Страхолюдие

– Но позвольте, голубушка, мы же с вами цивилизованные люди.
– Тилобиа, как обычно, принялся протирать пенсне.
– Это у дикарей языческие причуды по поводу всяких там заклинаний и духов. Но мы-то, достаточно образованы, дабы не уподобляться их уровню и верить в нелепый шаманский бред.

– Я полностью поддерживаю доктора.
– Граф уже обошел зал и теперь присоединился к дискутирующим.
– Давайте все тут тщательно осмотрим. Может, найдется что-то полезное для нашего побега с острова.

Таким образом, беглецы разделились на две группы и приступили к более детальному инспектированию жилища неизвестного и, по всему, весьма состоятельного хозяина.

– Только держитесь все вместе!
– Предусмотрительно напутствовал граф поднимающихся на второй этаж Кармайна, Эскота и Засецкую с Саррой.

– Если что, дайте нам знать.

Верхний этаж не блистал таким размахом творческой фантазии "необузданного" архитектора, но, тем не менее, весьма претендовал на уют и комфортабельность. Он вмещал в себе несколько спальных комнат. Длинный, широкий коридор, сплошь задрапированный бирюзовой юфтью, завершался просторным, вполне европеизированным санузлом.

– Ах, святые угодники! Здесь есть даже вода... Даже теплая?
– Сарра отвернула фарфоровый краник и теперь стояла перед раковиной в бескрайнем изумлении, наблюдая, как тонкая струйка стекает из гусачка на ладошку.
– Невероятно! Ее даже не нужно греть на газовой горелке.

– Я нахожу эту обстановку вполне на уровне...
– Баронесса поглаживала филенчатую дверь, вскрытую лаком.
– Даже само предположение, что в этих стенах живет какой-то там колдун, уже абсурдно. Тилобиа явно что-то напутал.

Аливарес сгрузил на эбеновый стол целую охапку провианта. За той дверью, откуда он только что вышел в зал, находилась большая - даже с избытком, кухня. Следом за графом появились; Кортнер с десятифунтовой головкой зеленого сыра "горгонцола" и доктор, который обеими руками к себе прижимал копченый телячий окорок.

– Ну, друзья, от голода мы не умрем.
– Писатель бросил на стол - уместно прихваченную - разделочную доску, водрузил на нее сыр, воткнул в головку нож и, преисполнившись голодного любопытства начал рассматривать принесенные Аливаресом консервы.
– Ого! Моя любимая американская тушенка...
– Он удивленно присвистнул: - Австрийские шампиньоны, марсельские сардины!

В это время Тилобиа, уложив на стол окорок, вертел в руке банку с яркой желто-коричневой этикеткой. Американец скосил на нее взгляд, удивленно замер, спустя секунду подшагнул к доктору.

– Ну и ну... Маринованные ананасы, такие точно, как были на шхуне...
– Его сощуренный взгляд застыл где-то в пространстве.
– Странно это все, однако.

Вдруг сверху, со второго этажа донесся истерический мужской вопль, в котором без лишних пояснений угадывались ужас и отчаяние. Джентльмены у стола встревожено переглянулись. В следующий миг на лестнице возник Кармайн - на него страшно было смотреть. Лицо драматурга перекосило маской ужаса и, вместе с тем, непомерного горя; волосы торчали дыбом, а пальцы рук теперь походили на когти зверя, которые тянулись впереди сгорбленного туловища. Он вихрем слетел по ступеням в холл и, не замечая ничего на своем пути, устремился к входной двери. Никто ничего не успел даже понять или сообразить, а спина Кармайна уже скрылась на улице. Теперь на лестнице показались остальные участники группы.

– Что это с Генри? Куда он направился?
– Спросил Аливарес, первой шедшую баронессу.

– Да мы сами ничего не поняли.
– Пожимала плечами Засецкая.
– Он выглянул в окно, истошно закричал, а потом что с цепи сорвался.

Сарра взметнула дрожащие руки к бледным щекам.
– Господи, только бы мистер Генри не открыл ворота!
– Все скопом - как по команде - бросились догонять Кармайна.

