будто была вредным нектаром, который он впитывал каждой частичкой своей души. Он удерживал ее в себе, пока я протирала рану. Края пореза не разошлись, срез был тонким и чистым, вероятно, благодаря хорошо заточенному лезвию.

Я бросила испачканную марлю на пол и достала из аптечки упаковку пластырей-стяжек – липких полосок, которые стягивали края раны и позволяли ей правильно зажить.

Я уже не раз применяла такие на чужих ранках. При правильном применении они действовали гораздо лучше швов.

Я наклеила их, следя за тем, чтобы они правильно расположились на коже и хорошо приклеились. Когда закончила, отстранилась и посмотрела на результат своих трудов. Я сделала то немногое, что могла, но, главное, кровь остановилась.

Только тогда я снова посмотрела ему в лицо.

Андрас больше не дрожал. Он дышал медленно, почти спокойно. Голова была повернута набок, глаза полузакрыты, хотя я видела, как в них блестели зрачки.

А потом он полностью их закрыл, и его тело, ослабленное и измученное, наконец расслабилось на матрасе.

Я не видела, как он забылся. Меня там не было, потому что я ушла в размышления о том, что только что сделала.

Жаром обожгло веки. Я почувствовала запах – плотный, слегка терпкий, почти дымный. Это был запах кожи.

Я открыла глаза. Сквозь ставни пробивались струйки света и омывали стену позади меня и меня саму, свернувшуюся калачиком. Легкая пыль танцевала на солнце, делая воздух осязаемым.

Я поняла, что полулежу в большом кожаном кресле с высокой спинкой и круглыми подлокотниками, к одному из которых и прислонилась щекой, во сне вдыхая мягкий, пряный аромат; колени упирались в противоположный подлокотник; огромная мягкая подушка превратила в глубокий сон мое намерение чуть-чуть посидеть и отдохнуть.

Я поморгала и посмотрела на кровать. Андраса на ней не было.

Насторожившись, я спустила ноги и встала. Осмотрела комнату, заглянула в ванную, но его нигде не было.

Заметив на ладонях розовые пятнышки крови, я смыла их в ванной и вышла в коридор, с опаской изучая окружающую обстановку. Что-то привлекло мое внимание: из полуоткрытой двери в конце коридора раздавались какие-то звуки, похожие на бормотание.

Я подошла, открыла дверь и увидела квадратную, не слишком большую комнату со светлым деревянным полом, большим окном и голыми белыми стенами. Слева стоял письменный стол и кое-какая мебель бежевого цвета.

Комната могла бы показаться совершенно обычной, если бы в центре не стояла прелестная кроватка цвета слоновой кости с деревянной решеткой, за которой энергично двигалась пара маленьких ножек.

Олли играла с куклой, одновременно любуясь звездами и бабочками, свисавшими с карусели над ней. На девочке была голубая пижама с белыми пуговицами, ее рыжие волосы завивались колечками. Она сбросила полосатое одеяльце и, погруженная в разговорчивое созерцание, покусывала голову куклы.

Я подошла к кровати. Малышка перестала грызть игрушку, когда мое лицо нависло над ней, появившись рядом с фиолетовыми бабочками, и посмотрела на меня, копаясь в своей маленькой памяти, чтобы понять, кем я могу быть. Она ошеломленно смотрела на меня глазами, полными удивления, – большими, круглыми и яркими, как шарики. Олли была похожа на мультяшного олененка с длинными ресничками и нежными зелеными глазками, и выражение, с каким она смотрела на меня, еще больше смягчало ее черты.

Я подошла к окну, откуда открывался прекрасный вид на зеленый парк. Это там на него напали? Может, и нет. Андрас ночью в коридоре выглядел сильно уставшим, как будто долго шел, прежде чем добрался до квартиры.

Погруженная в мысли, я не заметила маленькую ручку, которая дотронулась до моих волос. Я вздрогнула и обернулась: девочка встала на ножки, протянула руку и схватила в кулачок прядь моих волос.

Я отреагировала не раздумывая: резко отшатнулась, а Олли от удивления качнулась и упала на попку. Девочка не могла смириться с полным отсутствием деликатности с моей стороны: удивленно-растерянное выражение быстро исчезло с ее личика, ее глаза наполнились слезами, а нижняя губка задрожала, обещая громкий скандал.

– О нет, нет, нет… – испуганно выдохнула я и невольно пригнулась. – Не делай этого… Смотри-ка…

Я покачала звезды и бабочек, но ситуация не улучшилась. Тогда я взяла куклу и сунула ее Олли под нос. Не помогло. Личико покраснело, она вот-вот разревется. Я нервно закусила губу и, не зная, что еще придумать, протянула руку между прутиками решетки и сунула указательный палец в ее полузакрытую ладошку.

Она перестала морщиться. Шмыгнула носом и, прежде чем я успела это осознать, уже сжимала мой указательный палец в своей крошечной ладошке. Какой же мягкой и нежной была ее кожа…

Олли какое-то мгновение пристально смотрела на меня, а потом улыбнулась. Собравшиеся в уголках глаз слезки теперь искрились радостью.

– Иве… Ола, – пробормотала она.

Я поглядела на ее покрасневшие щечки и решила позволить ей играть с моим пальцем до тех пор, пока она не забудет, что собиралась плакать, как отнятый от соска коровы теленок.

Потом я услышала шум за дверью и убрала палец. Встала, чтобы выйти в коридор, маленькие ручки Олли потянулись к решетке, чтобы снова за меня ухватиться.

Я осторожно подошла к гостиной и заглянула в нее, чтобы оценить ситуацию. Там царила тишина. Я чувствовала себя этакой газелью в лабиринте, пока медленно пробиралась через это пространство, но в следующий момент повернулась и вздрогнула, потому что заметила Андраса. Он стоял, прислонившись к подоконнику, и смотрел на меня.

– Черт возьми! – тихо выругалась я.

Тело чуть расслабилось, но мои чувства оставались настороженными и напряженными, как будто я столкнулась с опасным зверем.