Стихотворения и поэмы

232. «Народы шли к твоим, о море, берегам…»* Перевод Вс. Рождественского

Народы шли к твоим, о море, берегам И песни жалкие несли к твоим валам. Но все они теперь умолкли навсегда, Они, легендой став, исчезли без следа. А ты, бесстрастное, шумишь и катишь гром На древнем языке в просторе вековом. Другие племена, здесь песни спев свои, Исчезнут в свой черед в немом небытии. Исчезнут без могил, без камней гробовых, А память ничего не сохранит о них. Всё так же будешь ты катить ряды валов И петь свой грозный гимн бессчетный ряд веков. Но всё ж твой час придет, о море, и тогда, Как племена земли, ты смолкнешь навсегда. 23 октября 1925 Венеция

233. К родине Перевод В. Звягинцевой

Из наших древних дымоходов Клубится добрый дым, Перед тобою — путь свободы, Твой дух непобедим. Летишь, как быстрый конь крылатый, К созвездьям новых дней, Храня и мужество, и веру Былых суровых дней. Преградам и угрозам вражьим Не удержать тебя. И песню новую о мире Поешь ты, жизнь любя. Земля отцов, ты стала новой. О мой народ, мой хлеб! Отчизна — солнечная птица, Твой дух в борьбе окреп. 25 апреля 1926 Венеция

234. Моей родине** Перевод Т. Спендиаровой

Отчизна, к склону твоему Весенней розой льну, К родному лону твоему Пшеничной нивой льну. Я слышу твой любовный зов, Цветистый твой язык; Твой древний образ — светел, нов — Передо мной возник. Сверкает день грядущий твой, Лучами осиян. Обрел величье ты, родной, Бессмертный Айастан. 26 апреля 1926 Венеция

235. В Равенне Перевод М. Павловой

На глухой вершине Арарата На мгновенье век остановился — И ушел… Острый меч сверкающей зарницы Об алмазы яркие разбился — И ушел… Взор гонимых смертью поколений Соскользнул по гребню исполина — И ушел… Наступил черед твой на мгновенье, Чтоб и ты взглянул на ту вершину — И ушел… 9 июня 1926 Венеция

236. Ани** Перевод Вс. Рождественского

Здесь родина предков моих, И плоть здесь с душою слита, А в этих камнях вековых Цветет воплощенной мечта. Ани, ты не прах и не клад, Ты — дух и ты — целый народ. Здесь всё, что встречает мой взгляд, И тайну, и смысл бережет. Твой жребий теперь и в былом, В одной из колонн узнаю, Что в гордом величье своем Смерть стоя встречает свою. Я в шлеме, с колчаном, с копьем На башне высокой твоей Стою перед грозным вождем Средь знатных и бедных людей. Здесь варвары в страшные дни Набегов, беды и разрух Сломить бы хотели, Ани, Крылатый твой, творческий дух. Бесчисленных орд ураган Веками в наш рвался предел, Враг с воем раскидывал стан В полях, где твой колос созрел. Гремит боевая труба, Льем кровь мы за землю свою. В веках суждена нам судьба: Лишь стоя погибнуть в бою. Ани, вековечный твой враг Не раз прорывался в наш дом, Но древних обетов очаг Горит негасимым огнем. Ты знамя, ты славы алтарь. У этой колонны живой Я жду и сегодня, как встарь, Призыва трубы боевой. 1926 Венеция

237. «За что, за что ко мне ты зла…» Перевод М. Петровых

За что, за что ко мне ты зла, И, словно утоляя месть, Ты возвратила мой портрет, Записки, письма — всё как есть. И резко требуешь вернуть Записки, письма и портрет. Покорный прихотям твоим, Не возражу тебе в ответ. Но поцелуи — тайный жар, Тебе и мне сжигавший грудь? Ты их не можешь, не вольна Ни взять обратно, ни вернуть. Как я, ты будешь изнывать, Испепеленная огнем, Что не дает мне позабыть О счастье горестном моем. 1926 Венеция

238. Родной дым** Перевод Н. Стефановича

Я в детстве вновь, я словно бы воскрес, — Заманчиво для глаз моих ребячьих Из вечности сверканье звезд горячих, И снова мир стал чудом из чудес.