Страхолюдие

Впоследствии рассказ Кортнера несколько раз прерывался для принятия успокоительного порошка, которым Тилобиа щедро потчевал возмутителя спокойствия. Свидетели загадочного повествования просто недоумевали, ну откуда мог взяться посторонний на судне, ночью, в открытом океане???

Писатель запнулся как раз на том месте, когда почувствовал запах гнили.
– Я... я кожей лица ощутил, как близко оно прошло мимо меня. А может сквозь меня... Не знаю. Но поверьте - это было жутко.

А воспоминание о громком всплеске и вовсе загнало слушателей в тупик. Что мог означать тот таинственный всплеск?

Облизав сухие губы, Кортнер потянулся к графину, положив кинжал на постель рядом с ногой.

– Вот это да!
– Уоллес жадно схватил в руки холодное оружие, с явными признаками работы старинного мастера. Он повертел его перед глазами.
– Послушайте Смит, где вы взяли этот клинок?

Писатель тупо уставился на серебристую рукоять.
– Не знаю...

– То есть как?

– Сэр, я ничего не помню с того момента, как ЭТО поравнялось со мной в коридоре. Я вообще думал, дух испущу от страха. Откуда мне теперь знать, где он подвернулся под руку.
– Американец залпом осушил стакан воды.
– Вообще господа причем тут этот ножичек? По кораблю слоняется, возможно, чудовище! Кстати, о котором мы ничегошеньки не ведаем! А вы задаете несущественные вопросы.

– Несущественные!?
– Прыснул ему в лицо доктор и, тут же отпрянув, задумался, уткнув кулак в подбородок.
– А... как же всплеск?

Кортнер вжал голову в плечи.
– Но, как-то же оно сюда проникло?

– Прошу прощения сударь, - не мог успокоиться офицер, - но этот, как вы изволили выразиться "ножичек" исчез из моей коллекции именно в тот день, когда начался штиль: Я его натурально обыскался. И вдруг нате... Вы врываетесь в каюту с целым состоянием в руках и не можете вспомнить, где его взяли.

– С состоянием?
– Округлил глаза писатель.

– Да-с, именно. Этот клинок в одна тысяча семьсот двадцатом году принадлежал персидскому князю Ухраму. Так что в данный момент он оценивается в сумму шестьдесят тысяч фунтов стерлингов. Вот, если желаете, можете лично убедиться, кинжал висел тут.

Уоллес протянул руку за спину писателя, к стене. Кортнер обернулся. На красно-голубом ковре поблескивали детали оружия.

– Док сделайте милость, посветите.

Едва лампа приблизилась к месту экспозиции коллекции, а полумрак сменился на вполне сносное освещение, Уоллес громко ахнул, и отпрянул от стены точно черт от ладана. В первую секунду никто ничего не понял: Тилобиа с американцем лишь удивленно переглянулись. Но когда они стали изучать коллекцию более детально, то увидели среди шпаг, сабель, самурайских мечей, кортиков и стилетов висел точно такой, просто двойник того полуаршинного кинжала, который держал в руках хозяин оружия.

– Что за бред?!
– Уоллес очень бережно снял со стены клинок.
– Но позвольте, они же абсолютно идентичны...

– Послушайте лейтенант Уоллес, это все безумно интересно, однако мне кажется, сейчас необходимо прочесать всю территорию. Ведь где-то рядом - если верить нашему американскому другу - находится кто-то, о ком мы ничего не знаем. А тот, якобы всплеск, еще не означает, что таинственный инкогнито нас покинул.

– Или покинула.
– Поддакнул писатель.
– Меня все же не покидает ощущение, что это была Мадлен Стрейд.

– Не городите чушь.
– Отмахнулся Тилобиа.
– Леди мертва и покоится на дне океана.
– Он подошел к двери, обернулся.
– Схожу, осмотрю каюты - все ли гости на местах... А главное, все ли у них в порядке. Затем отправимся инспектировать судно...
– Воткнув пронизывающий взгляд в отрешенного Уоллеса, Тилобиа сердито хмыкнул: - Сэр, придите, наконец, в себя и оденьтесь. Я уверен - мы сможем вычислить логические объяснения этому фокусу.
– Теперь он таращился на Кортнера.
– А вы, любезный... оставьте же в покое ваш кенкет и потрудитесь к моему возвращению припомнить еще какие-нибудь детали.

