Страхолюдие

Засецкая в очередной раз гневно фыркнула: - Свою подлую натуру! Это единственное, что вы в состоянии нам внушить.

– Уверяю вас, баронесса, вы скоро захлебнетесь своей же собственной язвительностью.

Ломонарес предпринял короткую паузу и распорядился подавать горячее.

– Я наблюдаю; мистер Уоллес не удовлетворен одними лишь холодными закусками.

Как раз в это время офицер подал знак кают-юнге положить ему в тарелочку очередную - кажется, четвертую - порцию голубиных яиц, обжаренных в арахисовом масле, щедро притрушенных зеленым салатом и приправленных рисовым вином.

– Я благодарен граф, за внимание к вашему покорному слуге. Вы как всегда проницательны; вся эта китайская дребедень не в состоянии насытить мой нескромный аппетит.

– Не отчаивайтесь, друг мой, сейчас внесут ваше любимое жаркое из телятины.

– Весьма тронут.
– Удовлетворенно потирая руки, офицер лукаво покосился на Засецкую.
– И мне так кажется, я не единственный поклонник этого, в высшей степени, гастрономического шедевра.

Когда мальчик водрузил на стол кушанье, все поняли; аромат блюда всем знаком.

– Не может быть, Уоллес, разве дикари вас еще не доели?
– Съерничала баронесса и, тут же, не преминула съязвить: - Кстати, вы наверняка такой же офицер королевского флота, как я Папа Римский.

Уоллес напыжился породить достойный ответ, но Ломонарес отреагировал быстрее.

– Баронесса, нанятый мной экипаж королевского флота - настоящий: за что я плачу солидную ренту. Но, об этом после. Ведь я еще не раскрыл самого главного...

Светская дама брезгливым движением мизинца оттолкнула от себя пустую тарелку, в которую юнга собирался положить клубящийся паром кусок мякоти.
– Поди, прочь!
– Взвизгнула она на мальчика, с презрением взмахнув в его сторону кистью руки.
– Безмозглое стадо!

Граф глубоко вздохнул, осуждающе покачал головой, подмигнул растерявшемуся юнге, и продолжил:

– После такой находки, само собой разумеется, надобность в продаже замка отпала. А мы с отцом вернулись в Америку довольно состоятельными господами.

– Ах-ах-ах!!!
– Восторжествовала Засецкая.
– "господа"?! Да вы глупее, чем кажетесь! Хи-хи! Незаконнорожденный байстрюк, и мексиканская деревенщина.

– Какое хамство!
– Не сдержав в себе волну негодования Морлей грюкнула кулаком по столу.
– Да заткнетесь вы, в конце концов!?
– Она гневно лорнировала баронессу.

От вечно тихонькой старушки такого не ожидал никто: все с обалделым видом затаили дыхания. Даже баронесса поверглась в явное изумление. Засецкая так и не нашлась, что ответить. Проскрежетав сцепленными зубами, побагровев до цвета обожженной глины, она лишь молча уставилась в стол.

– А спустя два месяца, - наконец, нарушил тишину виновник собрания, - когда Мадлен окончила свою учебу, мы все вместе отправились к дяде Педро в Англию. Вот там-то, в тесной квартирке, на окраине Бирмингема, нам и суждено было узнать, какие мотивы подтолкнули несчастную Луизу к самоубийству. О многом рассказал дядя Педро. Но еще, к нам в руки попал дневник сестры, который вскрыл достаточное количество отвратительных фактов. Фактов того, что вы, господа, либо отчасти, либо косвенно, однако причастны к ее смерти.

Гул недоумевающих слушателей напоминал потревоженный улей. Их удивленные, а в отдельности возмущенные лица вторили сами за себя, ибо никто не понимал, в чем конкретно их обвиняют.

Ломонарес поднялся, с чувством достоинства продефилировал к камину, что-то взял с каминной полки; вернулся обратно. Теперь все увидели в его руках тетрадь; с желтой обложкой из прессованного картона. Сей канцелярский предмет, весьма потрепанного вида, ни о чем не говорил, от чего галдеж не утихал. Но, стоило лишь графу произнести вслух имя Фантазмагор, как у некоторых из обвиняемых, лица сделались задумчиво-вытянутыми.

– Да-да, мистер Кортнер, прошу заметить: у сидящих напротив вас Кармайнов, так же как у вас, взгляды заметно потускнели.
– Начав обходить стол, Ломонарес обратился к рыжеволосой миссис Кармайн.
– Ну-ну, леди Алиса, не стоит так напрягаться. Я позволю себе оказать вам любезность.
– Теперь граф стоял за спинами четы драматургов.
– Признайтесь, разве вам никогда не попадалась в руки рукопись романа, под заглавием; "Пустые могилы предков"? Подписанная Фантазмагором.

Супруги переглянулись; в их взглядах читался испуг и удивление.

– Вот, видите, вы вспомнили. Упомянутую рукопись вам принесла леди: она назвалась Зазу. Зазу - артистический псевдоним Луизы. Под таким прозвищем сестра выступала в ночном ресторане. Рукопись же, была вам вручена, когда вы устраивали в Бирмингеме, в публичной библиотеке Святого Патрика, презентацию своей новой книги. Так вот, Фантазмагор - действительный авторский псевдоним Антонио Ломонареса. Теперь я приоткрою завесу, что же было дальше...

Вы охотно взяли рукопись, и уверили: "Если произведение стоящее, - граф цитировал запись в тетрадке, - мы с удовольствием устроим премьеру нового имени, и включим "Пустые могилы предков" в свою следующую книгу". И вот, - теперь граф смотрел в глаза Генри Кармайну, - уже из Лондона, спустя месяц, известными литераторами Кармайнами, в Бирмингем была выслана рукопись отца: также в бандероли имелось сопроводительное письмо. В письме, мистер Генри, вы сухо извещали: - Ломонарес вновь принялся цитировать.
– "Уважаемая Зазу; к нашему глубокому сожалению, видные критики Лондона не признали рукопись Фантазмагора литературно-художественной ценностью".
– Ломонарес захлопнул тетрадь и в раздражении швырнул на стол.
– А далее, господа, вы призывали не отчаиваться, дескать, не все сразу получается и нужно дерзать. Также, в конце письма имелось нечто снисходительного предложения, в адрес неизвестного автора. Вы писали: Если Фантазмагор пожелает, может и впредь присылать свои рукописи, в надежде, что следующие попытки окажутся более удачными.

С уст Ломонареса слова срывались с таким резонирующим тембром, что он закашлялся: в виду чего вернулся на свое место, промочил горло вином, и продолжил:

– А через пять месяцев, в лондонском журнале "Стриттвудс" была опубликована повесть "Могильные сны", основой для которой и послужил сюжет из рукописи отца. Да что там сюжет! Прочитав ваше блестящее произведение, я предстал пред тем фактом, что вы даже не удосужились перефразировать некоторые главы. Там есть масса абзацев переписанных слово в слово!

Присутствующие наблюдали, как Генри Кармайн злобненько поджал губы, как мстительно сузился разрез глаз. А его супруга, видимо пытаясь нечто изречь, но не находя нужных слов, лишь удушливо хватала ртом воздух.

– Да, мистер и миссис Кармайн, - продолжал граф, - по сути, вы украли чужой труд; похитили не принадлежащие вам мысли. Плагиат!
– оратор развел руками.
– Постыднейший плагиат! Позор господа!

Изрыгнув последнюю фразу, Ломонарес перевел строгий взгляд на американца, от чего Кортнер непроизвольно вздрогнул.

– Что это вы на меня так смотрите? Я чужих произведений не присваивал!
– Он так энергично это выкрикнул, что сквозь реденькую, седую шевелюру было видно, как покраснела кожа черепа.
– Да-с, граф, я в этом клянусь!

– Конечно, мистер Кортнер, вы ничего не крали, ибо вообще не читали.

– Интересно! Вы что, за мной круглосуточно следили!?
– Рычал писатель, все больше краснея.
– На каком основании...

– Я вас умоляю, Смит, к чему такие сложности, - перебил его Ломонарес, - всего на всего ваша американская продажность. Интересующая меня информация была предоставлена человеком ответственным за вашу корреспонденцию, в чикагском издательстве "Мустанг", куда мой отец, почтой из Лос-Анджелеса, отправлял рукописи своих рассказов. Почему именно в "Мустанг"? Я поясню: Однажды, из прессы, мы узнали: Смит Кортнер на Западе слывет одним из самых авторитетных писателей современности. Так же, нам стало известно, что мистер Кортнер учредил и возглавил свое собственное издательство "Мустанг". А, узнать адрес издательства, как сами понимаете, особого труда не составило.