Столица Российской империи. История Санкт-Петербурга второй половины XVIII века

По выражению Державина, в это время зашумели шпоры, ботфорты, тесаки, и будто по завоевании города ворвались в покои везде военные люди с великим шумом.

При въезде и выезде из города стояли будки с полосатыми шлагбаумами, и караульные офицеры записывали всех проезжающих. Этот список ежедневно доставлялся Павлу.

Как говорил современник, «нельзя было не заметить с первого шага в столице, как дрожь, и не от стужи только, словно эпидемия, всех равно пронимала, особенно после счастливого времени, проведенного нами при Екатерине, царствование которой отличалось милостивою снисходительностью ко всему, что не носило характера преступления».

Владельцы кофеен, купцы, наемная прислуга должны были ежедневно сообщать полиции об услышанном.

Гулять по императорскому саду можно было только сняв шапку.

Если встречался император, следовало выйти из экипажа, иначе наказывали кнутом.

Красавица Ирина Богаевская, выйдя из кареты, сделала книксен перед Павлом. Тот, внимательно осмотрев ее, ласково покивал головой. Разъехались. Но минут через пять император послал Кутайсова узнать имя приглянувшейся дамы. Богаевская ехала к заболевшей подруге Полуектовой и назвалась ею.

Назавтра Кутайсов был отправлен к Полуектовой, но та за день успела умереть. «Да, превратна человеческая судьба», — сказал Павел.

Богаевская с мужем уехали в деревню и за время царствования Павла не рискнули приехать в столицу.

Изгнание из Петербурга, ссылка стали обычным делом. Вице-директора департамента, не смогшего поставить для разных полков сукно одинакового цвета, вывезли, больного, за заставу с приказом никогда не возвращаться. Девушка отказалась выйти замуж по велению императора, и всю ее родню сослали в Сибирь.

В окне нижнего этажа Зимнего дворца Павел велел выставить ящик с прорезью, куда каждый мог бросить жалобу. Ключ от комнаты был только у Павла, он каждый вечер вынимал эту корреспонденцию и ставил резолюции. «Этим путем обнаружились многие несправедливости, а в таковых случаях Павел был непреклонен... В продолжение существования ящика,— продолжает очевидец,— невероятно какое существовало правосудие во всех сословиях и правомерность...».

Но жулики управились с ящиком: они стали туда бросать разные пасквили на Павла, и он велел ящик снять...

Новый император отменил хлебную подать, очень тяжелую для крестьян, чрезвычайный рекрутский набор, велел не продавать крестьян без земли. Дворян он лишил привилегии — свободы от телесного наказания. Павел их вообще считал тунеядцами.

Вот несколько анекдотов о Павле I из старых книг.

Изгоняя роскошь и желая приучить подданных своих к умеренности, император Павел назначил число блюд по сословиям, а у служащих — по чинам.

Майору определено было иметь за столом три блюда.

Яков Петрович Кульнев, впоследствии генерал и славный партизан, служил тогда майором в Сумском гусарском полку и не имел почти никакого состояния. Павел, увидя его где-то, спросил:

— Господин майор, сколько у вас за обедом подано блюд?

— Три, ваше императорское величество.

— А позвольте узнать, господин майор, какие?

— Курица плашмя, курица ребром и курица боком, — отвечал Кульнев.

Император расхохотался.

Павел любил показывать себя человеком бережливым. Он имел одну шинель для весны, осени и зимы, ее подшивали то ватой, то мехом, смотря по температуре, в самый день его выезда.

Случалось однако, что вдруг становилось теплее требуемых градусов для меха, тогда поставленный у термометра придворный служитель натирал его льдом до выхода государя, а в противном случае согревал его своим дыханием. Павел не показывал вида, что замечает обман, довольный тем, что исполнялась его воля.

Точно так же поступали и в приготовлении его опочивальни. Там вечером должно было быть не менее четырнадцати градусов тепла, а печь оставаться холодной. Государь спал головой к печке. Но как в зимнее время соблюсти эти два условия? Во время ужина слуги расстилали в спальне рогожи и всю печь натирали льдом. Павел, входя в комнату, тотчас смотрел на термометр — там 14 градусов. Трогал печку — она холодная. Довольный исполнением своей воли, он ложился в постель и засыпал спокойно, хотя впоследствии стенки печи, естественно, делались горячими.

Пушкин рассказывал, что когда он служил в министерстве иностранных дел, ему случилось дежурить с одним весьма старым чиновником. Желая извлечь из него хоть что-нибудь, Пушкин расспрашивал его про службу и услышал от него следующее.

Однажды он дежурил в этой самой комнате, у этого самого стола. Это было за несколько дней перед смертью Павла. Было уже за полночь. Вдруг дверь с шумом растворилась. Вбежал сторож впопыхах, объявляя, что за ним идет государь. Павел вошел и в большом волнении начал ходить по комнате; потом приказал чиновнику взять лист бумаги и начал диктовать с большим жаром. Чиновник начал с заголовка: «Указ его императорского в величества» — и капнул чернилами. Поспешно схватил он другой лист и снова начал писать заголовок, а государь все ходил по комнате и продолжал диктовать. Чиновник до того растерялся, что не мог вспомнить начала приказания, и боялся начать с середины, сидел ни жив ни мертв перед бумагой. Павел вдруг остановился и потребовал указ для подписания. Дрожащий чиновник подал ему лист, на котором был написан заголовок и больше ничего.

Что ж государь? — спросил Пушкин.

Да ничего-с. Изволил только ударить меня в рожу и вышел.

* * *

* * *

В ноябре 1796 г. появился указ Павла о немедленном снесении Летнего дворца Елизаветы «в третьем саду» и постройке вместо него Михайловского замка. Приступив к строительству, Павел не стал считаться с условиями климата: в январе начали рыть рвы под фундамент, а в феврале состоялась торжественная закладка замка.

Причину постройки нового дворца объясняли загадочным случаем.

Дело в том, что новый император очень верил снам.

Например граф Растопчин рассказывает, что Павлу накануне вступления на трон снилось, будто его к небесам три раза поднимает какая-то неведомая сила.

Сон его накануне смерти тоже описан. Павлу привиделось, что ему на спину надевают узкий парчовый кафтан, и с таким усилием, что он готов был закричать от боли.

Постройка дворца также находится в прямой связи с этой верой в видения. Вот как рассказывали тогда об этом случае. Однажды солдату, стоявшему в карауле при Летнем дворце, явился в сиянии юноша и сказал оторопевшему часовому, что он, архангел Михаил, приказывает ему идти к императору и сказать, чтобы на месте этого старого Летнего дворца был построен храм во имя архистратига Михаила. Солдат донес о бывшем ему видении по начальству, и когда об этом доложили императору, он ответил: «Мне уже известно желание архангела Михаила, воля его будет исполнена». Вслед за этим он распорядился о постройке нового дворца, при котором должна быть построена и церковь во имя архистратига Михаила, а сам дворец приказано назвать Михайловским замком.

Главным распорядителем всех работ был назначен сперва тайный советник В. С. Попов, потом гофмаршал граф Тизенгаузен. Первым архитектором был В. Ф. Бренна, к нему прикомандировано несколько архитекторских учеников и несколько каменных мастеров, и учреждена «особая экспедиция для строения», которой отпускалась из кабинета и казначейства единовременно сумма в 791 200 рублей и ежегодно по 1 173871 рубль 10 копеек в течение трехлетнего срока. Экспедиции было велено замок закончить вчерне непременно в 1797 г.