Доктор вышел в коридор, осмотрелся, направился к ближайшей двери спального помещения.
– Ну и ночка! Один чуть не спятил, второй тоже, теперь со своими кинжалами станет всем голову морочить.
– Тилобиа знал, как ревностно офицер относился к своему увлечению.

К счастью все гости шхуны пребывали в своих каютах и в полном здравии. Дабы не тревожить сонных господ понапрасну, Тилобиа решил не распространяться - покамест - о ночном приключении американца: Он ссылался на дежурную проверку личного состава.

Тщательный досмотр шхуны, который осуществляли Уоллес, Кортнер и ворчливый Тилобиа не привел ни к какому результату. Вернее так: отсутствие результата дало возможность убедиться - на корабле нет посторонних. Или, как подчеркнул американец, живых посторонних.

Во время осмотра помещений Уоллес витал в призрачных облаках своих мысленных мытарств. Его регулярные вопросы, задаваемые самому себе - все на предмет мистики, кинжалов и бессмыслицы - сначала раздражали Тилобиа, а вскоре стали попросту его веселить. И только когда небосвод соизволил смягчить свои тона, а звездочки одна за другой гаснуть, только тогда утомленная троица оказалась за одним из столиков, оставшихся на палубе с вечера. Джентльмены охотно делились впечатлениями от ночных происшествий. Невзирая на усталость, им теперь ни в какую, не хотелось спать. Мистер Кортнер даже отважился опрокинуть рюмочку коньяку, после чего изрядно потешил своих соседей по застолью признанием, что даже сейчас ему не хочется того, зачем он отправился в гальюн еще три часа назад.

Раннее солнце еще не так докучало путешественникам своим горячим радушием, по причине чего утреннее чаепитие было постановлено провести там же, где бушевало празднество накануне. К тому времени, как Уоллес заваривал черный продукт индийских плантаторов, с примесью целебных китайских трав - те источали дивные благоухания, - а писатель с доктором принесли из кладовки все необходимое для легкого завтрака, именно к этому моменту полный состав имеющихся в наличии пленников шхуны уже собрался на палубе. Некоторые наблюдали чудный восход - он сочетал в себе золото востока и серебро океана. Другие, тихо гомоня, сновали возле столиков, созерцая аппетитные приготовления живописных кушаний: их творила изощренная фантазия суетливого Тилобиа. В процессе стряпни он так сочно изукрашивал свои кулинарные таланты, что окружающим приходилось часто сглатывать слюнки.

Ровно в девять часов утра по Гринвичу помощник капитана скомандовал: "Дамы и господа, прошу всех к столу". Непринужденная беседа за столом, с первого дня ставшая традицией, сразу же начала набирать свои интригующие обороты. Естественно, гвоздем программы было событие с "призраком Кортнера", как его тут же окрестили присутствующие. Так же, немалый интерес публики вызвала таинственная история с кинжалами. Уоллес не преминул продемонстрировать собравшимся, теперь оба имеющиеся у него экземпляра. Но, вот какой из кинжалов был подлинником, оставалось загадкой.

– И как бы господа там ни было, а я безоговорочно уверена - мы подвергаемся сознательной агрессии. Очевидно, что некто Ломонарес умышленно заманил нас на шхуну, притупив бдительность льстивыми увещеваниями. Но с какой целью?
– Чуть запрокинув голову, Засецкая добавила: - Он подлинный авантюрьер, вы не находите?

– Знаете баронесса, вы правы. Я даже считаю, что он хочет нас убить.

– Отнюдь мистер Эскот. Желай он именно этого - мы уже были бы мертвы.
– Засецкая задумалась.
– ... Ну... он нанял бы экипаж головорезов...