Свадебное проклятье

Пусть я неохотно согласилась на ужин в собственном доме, вечер прошел неожиданно хорошо: мы ели-пили, разговаривали — уж и не припомнить, на какие темы. Неловкость и напряжение возникли только после внезапного заявления Чэна, что он хочет узнать меня. Настоящую. Кто ж ему позволит? Не собираюсь откровенничать с малознакомым человеком, ни с того ни с сего наметившим меня в жены. Да и вообще каждый знает самого себя только до какого-то предела. До первой непривычной ситуации, вызывающей чувства и мысли, о существовании которых ты даже не подозревал. Еще и разрушит в собственный глазах твой светлый образ, который ты и окружение взращивали и пестовали с рождения…

Но все же вечер получился неожиданно приятным.

Наверное, алкоголь тому причиной, но, на удивление, сегодня я засыпаю, едва лишь коснувшись головой подушки.

Хоть и тут же жалею, но выбраться из трясины сновидения уже никак: я всё куда-то бегу, колочу в запертые двери и окна, пробираюсь через пустоши, полные затягивающей грязи, бреду по колено в потоках мутной воды… А параллельно снам в окна моей спальни бьется ураганный ветер, скрипит и настойчиво стучит сухими черными ветками голое мертвое дерево, пронзительно кричат в ночи совы, предсказывая чью-то близкую смерть, и все вместе — воем, стуком, криками-уханьем — глумятся надо мной, угрожая и смеясь: «Опять вздумала на что-то надеяться, о чем-то загадывать, ждать от будущего хорошего?! Ну что ж, только попробуй, глупая ты девка, и увидишь!»

А я всё бреду, всё бегу, пытаясь кого-то отыскать, или выбраться, наконец, из этих недобрых мест, из нескончаемого тягостного сновидения…

Пока не просыпаюсь от собственного стона-крика. Сажусь на кровати с колотящимся сердцем и мокрым то ли от пота, то ли от слез лицом.

За окном предрассветно серо. Тихо.

Никакого ветра.

И дерево под моими окнами никогда не росло.

И уж тем более никаких совиных стай.

Это был просто сон во сне.

Или честное предостережение. Не планируй. Не мечтай.

Даже не думай.

А иначе…

Иначе кто-то вновь умрет.

Ведь я коллекционер не только сорвавшихся свадеб, но и мертвых женихов.

[1] Жанры китайской поэзии.

[2] Гуй — злой дух.

[3] Китайская водка.

ГЛАВА 13. Черная невеста

Дин разбился на машине за неделю до нашей свадьбы.

Уже был арендован гигантский банкетный зал в самом дорогом и знаменитом отеле — родители с обеих сторон не жалели ни денег, ни влияния для организации «свадьбы столетия», как прозвали событие журналисты. Приглашено множество гостей. Запланировано свадебное путешествие на острова.

До свадьбы мы с Дином хотели скататься в Горы Лунного Дракона, чтобы традиционно испросить благословения богов, по легендам с незапамятных времен обитающих в этом священном месте. Но буквально в последнюю минуту перед поездкой случилась катастрофа со свадебным платьем: по недосмотру или чьей-то злой выходке сногсшибательное произведение портновского искусства оказалось безнадежно испорченным. Я рыдала, мама рвала и метала, обезумевшая от ужаса хозяйка салона клялась, что срочно сошьют новое и куда красивее, к тому же совершенно бесплатно (для восстановления репутации фирмы и чтобы потом говорили: именно здесь пошили то самое платье дочери семей Мейли-Линху!)…

Мой будущий муж поглядел на все это светопреставление и предпочел дезертировать: он все-таки отправится в Горы, как и запланировано, а я как освобожусь, присоединюсь к нему попозже. Заодно и отдохнем от безумия свадебных приготовлений, пару дней по лесам погуляем, встретим восход солнца, говорят, он там прямо-таки сказочный… Я тогда еще на Дина обиделась: а как же моральная поддержка своей нареченной?! Дулась, не брала трубку, когда жених позвонил с дороги.

Лишь на следующий день выяснилось, что звонил уже не он.

