Стигма

Я еще раз оглянулась, затем торопливо пошла по коридору. Звуки музыки делали пространство вокруг меня похожим на грохочущее нутро огромной гитары. Я надеялась встретить кого-нибудь из ребят, чтобы понять в потемках, где выход, но потом наконец нащупала ручку двери.

Тянуть ее на себя не пришлось: дверь открылась, и передо мной предстала Руби.

– Куда ты пропала? Джеймс послал меня тебя искать.

– Сними их с меня.

– Мирея, что… – Руби не договорила, увидев у себя перед носом мои запястья в наручниках.

Руби смущенно посмотрела на меня, после чего обхватила запястья и указательным пальцем нажала на крохотную кнопку на замке. Механизм щелкнул. Я наконец скинула кандалы, они остались у Руби в руках. Даже не поблагодарив ее, я принялась растирать покрасневшие запястья. Для работы мне нужны были подвижные ловкие руки.

– Дай мне минутку, – прошептала я, шумно вздохнув, – всего одну минутку.

Кажется, Руби меня не понимала, по крайней мере, до тех пор, пока я не отодвинула ее в сторонку и не пошла в противоположном направлении.

– Ты куда, Мирея? Ты нужна в баре!

Я чувствовала ее взгляд у себя на спине, пока не повернула за угол и не оказалась в лабиринте коридоров, опоясывающих Milagro’s. Нашла тихий угол, привалилась к стене и вынула мобильник. Посмотрела на время: почти восемь. Потом – на значок-трубку.

Четыре пропущенных звонка. Четыре!

Сердце сразу забилось гулко и тяжело. Меня охватило чувство, похожее на панику, вслед за которой всегда приходило чувство вины, столько раз за жизнь терзавшее мне душу. Я попыталась успокоиться, но в очередной раз навалившееся отчаяние прошептало, что это моя вина, что я невнимательна, что это не просто пропущенные звонки, а нечто большее. Я чувствовала, как отчаяние перерастает в нервозность, а та превращается в страх, и все внутри меня опускается куда-то вниз по длинной винтовой лестнице, и вдруг пальцы почувствовали слабую вибрацию.

Мобильный! Он снова зазвонил.

Не теряя ни секунды, непослушными пальцами я разблокировала экран, чтобы ответить. И жгучий страх в одну секунду сменился облегчением.

– Мама?

Но это была не она. Зазвучал чужой голос.

На другом конце кто-то сдержанным профессиональным тоном, бьющим по нервам как молотом, произнес:

– Мисс Викандер? Добрый вечер. Вас беспокоит «Карлион-центр».

10. Надлом

Она существо дикое и странное – отчасти бродяга, отчасти ребенок.

Ходячая катастрофа, вызывающая восхищение.

За окном шла своим чередом жизнь. Бледно-голубое небо подернулось легким маревом. Голые деревья на ковре из золотистой травы жались к небольшим домикам, погруженным в предрассветную тишину.

Я наблюдала за пейзажем, подняв воротник пальто, стараясь держать спину прямо. Я смотрела на пробегающие ряды домов, почесывая ладонь кончиком указательного пальца.

Я не спала две ночи, ожидая этого дня, и почти ничего не ела.

В голове хозяйничали мысли, они уносили меня далеко, куда-то по ту сторону пейзажа, за пределы спокойного мира, который раскинулся за окном автобуса. Они возвращали меня на две ночи назад, к тому звонку, заронившему в меня семя тоски.

В ушах раздался незнакомый женский голос. Мозг зарегистрировал его с секундной задержкой, концентрируясь на этом неожиданном факте действительности.

– Это вы недавно звонили мне несколько раз? – спросила я осторожно, чувствуя, как сердце встает на цыпочки.

– Нет.

Значит, мама.

У меня перехватило дыхание, вспотели ладони.

Почему она позвонила мне вечером? Она ведь знала, что я работаю. Ведь она это поняла, да? Я ведь четко ей об этом сказала, да? А вдруг она что-то перепутала.

– Мне очень жаль, я не смогла… – начала я оправдываться взволнованным голосом. – Передайте ей, что мне очень жаль. Я не хочу, чтобы она думала…

– Мисс Викандер, – прервал меня миролюбивый голос, – прошу вас, не волнуйтесь.

Я стиснула челюсти, сглотнула, чувствуя, как горит горло, в то время как на другом конце провода женщина сохраняла профессиональную невозмутимость, отчего я ощущала себя маленькой и хрупкой.

– Уверяю вас, все под контролем, – продолжала она с обнадеживающей уверенностью в тихом, внятном, твердом голосе. – Я звоню, чтобы узнать о возможности назначить с вами личную встречу. Вы сможете подъехать к нам на этой неделе?

Тревога в сердце усилилась, мысли хлынули лавиной, разум затуманился, дыхание сбилось.

– Что-нибудь случилось?

– Нет-нет, мисс, речь о плановой консультации. Подобные встречи мы проводим с родственниками всех пациентов. – Мои уши заполнял мягкий тембр – мягкий, но в то же время четкий.

Должно быть, женщина почувствовала мое волнение, потому что дала мне возможность обдумать услышанное и прийти в себя. Я была благодарна ей за эту передышку – но в то же время я боялась нарушить тишину.

– Ну так что, когда вам удобно приехать в клинику?

И все же я ей не верила. Зачем звонить мне в такой поздний час? Почему не подождать до утра? Я знала, что речь не идет об обычной процедуре, несмотря на попытку сотрудницы выдать встречу за плановую консультацию. Когда-то я сказала, что мне можно звонить в любое время, но сейчас со страхом рисовала в воображении обстоятельства, вызвавшие этот звонок.

Чуть меньше часа назад автобус прибыл в городок Уиллоу-Гроув, о чем нас известила белая надпись на указателе, торчавшем посреди цветочной клумбы.

Там я не задержалась. Выйдя на станции, прошла несколько метров и, изучив расписание маршрутов, села в другой автобус, который отвез меня чуть дальше на несколько километров.

Выйдя, я увидела только полупустую парковку и супермаркет, а еще вход в здание с фасадом из красного кирпича, справа от которого блестела металлическая табличка с логотипом.

Реабилитационный центр «Карлион Хэтт» представлял собой внушительных размеров стеклянное здание, выполненное в современном строгом стиле. Воздушная конструкция, чьи многогранные отражения резали воздух под разным наклоном, напоминала огромный стеклянный улей. Полупрозрачные отражающие окна передавали четкий месседж клиники об упразднении границы между природой и функциональностью, между благополучием и эффективностью.

Я проследовала вдоль кирпичной стены и оказалась у входа. Автоматические двери открылись, и я вошла в чистый светлый холл. Подошла к стойке регистрации, где парень лет двадцати пяти заканчивал разговаривать по телефону и ставил другой звонок на удержание. К его темно-синей футболке поло был приколот именной бейдж. Гладко выбритое лицо, аккуратно уложенные каштановые волосы, молодость – все в нем излучало профессионализм и уверенность.

– Доброе утро, – поздоровался он, его коллега, сидевшая позади с гарнитурой на голове, разговаривала по телефону, – могу я чем-нибудь помочь?