Таёжный, до востребования

Когда я шла через вестибюль, зазвонил телефон. Я остановилась, почему-то не сомневаясь, что звонят мне, хотя здесь проживало несколько десятков человек. И действительно, Клавдия Прокопьевна передала мне трубку.

– Доброе утро, Зоя Евгеньевна. Это Олеся с почты. Вам сразу два письма. Одно из Ленинграда, а второе из Монголии.

В полупустом читальном зале я выбрала самый дальний стол и в ожидании, пока библиотекарь принесет из хранилища заказанные справочники, нетерпеливо вскрыла пухлый конверт, отложив письмо отца на потом.

Привет, дорогая подруга!

Твое письмо, хотя и не без приключений, все же добралось до наших раскопок, с которыми мы успели основательно продвинуться, спеша закончить основную работу до прихода настоящих морозов. Они наступили десять дней назад, так что вот уже почти две недели мы сидим в наших утепленных палатках и носа на улицу почти не кажем, перемещаясь короткими перебежками в столовую, туалет или медпункт. Полевая работа встала до оттепелей, но участники экспедиции во главе с моим благоверным занимаются тем, что успели отыскать за прошедшие месяцы: систематизируют, каталогизируют, анализируют, полемизируют и чего еще только не «зируют». Поскольку

зад

коленки они временно не протирают, я занимаюсь ничегонеделанием, разве что кто-то забежит пришить оторвавшуюся пуговицу. При таком холоде я только и способна, что лежать в теплом спальнике в позе эмбриона и стараться не расходовать понапрасну жизненную энергию.

Кстати, о позе эмбриона. Не поверишь, я беременна. Сама в шоке, честное слово! Ума не приложу, как это могло произойти. Мы с Мишаней, конечно, периодически уединялись, но всегда страховались от последствий, так что, когда меня начало тошнить по утрам, я решила, что это авитаминоз или какое-то вялотекущее отравление. Пришлось идти в медпункт, сдаваться суровой Алевтине Никифоровне. Она и огорошила меня «счастливой» новостью, сказав, что срок пять или шесть недель (то есть уже восемь, когда ты читаешь эти строки).

Собрался консилиум во главе с руководителем экспедиции, по совместительству – виновником ЧП. Согласись, беременная советская женщина посреди замороженной пустыни Гоби – явление довольно редкое. Мне пришлось то стыдливо краснеть, то возмущенно багроветь, то испуганно бледнеть, то зеленеть от внезапно накатившей тошноты. В итоге, рассмотрев за и против, собрание постановило оставить как есть, то есть не отсылать меня ни в Даланзагдад, ни в Улан-Батор, ни, тем паче, в Ленинград. Проблем со здоровьем, тьфу-тьфу, у меня нет, чувствую я себя вполне сносно. Аленький Цветочек заверила, что со мной все будет в порядке, это она берет на себя (вот здесь мне стало по-настоящему страшно). Ближе к родам (ужас-то какой!), которые ожидаются в конце июля, мы уже должны вернуться в Ленинград. Теперь о главном: я хочу, чтобы ты была крестной. Да, я бывшая комсомолка, ни во что такое не верю, но, как говорится, береженого бог бережет и хуже ребенку от этого не будет. Пожалуйста, скажи (то есть напиши), что согласна. Правда, для крестин тебе придется приехать в Ленинград (не повезу же я новорожденного в тайгу за тысячи километров!), но зато хоть будет повод увидеться.

Теперь серьезно. Мне, конечно, весьма не по себе, но я рада, что это произошло так быстро, хотя и не вовремя. Миша хочет девочку, ну а мне все равно, лишь бы ребенок родился здоровым. Не представляю себя в роли матери, но…

– Ваши книги.

Я оторвалась от письма и подняла глаза на библиотекаря, которая положила на стол стопку справочников. Ее взгляд за стеклами очков выражал осуждение: мало того что я не забрала книги сама на стойке выдачи, так еще решила воспользоваться библиотекой не по прямому назначению.

– Да, извините, спасибо!

…у меня еще будет время, чтобы подготовиться. Больше всего меня волнуют бытовые условия. Тетя Маша обещала организовать для меня усиленное питание, и та машина, которая повезет это письмо в Даланзагдад, должна вернуться с продуктами, в том числе с сухим молоком, тушенкой и корнеплодами. Вот до чего я докатилась, радуюсь завалящей морковке. Помнишь, как мы покупали в Елисеевском баночки с крабами и розовую, с жирком, ветчину? Сейчас мне это кажется чем-то нереальным.

