Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Столичный доктор. Том VIII
Шрифт:

— Спирта пока хватает. Благодарность тебе от меня. И от остальных тоже.

На закате госпиталь был развёрнут. Все двенадцать палаток стояли в нужных местах. Мокрые повозки парили на склоне, лошади жевали овёс. Медики расстилали простыни, кто-то пел тихо под нос. Из печной трубы шёл дым — готовилась каша на ужин. Ну, вроде устроились.

* * *

Людей не хватает, вот что главное. Нужно еще как минимум двух фельдшеров, хотя бы трёх сестер. Санитаров человек пять. И только для того, чтобы работать впритык, не расслабляясь. Это я считал в уме, пока утром ехал в штаб. Жиган

выделил мне самую резвую лошадку из нашего «табуна», я угостил ее морковкой и мы мигом подружились.

До штаба я добрался во первой половине дня — уставший, но всё-таки в более бодром виде, чем три дня назад, когда нас мотало по грязи как лист по осенней луже. На этот раз меня уже знали. Пропустили без вопросов, козырнули — не то чтобы с уважением, но и не с раздражением. Признали. Привыкли.

Начальник штаба — полковник, с жесткими усами и редкими волосами, зачесанными назад, будто намеренно пытаясь сразить противника своим лбом. Бумаги перед ним были разложены веером, как карты у шулера, но глаза он поднял сразу.

— Князь Баталов. Успели обустроиться?

— Обустроились, спасибо. Пункт у деревни Гаолинцзы. Госпиталь развёрнут. Вода есть, дорога пригодна. Палатки стоят, операционная оборудована.

Он слегка кивнул, будто и не сомневался.

— Отлично. Раненые уже идут. Серьезные поступления ожидаются к завтрашнему вечеру. Японцы наступают, есть потери в заслонах. Вы… готовы?

— Готовы. Но с оговоркой. Людей не хватает. Особенно фельдшеров и сестёр милосердия. По санитарской части мы выкрутимся — из легкораненых и выздоравливающих наберём. А вот обученный персонал… Вы сами понимаете.

Полковник потёр лоб и выдохнул, как человек, который уже слышал подобную речь двадцать раз за день.

— Будут. Скоро придёт обоз из тыла. Добровольцы. В том числе — команда Красного Креста. Сказано, что среди них медики. Сёстры. Пара фельдшеров тоже числится. Обещают, что не новички.

— Обещают… — я усмехнулся. — Ладно. Тогда прошу приписать их к нам, как прибудут.

Уведомим. Ваш пункт — приоритетный. Ближе всего к линии. Вы и так уже, считай, на передке.

Я коротко поклонился и развернулся, но полковник остановил:

— Князь… Спасибо, что держитесь. Немногие бы не развалились после Ялу. Там… ну, вы сами знаете, видели собственными глазами.

Я ничего не ответил. Только кивнул.

* * *

Ближе к вечеру японцы начали обстреливать из артиллерии передовые позиции. А я, чтобы не слушать это бесконечное ухание, решил проверить шкаф с медикаментами. Тот самый, что мы кое-как собрали из трех разных ящиков, поставили у входа в палатку-хранилище и поклялись не открывать без крайней нужды. В нем под двумя замками хранилось самое ценное, что у нас было — запас панацеума. Трясся я над ним, конечно… Прилично так.

Только открыл дверцу — и, как в дешёвом анекдоте, сверху на меня с глухим звуком упал флакон. Больно ударил по лбу, и, естественно, открылся. Потекла пахнущая спиртом жидкость. Еле глаза успел зажмурить. Только отошел от шума в ушах, легкой «яловской» контузии, и вот на тебе. Опять голова страдает.

Я нецензурно выругался, начал вытираться рукавом. В первую очередь глаза. Не дай бог, роговицу сожгу…

Вышел из палатки, как чудовище из бани — лицо мокрое, кожа горит, один

глаз не открывается. Сразу же наткнулся на кого-то.

— А-а-а! — короткий визг. Варвара. Побледнела, отшатнулась. — О, господи… кто вы?

— Варвара Михайловна, — прохрипел я. — Не пугайтесь. Это я. Зеленка.

— Батюшки… — Она схватила меня за локоть. — Так испугалась! Думаю, чудовище какое китайское к нам заползло… Пойдемте, сейчас всё отмоем.

Отмывали всем сестринским консилиумом. Спирт, вата, щетка, слава богу, не обувная. Гедройц пришла посмотреть, пожала плечами:

— Хуже не будет. Лоб — как у молодого пулемётчика. Волосы… ну, теперь вы у нас травяной князь.

Я хотел отшутиться, но во рту ощущался нехороший привкус, и голова гудела. На том и закончилась вечерняя инспекция. Я забрался в палатку, где был отведен мне целый угол, закутался в шинель и вырубился мгновенно.

* * *

Утро было холодным, как вчерашний чай. Только встали — прибежал ординарец:

— Князь, вас к воротам просят. Везут раненых. И добровольцы прибыли.

Я вылез из палатки, потянулся — и тут заметил, как одна из санитарок, проходившая мимо, быстро отвернулась, прижав рот к плечу, чтобы не рассмеяться. Ещё одна — сдержанно поклонилась, глядя куда-то в район моей груди.

Потрогал лицо. Отвратительно липкое после вчерашних экзерсисов с мылом и постным маслом. Поднес руку к глазам. Прекрасно. Зеленое. И волосы, судя по всему, не отмылись полностью. Особенно на висках. Ужас. И какой теперь авторитет у подчиненных? Правильно, никакого. Князь-посмешище. Еще и прозовут как-нибудь обидно. «Зеленкой». «Ну что там было сегодня на утреннем обходе? Да, Зеленка кровавое побоище устроил». Отлично. Просто замечательно.

Через ворота уже затаскивали раненых на носилках, а во дворе стояли новенькие: пара женщин в белых косынках, юноши в шинелях попроще, один — в совершенно нетипичной одежде, больше студенческой, чем военной. Он смотрел с любопытством, не зевая, но и не тушуясь.

— Госпиталь Красного Креста. Начальник — князь Баталов. Рад вас видеть, — сказал я, проходя вдоль.

Они заулыбались, поздоровались. Я стал по очереди знакомиться. и узнавать, кто откуда. Один — из Казани, другая — бывшая сестра милосердия из Омска. Потом подошел тот юноша, с прямой осанкой и живыми глазами.

— Студент медицинского факультета Юрьевского университета Бурденко.

Тут я обалдел.

— Имя?!

— Николай. Николай Нилович, — отчеканил он.

Глава 9

ЛОНДОНЪ, Въ настоящее время только одинъ русскій остается въ Японіи: это — епископъ Николай, основатель и глава православной миссіи. Среди японцевъ онъ прожилъ сорокъ летъ и р?шилъ остаться въ Японіи до самой смерти. Японскіе власти приняли м?ры къ охран? его личности. Къ сожал?нію, въ посл?днее время объ епископ? Никола? не получается никакихъ изв?стій.

ТОКІО. Изъ Пхіонъ-Яна телеграфируютъ, что тамъ теперь вполн? спокойно, корейцы относятся вполн? доброжелательно къ японскимъ войскамъ, большая часть которыхъ покинула уже городъ и двинулась на с?веръ. Н?сколько корейцевъ, обращенныхъ въ православіе, уличаются въ сношеніяхъ съ русскими; они преданы суду, но упорно отрицаютъ свою виновность.

Поделиться с друзьями: