Страхолюдие

К писателю присоединился Тилобиа.
– Как ни скверно звучит такая новость, но дикари могут нагрянуть в любой момент.

Последнюю минуту Кармайн истеричными движениями пытался запихнуть рубиновое ожерелье в кармашек своей парчовой жилетки, но теперь подшагнул к графу.

– Давайте немедленно поспешим наверх... Чего мы тянем, там же Алиса?

Гнетомые переживаниями, по поводу приближения людоедов, беглецы совершенно не придали значения той новости, что нечаянно отыскался след миссис Кармайн: похоже, люди вообще не расслышали слов Генри. Аливарес с проворством кошки взобрался на десяток ступеней выше, и принялся пристально всматриваться в сторону океана. Остальные топтались на месте; браня судьбу, чертыхаясь, и проклиная все на свете.

– Ого!
– Наконец послышался голос графа.
– И это, по-вашему, несколько? Да их не меньше пары дюжин. Господа немедленно поднимайтесь сюда - наш путь к отступлению отрезан!

– Он суматошно размахивал руками, призывая всех последовать его примеру.
– Дикари уже вышли на скалистый тротуар.

Всеобщая паника не помешала тем, кто оставался внизу, презрев усталость, не колеблясь пуститься на штурм лестницы. В любом другом случае передвижение по столь неудобному маршруту вызвало бы массу неудовольствий и нареканий, в связи с тяжестью восхождения. Однако в сложившейся ситуации, преобладающий над остальными эмоциями страх, заставил людей преодолеть нестандартный лестничный марш с такой скоростью, что им бы позавидовали самые прыткие архары. Беглецы даже не успели сообразить, каким образом оказались за огромными деревянными воротами каменного ограждения. Аливарес и Тилобиа без каких либо совещаний и прений наглухо заперли за собой массивные створки большим брусом, который без всяких сомнений служил своеобразным засовом, и стоял рядом, прислоненный к каменной стене забора. Шум от вдыхания и выдыхания воздуха, казалось, был способен заглушить идущий в гору автокеб, а движения человеческих грудных клеток напоминали поршневую систему паровой машины, в критическом режиме функциклирования. Неизвестно почему, но всеобщая паника теперь сменилась коллективной минутой затишья и выжидательного рефлекса. Все будто вросли в гранит, прижав вспотевшие спины к камню забора, и тупо вслушиваясь в окружающее пространство. Каждый ждал, что, вот сейчас вооруженные, хоть и примитивным, но все же смертоносным оружием, дикари начнут штурмовать крепость, и им придет конец. НО! К великому изумлению, и не премину отметить, к изумлению счастливому, этого не свершилось ни сейчас, ни через некоторый отрезок времени. Хотя, гневная тарабарщина преследователей волнообразными раскатами сотрясала всю близлежащую округу: откуда-то снизу.

Первым опомнился режиссер Эскот.
– Чего же мы мешкаем!?
– Он взмахнул над головой лопаткой Уоллеса, как полководец перед началом битвы.
– Немедленно в дом, нужно забаррикадироваться!
– мужчина устремился к монументальным входным дверям.

– Резонно...
– заметил граф.
– Эта таинственная обитель может нас спасти.

Видя, как Эскот беспрепятственно распахнул тяжелую дубовую дверь и скрылся внутри, дамы немедленно последовали за ним. Наблюдая нерешительность Кармайна и Кортнера, Тилобиа взвизгнул:

– Черт возьми, господа, вам нужно особое приглашение!?
– Те, наконец, отлипли от забора и направились за баронессой с дочерью.

Граф, тем временем, никуда не торопился: Он окликнул Тилобиа уже на полпути к замку.

– Док! не будете ли вы так любезны вернуться?
– Тилобиа удивленно оглянулся.
– Мне требуются ваши недюжинные достижения в области физической силы.

Лекарь неуверенно вернулся.
– Я вас не понимаю...

Аливарес махнул рукой замешкавшемуся американцу.
– Мистер Кармайн не останавливайтесь. Ступайте внутрь; мы скоро будем.
– Теперь его взгляд пал на доктора.
– Задача состоит в том, чтобы помочь мне вскарабкаться на забор - я намерен проследить за действиями дикарей. Мне любопытно, куда они там подевались?

Внутренний интерьер замка был способен повергнуть в изумление любого, даже самого избалованного роскошью человека. Вбежав во входную дверь люди очутились в необъятном холле, который занимал большую часть всего первого этажа. Коктейль из красных, черных и белых тонов подчеркивал изысканность вкуса неведомого хозяина. Причем, сочетание красного и черного вторило о его таинственности и экстравагантности.

По центру помещения, на равном расстоянии друг от друга и от стен, сродни Колоссу Родосскому возвышались чудные колонны. Количеством их было шесть, и располагались они в две шеренги. А восторгало именно то, что сечением опоры выглядели не традиционно круглые или многогранные; здесь пребывало шесть семиметровых античных атланта! Их мощные тела редкий мастер изваял из гранита в черно-белую брызгу. Эти богатыри, на своих могучих плечах держали не менее внушительных размеров балки перекрытия, облицованные полированной яшмой и колотыми кристаллами бирюзы. А постаментами статуям служили огромные черепахи, которых, каменных дел мастер воплотил в сияющем черном мраморе. Феноменальное зрелище захватывало дух! Без оглядки на погоню и страх гости просто приросли к полу, изучая широко раскрытыми глазами магическое зрелище роскоши.

