Столица Российской империи. История Санкт-Петербурга второй половины XVIII века

В 1961 г., во время «хрущевских гонений», поступило распоряжение о передаче Свято-Духовского храма государству. В связи с этим останки митрополитов Григория и Елевферия были перенесены из храма в специально устроенную крипту в подвале Свято-Троицкого собора, а Епархиальное управление переехало в здание Духовной академии на наб. Обводного канала, дом 17. В память о том, что правящий архиерей Ленинградской епархии является священноархимандритом лавры, митрополит Никодим (Ротов) переводит Свято-Троицкий собор в свое непосредственное подчинение и в 1967 настоятели стали именоваться наместниками. Эта традиция сохранилась до 1997 г., когда приход был упразднен и все его имущество распоряжением митрополита Владимира (Котлярова) было передано возрожденной Александро-Невской лавре.

В 1985 г. церкви был передан Никольский кладбищенский храм, торжественно освященный 22 апреля 1985 г. В храме хранятся останки почитаемого многими верующими угодника Божия, затворника Матфея (Тотамира). Воскресные богослужения совершаются в храме еженедельно и в настоящее время.

Ныне Свято-Троицкая Александро-Невская лавра является действующим общежительным мужским монастырем Санкт-Петербургской епархии.

При митрополите Никодиме (Ротове, 1978) настоятель собора стал носить титул наместника, а правящий архиерей Санкт-Петербургской епархии стал настоятелем собора. В этом, на первый взгляд, незначительном изменении была христианская надежда и мудрое предвидение владыки Никодима о будущем монастыря.

Благодатным знамением к грядущим изменениям в судьбе лавры послужило возвращение 3 июня 1989 г., мощей Александра Невского небесного покровителя монастыря и града Святого Петра. Это произошло когда Ленинградскую кафедру занимал митрополит Алексий, ныне патриарх. Алексием, митрополитом Ленинградским и Новгородским, было совершено перенесение из Казанского собора мощей Александра Невского. Звоном лаврских колоколов и крестным ходом духовенства и мирян они были торжественно преренесены на место своего честного положения, благоговейного поклонения и почитания, куда и были первоначально принесены Петром I из Владимира в августе 1724 г.

Возрождение лавры как монастыря началось летом 1995 г. при правящем митрополите Иоанне (Снычеве, 1996). Первым наместником монастыря стал старейший клирик Санкт-Петербургской епархии архимандрит Кирилл (Начис) епархиальный духовник. К этому времени монашествующим был частично предан Духовской корпус, где и поселилась немногочисленная монашеская братия состоявшая в основном из постриженников Санкт-Петербургских духовных школ.

Первое монашеское богослужение состоялось 14 сентября 1995 г. Службу возглавил наместник лавры архимандрит Кирилл. За неимением достаточного числа братии пел хор из учащихся Духовной семинарии.

В апреле 1996 г., при правящем архиерее митрополите Владимире (Котлярове), был назначен новый наместник лавры игумен Викентий (Кузьмин). 5 апреля 1996 г. при участии патриарха Алексия II, духовенства Санкт-Петербургской епархии, руководства города (где, кстати, присутствовал и будущий президент России В. Путин) и начальства НИИ «ПРОМЕТЕЙ» которому на тот момент принадлежало большинство зданий лавры, состоялась символическая передача комплекса лавры. К этому времени уже началась передача Митрополичьего, Духовского и Просфорного корпусов. Окончательная передача архитектурного комплекса лавры осуществилась к 2000 г..

В октябре 1996 года наместником лавры был назначен архимандрит Назарий (Лавриненко).

3 ноября 1997 года приходское собрание Свято-Троицкого собора было упразднено и управление передано Духовному собору лавры. Был также принят устав монастыря, назначены основные должностные лица: благочинный, эконом, духовник, ризничий, казначей, секретарь. Лавра начала жить полноценной монашеской жизнью.

В настоящее время количество монахов постоянно увеличивается за счет новых постригов из числа послушников, а также монашествующих, приходящих из других монастырей.

И вспоминаются стихи скромного поэта начала XIX в. Алексея Мерзлякова:

На пламенном коне, как некий бог, летит:

Объемлют взоры всё, и длань повелевает;

Вражды, коварства змей, растоптан, умирает;

Бездушная скала приемлет жизнь и вид,

И росс бы совершен был новых дней в начале,

Но смерть рекла Петру: «Стой! Ты не Бог, — не дале!»

ПЕТЕРБУРГСКАЯ МОДА XVIII СТОЛЕТИЯ

…И опять в романтическом Летнем Саду,

В голубой белизне петербургского мая,

По пустынным аллеям неслышно пройду,

Драгоценные плечи твои обнимая.

Г. Иванов

В XVIII в. законодателями мод в России были придворные дамы и кавалеры, по которым равнялось остальное столичное, а в последней четверти века и провинциальное дворянство. Подражала им также некоторая часть богатого купечества и разночинцев. В основном же купцы и их семьи одевались в русское национальное платье, перенимая лишь немногое из модного костюма.

Городской костюм, принятый повсеместно в Западной Европе, был введен в России указом Петра I в 1700 г.: «О ношении платья на манер венгерского». В 1702 г. уже предписывалось: «Всякого чина людям, кроме духовенства и пашенных крестьян, носить платье саксонское, немецкое или французское, а русского не носить, не делать и им не торговать».

Академик И. Георги, ездивший по стране через десять лет после издания указа, пишет: «Дворянки первого и до последнего класса, даже в самых отдаленнейших от столиц российских местах, одеваются так же по принимаемым от времени до времени из европейских государств модам, редко по предписанному указами образцу, отдаляющему от беспутной и разорительной роскоши. Последняя и скудная дворянка, да что еще хуже, служанка старается наряжаться в модные лоскутки каких-либо женских нарядов великой цены, по назначению моды, а не по внутреннему вещей, составляющих те наряды, достоинству и все не на русский, а на иностранный образец, большей частью европейский».

Сам Петр I в воспоминаниях и портретах предстает перед нами обычно в красной фризовой куртке и холщовых белых штанах и в зеленом мундире Преображенского полка.

После указов о гражданской одежде вводится французский костюм для государственных служащих. К тому же каждый класс из «Табели о рангах» носил одежду из определенной ткани, жены так же.

Вот как описывает Пушкин в «Арапе Петра Великого» женскую одежду высшего света:

«Дамы сидели около стен; молодые блистали всею роскошию моды. Золото и серебро блистало на их робах; из пышных фижм возвышалась, как стебель, их узкая талия; алмазы блистали в ушах, в длинных локонах и на шее. Они весело повертывались направо и налево, ожидая кавалеров и начал танцев. Барыни пожилые старались хитро сочетать новый образ одежды с гонимою стариною: чепцы сбивались на соболью шапочку царицы Натальи Кирилловны, а робронды и мантильи как-то напоминали сарафан и душегрейку».

Обычно женщины носили высокий фонтаж (головной убор с гофрированным кружевом), узкий лиф, блузу с широкими полудлинными рукавами и юбку с оборками по низу.

После Екатерины I и до восшествия на престол в 1741 г. Елизаветы Петровны петербургскую моду дворянства диктовали в основном германские вкусы. Петербургские мещане, небогатые купцы и ремесленники до самой революции носили обычно жилет поверх длинной цветной рубашки.

Но женщины, как во все времена, стремились к большему.

Вот что пишет о петербургской моде времен Анны Иоанновны уже знакомая нам английская гувернантка Элизабет Джастис: