Свет с Востока

Детальное сопоставление различных подходов к восстановлению исторического текста Корана безусловно требует специального иссле­дования, остановлюсь лишь на вопросе большой важности. Это во­прос об ограниченности научного подхода, который, как и религиоз­ный подход, позволяет взглянуть на Коран лишь исходя из определен­ных предпосылок. Эти предпосылки не носят абсолютного характера. Научный подход ограничен в силу как объективных, так и субъектив­ных причин.

Во-первых, количество исходных исторических текстов, помо­гающих воссоздать историческую среду миссии Мухаммада, очень

292

Книга третья: В ПОИСКАХ ИСТИНЫ

ограничено. Большая часть этих текстов были исследованы уже в XIX — начале XX века.

Источником новых данных исторического характера в настоящее время являются, в основном, памятники Древнего Востока. Арабская культура и мифология, арабский язык сохранили чрезвычайно арха­ичные формы, которые во многом более сопоставимы с дохристиан­скими и даже доиудейскими историческими пластами. Вместе с тем, традиционное востоковедение зачастую рассматривает арабскую ци­вилизацию как явление достаточно позднее, возникшее под влиянием сопредельных высокоразвитых культур, непосредственно предшество­вавших исламу. Эта устоявшаяся точка зрения представляется доста­точно спорной. По моему мнению, поиски прямых связей между араб­ской культурой и культурами Древнего Востока являются наиболее перспективным направлением исследования — с исторической точки зрения. Однако и здесь мы сталкиваемся с серьезными ограничения­ми.

Дело здесь в относительности самих древневосточных дешифро­вок. Языки Древнего Востока не дошли до нас в прямой передаче. Они были дешифрованы через посредство других языков, в том числе и арабского, который является единственным полноценным семитским языком, дожившим до нашего времени как живой язык. По этой при­чине мы никогда не можем с полной уверенностью утверждать, что значило то или иное слово или понятие, например, в древнеегипеском или ассиро-вавилонском языках. Это также значит, что мы не можем однозначно утверждать напрашивающиеся параллели между арабской культурой и мифологией, с одной стороны, и цивилизациями Древне­го Востока — с другой.

В основе филологического метода лежит представление о том, что мы можем восстановить принадлежность определенного текста к оп­ределенному историческому периоду, исходя из характера его слово­употребления.

Большое количество случаев восстановления исторического тек­ста построено на основе этого принципа. Он выглядит логичным и убедительным, но не полностью бесспорным. Дело здесь в относи­тельности логической предпосылки этого метода, утверждающей, что наше словоупотребление носит последовательный характер. Однако это не так. В действительности человеческое поведение, мышление и словоупотребление нелогичны, поэтому исторические реконструкции, которые предполагают «логичность» человеческого поведения, не

Работая над переводом Корана

293

представляются бесспорными. Человек и общество в действительно­сти глубоко противоречивы. Поэтому историческая наука, с точки зрения наук естественных, строго говоря, вообще не является наукой. Историческая наука не может предсказать будущего из выведенных ею «законов» — логики прошлого.

История всегда более интересна, чем историческая наука. Пере­фразируя Карла Поппера, можно утверждать, что прошлое,~как сово­купность событий, мыслей и переживаний, по определению бесконеч­но, в то время как наши попытки объяснить это прошлое по опреде­лению ограничены. Историческая наука зачастую рассказывает нам не об исторических событиях, а о том, как мы их видим. История — это океан неизвестной глубины, простирающийся к неизвестным берегам и в неизвестных направлениях. Историческая наука — это судно, ко­торое пытается найти путь с разной долей успеха, никогда не прибли­жаясь к берегам.

Относительность исторических реконструкций, пожалуй, еще бо­лее затрагивает Коран, так как текст Корана гораздо менее историчен, чем Библия. Коран является пророческим текстом, во многом напо­минающим тексты выступлений ветхозаветных пророков. Текст Ко­рана значительно короче текста Библии.