С правой стороны ввысь взметнулась изящная лестница, чьи удивительные, и до селе невиданные формы, выдуманные неординарной фантазией художника, не входили ни в какое сравнение с тем, чем доводилось пользоваться ранее. При первом, беглом осмотре эта конструкция могла показаться каркасом строящегося судна, коих господа могли наблюдать великое множество на верфях в Бансутуре или Альплаццо-Белло. Но, всмотревшись внимательнее, становится очевидным иное сходство... сходство со скелетом человека. Большие позвонки служат ни чем иным как ступенями, а расползающиеся в разные стороны ребра, самыми натуральными, анатомически правильно изогнутыми балясами. А наверху, где экстравагантная лестница упирается в стеновое ограждение второго этажа, входная дверь оформлена в виде анфаса черепа; чья выдвинутая нижняя челюсть служит весьма оригинальным балкончиком. Из того же мореного дуба, по всему периметру огромной залы были устроены резные панели. Тут, вместо банальных филенок красовались барельефные изображения сцен из битв тевтонских рыцарей и русских богатырей.

Если стены и статуи - колонны безукоризненно воплотились в отшлифованном до зеркального блеска черном граните и мраморе, а дверные и оконные откосы в красном камне, то плиты покрытия пола пестрели белым, с дымчатыми разводами мрамором.

Вдоль окон, завешенных бордовыми штофными занавесями, тянулась шеренга больших дубовых кадок, в коих произрастали лимонные, мандариновые и померанцевые деревья.

В самом эпицентре комнаты, громоздясь между атлантами добротностью и нерушимостью, покоился могучий стол, длиной более пяти, а шириной порядка двух метров. Тут же, в гарнитуре, находилось несметное количество стульев, исполненных в том же массивном готическом стиле; с высокими резными спинками и замысловато выгнутыми подлокотниками. Весь этот столовый ансамблю неизвестный умелец воплотил в эбеновом (черном) дереве, с некоторыми, придающими элегантность, грабовыми (белыми) элементами.

Полы были щедро усланы персидскими и турецкими коврами ручной работы - с ярко красными орнаментами. Стены изобиловали картинами и гобеленами венецианских и французских художников. Большие напольные канделябры громоздились гнутым серебром, а настольные подсвечники филигранью золота. Так же золотые каминные часы с платиновыми херувимами могли оказаться не по карману многим состоятельным господам Лондона или Парижа. Впрочем, и сам камин в малахитовых изразцах да жемчужном перламутре - если уж на то пошло - по своему великолепию уже являлся произведением искусства. Лондонская знать, аристократы, и вообразить себе не могли, что на острове дикого безмозглого стада варваров, можно столкнуться с роскошью европейских королей. Их восхищенное молчание нарушили возгласы появившихся графа и доктора.

– Господа мы здесь в полной безопасности!
– Радостно изрек Аливарес, и люди теперь оттаяли.

– Что же, дикари сбежали?

– Ну-у, милая Саррита, сие был бы венец мечтаний.
– Взмахнул рукой Тилобиа.
– Папуасы столпились у подножия каменной лестницы.

Засецкая нахмурилась.
– Значит они рядом? В таком случае мне не понятно ваше веселье.

– Баронесса, вы не поняли: Дикари не всходят по гранитной лестнице.
– Доктор кивнул на графа.
– Господин Аливарес только что наблюдал с забора - папуасы боятся сюда приближаться.

– Да-да, - поддержал граф, - вероятно, их останавливает какое-то табу.

Американец тронул Тилобиа за плечо.
– Но ведь и мы не можем покинуть это место, пока там дикари.

Направляясь в зал, Аливарес протиснулся между ними.
– А вот спешить нам незачем, мистер Кортнер.
– Граф с интересом озирался.
– Ого! Мне начинает здесь нравиться.

– Это место не может не нравиться - согласился Эскот.
– Но, как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше. Не следует забывать, мы тут, может, и в безопасности, однако рано или поздно, чтобы добраться к лодкам, эти стены предстоит покинуть.

Кармайн вдруг опомнился.
– О Боже... Алиса!
– Он достал из кармана ожерелье.
– Возможно здесь моя Алиса.
– Генри выставил украшение для всеобщего обозрения.
– Или, по крайней мере, здесь была.

– Подождите!
– Взмахом руки Засецкая привлекла к себе внимание.
– Это замечательно, что мы напали на след миссис Кармайн, но... вот о чем я подумала: Антонио вы только что сказали, дескать, дикари не решаются атаковать эти стены.

– Похоже на то, сударыня.

– А вы не подумали - вдруг и нам следует опасаться того, перед чем пасуют эти изверги.