Страхолюдие

Теперь подозрительный шум усилился. Если последние несколько минут его громкость не изменялась, то теперь она нарастала с каждой секундой.

– Господа это у меня в ушах звенит, или слышат все!?
– Кортнер закрыл ладонями ушные раковины, чуть помедлил, открыл.
– Опять звенит...

– Это у всех звенит!
– вскочил с места Уоллес.
– Соблюдайте спокойствие! Прошу без паники!
– Он уронил окурок сигары в стакан с недопитым коньяком.
– Тилобиа мы с вами немедленно поспешим за спасательными жилетами. А вы господин Аливарес срочно сносите сюда все имеющиеся на шхуне спасательные круги: мы смастерим плот.

Однако паника раздувалась в геометрической прогрессии. Эскот бухнулся на колени и усердно молился. Остальные хаотично метались по палубам, изрыгали проклятия, брань, и так далее. Впрочем, Сарра непристойных слов не знала, отчего маршировала вокруг плетеного кресла с одной единственной фразой - "Не смейте!"

Едва путешественники преодолели начальную волну суматохи, как грянул страшный вой: Воздух пронзил истерический вопль, мертвецки бледной Засецкой.

– Господа нас, кажется, начинает трясти!!!

Все застыли в неизъяснимом ужасе...

– А ведь, правда!
– Аливарес ухватил со столика стакан с коньяком, залпом его осушил.
– Все совпадает - бездна Нептуна! Мы пропали!!!

Теперь тряску судна ощущали все. Граф побежал к борту. Рыдающая Алиса Кармайн беспомощно висела на шее у растерянного мужа. Сам же Генри хоть и пытался держаться достойно, однако на его сером лице без труда читался неподдельный страх: Страх перед приближающимся концом.

Теперь хрупкая Сарра лишилась чувств, упав рядом с плетеным креслом. Первым это заметил Уоллес. Офицер бросил увязывать плот и поспешил к леди. Баронесса, совершенно обезумев от горя, демонически выла, ее пальцы обеих рук впились в свою пышную прическу и варварски ее терзали. Кортнер, заложив руки за спину, курсировал взад вперед, от бизань-мачты к столикам, и обратно.

– Господи, неужели все это правда!?
– Вскричал Аливарес, застыв у борта.

В первое мгновение на его крик никто не обратил внимание, но буквально в следующую секунду все обезумели от услышанного.

– За бортом пена! Много пены!
– Он метнулся к противоположному борту.

Капитан с доктором устремились следом.

– Какой ужас! Тут тоже пена! Мы обречены!

Прекратив молиться, Эскот вскочил с колен.
– Все равно мы погибнем, мы все покойники, все одно сгинем в проклятой пучине!
– Его трясущиеся ноги сделали шаг, еще один, быстрее, еще быстрее... И вот уже мужчина в отчаянии бежал по направлению оградительных лееров.

Тилобиа вовремя разгадал намерения режиссера. Он, не мешкая рванул тому наперерез. Еще миг, и сбитый с ног Бэри Адер растянулся на палубе без сознания: Видимо при падении он сильно ударился головой.

Граф в истерике сорвал с себя жилет, отшвырнул его в сторону.
– Все бред! Это уже ни к чему!
– Он словно в припадке метался по палубе.
– Начинает сбываться проклятье колдуна, мы должны погибнуть!

Всеобщая истерия достигла своего апогея. Панические стенания, гул океана, дрожь судна, мольбы к Богу о пощаде - все перемешалось в кутерьме безумства.

Теперь уже и Алиса Кармайн лишилась сознания. Ее остекленелые глаза, из которых еще сочились слезы, были открыты, и казалось, она заглядывает в ад. Генри аккуратно положил супругу возле мачты, уселся рядом, и расплакался над ее телом как ребенок.

Кортнер перестал сновать по палубе, он остановился возле бочки с канатной смазкой, схватился руками за грудь, глубоко вздохнул, зрачки заползли под верхние веки - спустя секунду он лежал на палубе без чувств.

То, что люди так быстро лишались сознания, становилось подозрительным, но в тот роковой момент об этом никто не задумывался.

Баронесса, совершенно осатанев, дико выла. Она верещала что было мочи уже сорванным, осипшим голосом. Гримаса отчаяния и ужаса точно в предсмертной агонии сковала ее лицо, обезобразив до неузнаваемости.