Ох, ладно. Не буду занудствовать. Просто новостей больше нет, а я не хочу заканчивать письмо, потому что пока его пишу – общаюсь с тобой. Я бы многое отдала за возможность хотя бы пять минут побыть рядом с тобой, моя ненаглядная Зойка!

Пришла Аленький Цветочек, зовет на осмотр. Чувствую, я у нее теперь – идеальная подопытная свинка на оставшееся время экспедиции.

Поздравляю тебя с наступающим Новым годом, желаю исполнения желаний и чтобы в следующем году мы обязательно увиделись!

Остаюсь твоя подруга, Инга Сысоева.

Инга беременна. Это не укладывалось в голове.

Она, как и я, не планировала становиться матерью сразу после замужества, собираясь первые несколько лет пожить для себя. Но факт оставался фактом: в июле у нее появится малыш. Я испытывала одновременно радость и тревогу: как Инга перенесет беременность в таких условиях? Проживание в палатке, холод и скудный рацион, отсутствие полноценной медицинской помощи, удаленность от ближайшего райцентра, бездорожье… Лучше бы Инге вернуться в Ленинград, но оснований для того, чтобы прервать командировку, у нее не было. Работала она не в полевых условиях, а шить одежду в палатке теоретически можно вплоть до родов. Оставалось надеяться, что эта Алевтина Никифоровна действительно опытный врач и умеет не только принимать детей, но и делать все необходимое для поддержания здоровья будущей мамы.

Я не имела ничего против, чтобы стать крестной (хотя не видела в этом обряде особого смысла), однако тот факт, что для этого придется лететь в Ленинград, побуждал ответить Инге, что я вряд ли смогу выполнить ее просьбу. Но тогда она наверняка обидится. Если она попросила, для нее это действительно важно. Поэтому я решила, что не буду расстраивать ее раньше времени. Все-таки до июля еще больше полугода.

Я проработала около четырех часов, делая регулярные пятиминутные перерывы, чтобы дать глазам отдохнуть, а когда чувство голода стало нестерпимым, отправилась в ближайшую столовую, предупредив библиотекаря, что скоро вернусь и чтобы она не забирала книги.

Взяв комплексный обед, состоящий из салата, щей, гуляша с гречкой и компота из сухофруктов, я села за пластиковый столик у окна, из которого просматривалась библиотека, и вскрыла отцовское письмо.

Здравствуй, Зоя!

Прежде всего, хочу поздравить тебя с успехом. Я прочел методичку и признаюсь, что впечатлен. Помимо того что это важная и нужная тема, методичка написана прекрасно. Материал изложен информативно, и не сухо или скучно, чего редко удается избежать при статистических выкладках, а живым понятным языком. Хотя я далек от медицины, за время чтения ни разу не поймал себя на мысли, что не понимаю, о чем идет речь, или не знаю какого-то термина. Если эта брошюра поможет повысить уровень медицинской грамотности среди населения (что, в свою очередь, приведет к профилактике заболеваний и уменьшению нагрузки на медперсонал), цель будет достигнута и ты по праву сможешь собой гордиться.

Теперь о новостях. Никаких особых событий за эти три недели не произошло, если не считать того, что Света сломала правую руку на катке, в минувшую субботу. Неудачно упала – и вот результат: гипс от пальцев до сгиба локтя. Она переживает, что не сможет написать четвертную контрольную по геометрии и сочинение по русскому, но Ира постарается решить этот вопрос, она ведь работает в школе, где учится Света.

Ты спрашиваешь, какие у нас планы на Новый год. Поедем в Гатчину к Виктору, Ириному брату. В Ленинграде сейчас слякоть, а за городом намело снегу, сможем нарядить елку во дворе (Виктор живет в частном доме). Как бы я хотел, чтобы ты в этот день была с нами!

Боюсь спугнуть, но отношения между нами вроде бы начинают налаживаться. Во всяком случае, нет больше той обоюдной холодности, которая возникла в начале нашей переписки. Ты предлагаешь не торопиться, и я с тобой согласен. Главное – оставаться на связи. Многие дети, повзрослев, уезжают далеко от родителей. В этом нет ничего плохого, если ниточка, связывающая дочь с отцом, не обрывается, а всего лишь удлиняется.

