Страхолюдие

– Мы что этим станем рыть?
– С откровенным недоверием вымолвил Кармайн.

Остальные пока молча посматривали на офицера: в их взглядах разгоралась надежда.

– В самом-то деле, господа нужно мыслить масштабно.
– Он уселся на земляной пол, устланный соломой, и попытался снять сапог: тот явно не собирался поддаваться.

Тилобиа не выдержал, схватил его обеими руками, и мощным рывком стащил сапог с ноги. Все с неподложным интересом наблюдали за действиями офицера. Перевернув сапог подошвой вверх, Уоллес попытался отковырнуть бляшкой прибитую к каблуку подковку. Несколько настойчивых попыток, гвозди не выдержали, и подковка брякнулась к ногам доктора. Тот ее бережно поднял и протянул хозяину. Подкова оказалась стертой к своему овальному краю на нет. Причем так, что полукруглый край имел довольно острое ребро.

Уоллес удовлетворенно причмокнул.
– Это просто превосходно, что перед плаванием я не поменял их на новые.

Засецкая сгорала от любопытства.
– Что же дальше? Согласитесь, лейтенант эта штучка как-то не внушает доверия.

– Еще толику терпения баронесса, и вы поймете, что романы о пиратах, с их лопатами, - он иронично посмотрел на Сарру, - есть весьма примитивное воображение. Даже осмелюсь добавить: Нелепое до карикатурности, если, конечно, сравнивать с мышлением офицера Королевского флота.
– Он поднялся, подошел к топчану.
– Позвольте вас потревожить.

Засецкая охотно покинула седалище. Уоллес присел на корточки и принялся изучающее рассматривать соединение ножки с дощатой крышкой. Древесина крепилась между собой обычным бамбуковым шипом, вместо столярного клея обмазанным древесной смолой. А для прочности, под углом в сорок пять градусов, от ножки к крайней доске, была туго примотана деревянная перемычка - молодыми лиановыми побегами. Так что, ежели рассматривать существующий крепежный узел, как равнобедренный треугольник, то примерно восьмидюймовая планка являлась не чем иным, как гипотенузой.

Заостренной подковой Уоллес перерезал своеобразные веревочки и освободил искомый предмет. Дощечка имела двадцать сантиметров в ширину, сантиметров сорок в длину и, где-то неполный дюйм в толщину.

– Лучше не придумаешь!
– Удовольственно щелкнул пальцами невольный изобретатель.

Теперь он начал с усердием строгать заготовку своей заостренной подковой. Все узники наблюдали с неподдельным интересом, а Тилобиа то и дело вертел головой; вникая в производство необычного шанцевого инструмента и одновременно контролируя размалеванного стража.

Добрых три четверти часа минуло, прежде чем офицер превратил заготовку в полуфабрикат. Он теперь держал в руках вожделенный плод фантазии, смутно имитирующий махонькую лопатку, какими детишки обыкновенно играют в песочницах: правда, в весьма искаженных формах. Хозяин произведения повертел шедевр вынужденного творчества в луче света.

– В принципе, за неимением лучшего, сойдет и это.
– Он извлек из кармана три сапожных гвоздя, которые крепили подкову, и с задумчивым видом подбросил их на ладони, как бы взвешивая.
– Еще пару весомых аргументов, господа, и землеройное орудие будет совершенно готово.
– Лейтенант посмотрел на доктора.
– Как там наша горилла, бдит?

– Все тихо, сэр. Охранник развалился в тени, и цедит кокосовое молоко.

Сарра облизала высохшие губы, а баронесса шумно сглотнула.

– Генри будьте добры, смените наблюдателя, а вы док идите сюда, поможете стащить второй сапог.

По завершении этой процедуры он аккуратно приложил подкову к овальному краю деревяшки, который имитировал самый кончик штыковой лопатки, затем наживил гвозди. Придерживая их левой рукой, лейтенант взял в правую только что снятый сапог. Удерживая его за носок, он попросил Тилобиа оторвать от своей рубашки манжет, и осторожно накрыть ним гвозди.