Сильный дождь, мокрое покрытие дороги, горный серпантин — и ехавший на высокой скорости водитель Линху не справился с управлением…

* * *

Уже не уснуть.

Поднимаюсь. Долго стою под душем, словно пытаясь смыть тянущиеся через годы мысли: а поедь мы в Горы вдвоем, смогла бы я уговорить снизить скорость вечно гонявшего Дина? Вовремя вывернуть руль? Или лежали бы вместе в искореженной машине в том безымянном горном ущелье?

Как я сейчас понимаю, мама рыдала тогда не только из-за смерти Дина, но и от великого облегчения — как же вовремя стряслась неприятность со свадебным платьем, иначе и она тоже потеряла бы своего драгоценного ребенка! Семья жениха меня ни в чем впрямую не обвиняла, но все равно я переводила для себя их взгляды, их молчание, их сдержанное соболезнование, как «если бы не ты…» Если б не свадьба с тобой, Дин не отправился за благословением брака на священную гору. Если бы ты поехала с ним, присмотрела, как и полагается любящей заботливой невесте, вы переждали бы ливень где-нибудь в безопасной зоне отдыха. В конце концов, даже погибни вы вдвоем, это было бы общее горе обеих семей, а не одних только безутешных Линху!

Ведь я сама думала точно так же.

А потом уже прошел слух о нависшем надо мной проклятье.

И понесло-ось…

ГЛАВА 14. Проклятье есть, проклятья нет?

Ну кто бы сомневался: вечером на ступенях университета меня поджидает Лэй! Между прочим, секретарь уже второй раз не предупреждает о грядущем своем высоком визите. Вопиющее нарушение этикета!

Медленно спускаюсь к нему, ловя любопытные взгляды притормаживающих и оборачивающихся студентов и преподавателей. Придется-таки давать отчет своей бдительной кафедре на тему: «А что это за интересные молодые люди то и дело являются к учительнице Мейли на работу?» Похоже, тему бесед моим коллегам я обеспечила на месяц вперед: сначала Маркус Чэн, теперь вот… Лэй.

Я осторожно улыбаюсь. Приветствует меня мамин секретарь традиционно почтительно, но тут же без обиняков спрашивает:

— Вы в порядке, миз Мейли?

Разведя руки в стороны, кручусь разок вокруг своей оси. Отвечаю легкомысленно:

— Как видишь, все мои конечности до сих пор при мне!

Лэй не улыбается в ответ, смотрит пристально и очень серьезно. Я вздыхаю.

— Успокойся, Захария, с моей головы ни один волосок не упал! Необязательно случается что-то страшное во время ужина в домашней обстановке.

— И все-таки вы очень неосторожны, я ведь вас предупреждал…

— Да, и я благодарна тебе за заботу. Иногда кажется, что в моем родном доме только ты обо мне и беспокоишься!

— Не клевещите на вашу матушку.

— О, да. Мама вне сравнения! Иногда даже хочется, чтобы она поменьше над нами кудахтала…

— Вы сами не понимаете, о чем говорите! — произносит Захария неожиданно резко. — Хотел бы я, чтобы обо мне вообще было кому волноваться!

— О. — Я непроизвольно касаюсь его плеча. — Совсем забыла о твоих родителях… Извини, Захария.

— Ничего страшного, миз Эбигейл, — отвечает он своим прежним ровным голосом. — Может, прогуляемся по центральной набережной? Госпожа Мейли сказала, сегодня я ей больше не понадоблюсь.

— Да, с удовольствием, давно там не была. — Уже садясь в его машину, говорю: — Я была очень бестактна, Захария, еще раз прошу прощения. Просто чем дальше, тем больше забываю, что ты не член нашей семьи!

Лэй медлит, прежде чем закрыть дверцу.

— Я тоже иногда об этом забываю…

Хорошо, что сейчас середина недели: можно неторопливо прогуливаться, а не протискиваться, как в выходные меж высыпавших на набережную целыми семьями и компаниями людей. Можно, опершись о перила, без помех и спешки любоваться распускающимися на реке цветными букетами фонтанов и прогулочными теплоходами, украшенными сияющими гирляндами.