– Я не могу этого вынести! Боже за что, за что!?
– Она заткнула уши, дабы не слышать самою себя.
– Я хочу тишины, дайте тишину!
– В порыве безумия Засецкая подскочила к рундуку, где были обнаружены Уоллес и доктор, откинула тяжелую крышку - со стороны те движения показались весьма легкими - проворно влезла внутрь, сама себя закрыла. Ее действия напоминали параноидальный припадок, ибо уже спустя минуту рундук распахнулся, и всклокоченная баронесса шустро выбралась наружу. Безумные глаза излучали чудовищный страх перед смертью. Она совершенно не соображала, что творит.
– Я не желаю умирать, вы слышите?!
– Кричала дама в пустоту с пеной на устах.
– Нужно спрятаться! Здесь опасно оставаться! Срочно спрятаться! Тут много света! Почему все кричат?! Я хочу уснуть! Нет, это сон, я должна проснуться! Немедленно проснуться!

– С этими словами Засецкая скрылась в сумраке винтовой лестницы.

Кармайн безудержно рыдал над бессознательным телом супруги, сидя на корточках и растирая слезы по щекам. Вдруг он почувствовал, как неумолимо его клонит к полу, а глаза уже не в состоянии открываться. Дикая слабость овладела всем организмом. Ему почему-то вспомнился роман Виктора Гюго "Собор парижской Богоматери". Он улегся рядом с Алисой и бережно обнял одной рукой. Аромат родных волос заставил почувствовать, как в душе все сжалось и комом подкатило к горлу. Он последним усилием поднял тяжелые веки. Очертания предметов расплывались и ускользали, ком продолжал душить, все тело трясло. На фоне рева океана он услышал Аливареса:

– Это рок! О, ужас, вода поднимается к небу!

Темные круги перед глазами превратились в одно черное облако,.. после чего родилась неестественная, замогильная тишина...

То было воистину романтическое утро. РОМАНТИКА УЖАСА.

Ч А С Т Ь - 2

" Мрак без рассвета, ужас без конца".

Эмиль Золя

Ч Е Р Н Ы Е Л Ю Д О Е Д Ы

Недаром Остров Забвения в былые времена именовался "райским местечком". Если на земле где-то и существует место похожее на рай, то это именно здесь, в самом центре Тихого океана.

Обтекаемая форма острова, напоминая контуры миндальной косточки, позволяет ему беззаботно рассекать теплое океаническое течение на два могучих рукава, которые воссоединяются затем вновь, в единое целое: продолжая свой бесконечный бег. Вся длина острова составляет немногим более сорока морских миль, и всякого поражает своим незабываемым великолепием, и ослепительными красками. Этот макет райской обители безнадежно тонет в невиданных цветах, буйной зелени, и фейерверках различных колеров и оттенков. Свирепствующее тут разнотравье и разноцветье способно повергнуть в восторг самого искушенного художника или поэта, чье творчество основано на великой красоте природной непревзойденности.

По самому центру острова возвышается колоссальная гора, достигающая своим пиком высот десяти тысяч футов; сплошь укрытая вечнозеленой тропической чащей. Магниферы, ильмовые, кущи мирта и черное дерево, финиковые пальмы и деревья акации, бамбуковые рощи и опутанные лианами бутылочные деревья создают подобие африканского ландшафта. А растущие у подножия мальвы, напоминают чарующую красоту Гавайских островов. Теперь взглянем на гору с высоты полета коршуна: Гора является давно потухшим, угасшим, навечно уснувшим вулканом, чей зубчатый кратер сродни хрустальному бокалу, щедро наполнен до самых краев кристально чистой, родниковой, а из этого следует пресной водой. Кстати, несметное множество ключей, бьющих из земли на протяжении всего западного склона, к подножию рождают бурлящую реку; которая шумным потоком впадает в соленые воды океана. Эти родники также являются единственным и в одночасье щедрым источником питьевой воды, делающей таинственные земли пригодными для обитания. В некоторых местах, кипящая коварством, постоянно спешащая речушка устраивает более-менее спокойные заводи, которые блестят на солнце серебром искрящейся форели и резвящегося лосося. А заросшие тростником и сочной осокой берега, с отдельными участками высокой луговой травы, представляются наилучшим местом проживания тысячной армии живых организмов, формирующих богатейшую фауну острова.