– Так мы приглушим цоканье металла о металл.
– Было, похоже, что Уоллес рассуждает сам с собой.

Он энергично заколотил каблуком только что снятого сапога гвозди, тем самым, прибив к деревянному штыку лопатки металлический подковообразный наконечник, к тому же заостренный. Затем, сковырнув вторую подкову, Уоллес повторил полученный опыт с другой стороны штыка. Теперь рабочая поверхность инструмента была металлической.

– Однако!
– Тилобиа взял протянутый ему продукт эксклюзивного производства и покрутил в руке.
– Господа, я как набожный пресвитерианин не имею привычек клясться в том, чему не верю. Но сейчас я готов поклясться, что сей инструмент способен проложить путь к свободе.
– Он взмахнул лопаткой как саблей.
– Да этой штуковиной можно не только землю рыть! Пожалуй...
– Он еще раз взмахнул лопаткой.
– Разбить череп врагу, вполне реально.

– Естественно док, при случае этим можно успешно защищаться.

В пухлых от слез глазах Засецкой блеснула искорка надежды на вызволение.
– Ну, Уоллес, вашей находчивости можно позавидовать.

– Тише!
– Прошипел Кармайн по-змеиному, и в испуге отпрянул от своего наблюдательного пункта.
– Сюда идут дикари - их трое.

Все замерли. Уоллес бросился натягивать свои сапоги, а доктор рванул в дальний угол и спрятал инструмент под охапкой соломы.

Деревянный засов издал глухой звук, дверца отворилась, мало-мальски приемлемый свет озарил перекошенные волнением лица пленников.

Здоровенный воин с копьем вполз внутрь. Его неприветливый взгляд пугал, а вонь, - которую источала грязная кожа - вселяла отвращение. Наконец, его мощная нижняя челюсть зашевелилась.

– Банту моа, оэх!
– Здоровила ткнул пальцем в Уоллеса.

– Я?

– Оэх... Моа!
– Он махнул рукой на выход.

Офицер в нерешительности оглянулся на остальных, но с места пока не двигался. Видимо, потеряв терпение, негр огрел лейтенанта тупым концом копья под ребра. От боли беднягу перегнуло пополам, и он страдальчески застонал. Стерпеть сие безропотно было положительно неосуществимо, и доктор рванулся в сторону негодяя, но тут же почувствовал, как острие копья уперлось в грудь. Складка его изъеденных морской солью губ твердила о том, что он и под пытками не утратит своей непоколебимой решительности, однако голос офицера его остановил.

– Не делайте глупостей док, я пойду с ними.
– Тяжело отдуваясь, Уоллес двинулся к входному лазу.
– Возможно, вождь желает начать переговоры.

За воином захлопнулась дверь, шаркнул засов. Пленники секунду не двигались с места, а потом бросились к щелям. Помощник капитана оказался прав: подталкивая в спину, конвоиры вели офицера прямиком к "президентскому дворцу" местного значения. Вот только вели его не к парадному входу, а к тыльной одноэтажной пристройке. Невольники еще несколько минут наблюдали за резной дверью, в проеме которой скрылся Уоллес и его сопровождающие.

– Забавно, чего хочет от нас этот островной царек?

Естественно - переживали все, но Засецкая страдала больше других, и не столько за себя, как за судьбу дочери.

– Ох, не нравится мне это...

Кармайн зло хихикнул.
– Мы, доктор, с вами полностью солидарны.
– Он присел на корточки, подперев спиной стену.

Тилобиа продолжал наблюдать за внешним миром.
– Я имею в виду, что мне не нравится то, чем занимаются вон те "павлины".
– Все вновь прильнули к щелям.
– Обратите внимание на баобаб. Судя по количеству всевозможных безделиц это экзотическое дерево, в некотором роде иконостас. А гранитная глыба, которая рядом, как пить дать - алтарь для жертвоприношений.