Восстановление исторического текста Корана стало огромным прорывом в коранистике, однако полученные результаты не бесспор­ны. Это не значит, что он «не верен», а скорее не настолько «верен» и не в том смысле «верен», как это принято считать. В его ограниченно­сти присутствуют и чисто субъективные причины.

С филологической точки зрения, исследование текста Корана бы­ло основано на данных сравнительного языкознания, которое как наука притерпело колоссальные изменения в течение XX века. Если в XIX — начале XX века изучение языков было основано на запомина­нии словаря большого количества различных языков, то современное языкознание базируется на «математическом» анализе языка, осно­ванном на формальных признаках и попытке установить ясные логи­ческие законы функционирования языка. Современное языкознание осуществило огромный прорыв в нашем понимании языка, однако поиск логических правил и известная формальность подхода наложи­ли значительные ограничения.

В основе своей язык не логичен. Связи между языками также не описываются по правилам чистой логики. Формальное языковое рас­суждение зачастую сводится к огромному количеству фактов, но не обязательно приводит к пониманию качества явлений.

294

Книга третья: В ПОИСКАХ ИСТИНЫ

Европейские ученые XIX — первой половины XX века в силу со­временного им подхода к изучению языков были полиглотами. Они держали в своей памяти огромные словари различных языков — на­ряду с широкими познаниями в смежных областях — истории, лите­ратуре, религиоведении. Наука в это время не была слишком специа­лизирована, и ученые не боялись думать над общими вопросами. Вла­дение разнообразными языками и отсутствие жесткой специализации позволило им осуществить массу смелых отождествлений в тексте Корана, как и других древних памятников. Это было бы вряд ли воз­можно в эпоху формализации и поиска однозначной логики. Безус­ловно, эти отождествления во многом неточны. Однако их ориги­нальность, смелость и концептуальная целостность не превзойдены до сегодняшнего дня.

Побочным эффектом формализации в современной науке стало стремление к точности перевода, в смысле его буквализма. Многие современные ученые искренне полагают, что чем более «точно» они переведут определенное слово или грамматическую конструкцию, тем более «адекватным» будет наше понимание. Зачастую научные работы принимают форму откровенного косноязычия, которое объявляется необходимым зо имя научной чистоты. Что хуже, они выдают иллю­зию за истину. Вспоминается Матисс: «L'exactitude n'est pas la vйritй» — «Точность не является истиной».

Язык Корана отражает историческую действительность Аравии VI и VII веков, определенную географическую среду, систему понятий кочевого и торгового общества древности. Он в корне своем отличает­ся от нашей системы представлений. Подставление слов по словарю игнорирует относительность, с которой мы неизбежно сталкиваемся в переводе. Единственно возможный подход должен основываться на переводе содержания, а не исторически обусловленной формы, что создает лишь иллюзию точности.

Это не значит, что переводчик может бесконечно отходить от грамматики текста. Детальный критический анализ — основа перевода. Но ученый-переводчик не должен выдавать грамматику за содержание. Адекватный перевод всегда является переводом художественным, ре­зультатом логических построений и художественного вдохновения. Сам по себе научный анализ разрушает целостность исходного материала, в данном случае — Корана. Коран как литературный, религиозный и ис­торический памятник, как целостное произведение не сводится к авто­матической сумме грамматических форм и исторических фактов.

Работая над переводом Корана

295

Мы познаем не только умом, но и сердцем. Неограниченная вера в абсолютность науки, с философской точки зрения, зачастую приво­дит к механизации нашего мышления. Критический анализ Корана, выполненный по всем канонам академической науки, напоминает исследования, «объясняющие» произведения искусства. Например, в деталях описывают переходы от piano к forte, смену гармонического строя и темпа в «Девятой симфонии» Бетховена или качество красок и сочетание геометрических форм в Джаконде Леонардо да Винчи. Мо­гут ли эти описания заменить объект своего изучения?