Ворота все так же были заперты, но обезумевшего драматурга нигде видно не было. Тилобиа всех остановил - люди прислушались. Слева от входа, откуда-то из-за здания, доносился душераздирающий вой.

Да что же там происходит!?

– Аливарес первым рванул за угол.

Узрев то, что предстало их ужаснувшимся взорам, все в страхе содрогнулись, ибо явление было чудовищно. Тилобиа вовремя смекнул, что к чему: старик быстро вернулся чуть назад и успел перехватить Сарру - та плелась в хвосте. Доктор решил оградить впечатлительную натуру юной леди от созерцания безобразного зрелища.

Кармайн рыдал навзрыд. Уткнувшись лбом в каменный столб, вонзив в волосы побелевшие от напряжения пальцы, он стоял на коленях. С мужчиной творилось нечто невообразимое. Такими неимоверными истериками, пожалуй, можно было довести до смятения даже безжалостную гильотину.

Дело в том, что на протяжении всего забора, через равные промежутки, были выложены столбы - они служили для укрепления сооружения. Каждый такой элемент конструкции венчал трехметровый бамбуковый шест. Эти пики крепились не намертво, а элементарно вставлялись в специально оставленные для этого отверстия. По периметру всего забора таких шестов имелось с полсотни, и на каждый были нанизаны черепа, как животных, так и человеческие. Тот столб, возле которого убивался от горя Кармайн, так же имел свой шест, на который, безжалостный палач нанизал отрубленную голову Алисы Кармайн.

В душах людей еще не успела померкнуть трагедия с Уоллесом, садня сознание ноющим рубцом боли, а теперь свежая картина леденящего ужаса. Все отчетливо понимали, какая страшная угроза нависла над ними, от чего в жилах стыла кровь.

И вновь первым опомнился Аливарес. Он как можно мягче обратился к Засецкой, чьи вылезающие из орбит глаза, в совокупности с дрожащими конечностями, возвещали о ее крайне депрессивном состоянии.

– Сударыня, вам лучше не смотреть.
– Граф обернулся к американцу.
– Мистер Кортнер я был бы вам безгранично признателен, окажи вы любезность проводить баронессу и ее дочь обратно в дом.
– Он посмотрел на обескровленное лицо дамы.
– И дайте им воды: не ровен час, баронесса лишится чувств.

– Да, да, разумеется.
– Тот взял баронессу под руку.
– Пойдемте мэм, сие зрелище лучше не осязать.

– И будьте так добры, - воскликнул граф им в след, - пригласите сюда доктора, он поможет снять...
– Аливарес запнулся, посмотрел на рыдающего Кармайна, и более ни проронил, ни слова.

Тилобиа не заставил себя долго ждать. Уже спустя минуту, с его помощью, граф взобрался на забор, взошел на вершину каменного столба. Весь шест был испачкан стекающей, уже начавшей подсыхать, густой липкой кровью. Он оторвал рукав своей сорочки, и принялся обматывать бамбук.

– Ого!
– Граф ткнул пальцем в ту сторону, куда последние несколько секунд, было приковано его внимание.
– Я нахожу это скопище весьма многочисленным.

– Что вы там узрели?

– Такое впечатление, мистер Тилобиа, что у подножия лестницы собралось все мужское население острова. Кстати, к ним присоединился этот изверг... колдун или шаман, как там его кличут?

Тилобиа поправил пенсне.
– Негры выкрикивали - Тхаматан... кажется.

Тем временем Аливарес вынул шест из глубокого гнезда и уже вознамерился его опустить доктору... Как вдруг, из-за гранитного забора просвистела тонкая, длинная стрела с металлическим наконечником - вероятно пущенная одним из дикарей - и с характерным звуком вонзилась в бамбук, в аккурат на уровне лица графа. От неожиданного испуга он дернулся в сторону, потерял равновесие да чуть не свалился вниз. Чтобы удержаться бедняге пришлось балансировать руками как канатоходцу, качая шестом "маятник" из стороны в сторону. В результате таких импульсивных и амплитудообширных телодвижений, голова покойной соскочила с острия шеста и улетела в черную пропасть под плато.