У меня просьба: пришли свою фотографию. Хочется увидеть тебя такой, какая ты сейчас, лучше всего – на фоне тайги, или на главной улице поселка, или на твоем рабочем месте. Ты ведь можешь это устроить? Наверняка кто-то из твоих коллег увлекается фотографией, да и на Новый год принято фотографироваться.

Пожалуйста, не присылай никаких подарков на мой день рождения. Если ты это сделаешь, я разозлюсь и отошлю подарок обратно. Я уже в таком возрасте, когда каждый год воспринимается как оскорбление от матушки-природы.

И хотя на здоровье грех жаловаться, настроение в этот день оставляет желать лучшего, а меня к тому же угораздило родиться тринадцатого! Мы даже отмечать не будем, достаточно того, что на кафедре отвертеться вряд ли получится, да и студенты наверняка подготовят какой-нибудь сюрприз, искренне считая, что это поможет им сдать сессию. Я завидую счастливчикам, родившимся двадцать девятого февраля.

Я, Ира и Света поздравляем тебя с Новым годом, желаем всего наилучшего, здоровья и дальнейших успехов на твоем нелегком, но таком нужном поприще!

Целую, +

Я представила, как отец в окружении новой семьи – жены, падчерицы, деверя – сидит за праздничным столом и смотрит «Голубой огонек», как, поев оливье, они оденутся потеплее и пойдут фотографироваться на фоне елки, увешанной игрушками. Мы тоже нарядим елку во дворе и будем сидеть за накрытыми столами, а те из нас, кому посчастливится заранее занять место в красном уголке, даже посмотрят «Голубой огонек». Мне рассказали, что Новый год в общежитии – это всегда весело, шумно и вкусно. Это не спать до утра, пить шампанское, танцевать под магнитолу и гулять по улицам, поздравляя встречных прохожих. Но осознание, что я впервые буду встречать его без родственников и фактически без друзей, пришло только сейчас.

Был четвертый час, когда я вышла из столовой. Несмотря на относительно раннее время, поселок окутали сумерки. Прохожие спешили по своим субботним делам, женщины несли авоськи с продуктами. Я вспомнила, что нужно купить что-нибудь к ужину у Фаины Кузьминичны, и решила перед возвращением в библиотеку забежать в продмаг.

Там было не протолкнуться. Все хотели заранее закупиться к Новому году. В бакалейном отделе осталось развесное овсяное печенье, на вид лежалое, карамельки-подушечки и лимонные вафли. Даже шоколадных конфет без фантиков – и тех не было.

Сегодня была смена продавщицы Кати, которая периодически выручала меня продуктами. Правда, в такие дни я всегда приходила в магазин с Ниной, а если приходила одна, к Кате не обращалась. Но сегодня был особый случай. Я могла или воспользоваться Катиной помощью, или попытать счастья в кулинарии, где наверняка почти всё уже раскупили (в субботу за продуктами начинали охотиться с утра).

Пока я раздумывала, как поступить, Катя сама подошла ко мне с той стороны прилавка.

– Зоя Евгеньевна, если вам что-то нужно к Новому году, зайдите с черного хода. Вчера перед закрытием большой привоз был.

– Да мне только к чаю… – пробормотала я, опустив глаза, словно меня уличили в воровстве.

– Идите, я вас встречу!

Я обогнула магазин и вошла в обитую листовым железом дверь служебного входа. Узкий проход освещала лампочка, болтающаяся на проводе. Вдоль стен стояли картонные коробки и объемные тюки. Пахло подгнившим картофелем, размороженной рыбой и пролитым молоком, хотя пол был чистым.

Завернув за угол, я увидела открытую дверь подсобки, в которой прежде бывала с Ниной. Войдя туда, я едва не налетела на Нану, которая наверняка тоже пришла с целью закупиться. Только помогала ей не Катя, а другая продавщица, Фаина.

– Ты? – удивленно спросила Нана, явно еще меньше ожидавшая меня увидеть.

– Я.

– Странно. Кто-то уверяет, что блатом не любит пользоваться, а вот что получается…

– Бывают исключения.

– И сегодня как раз такой случай?

– Как и у тебя, полагаю.

– А я здесь не за этим! – вызывающе сказала Нана, прищурив глаза. – Фаина – моя подруга, я к ней в гости зашла.

– В подсобку?

– Почему нет? Если она на работе целый день, где нам видеться? И вообще, я не обязана перед тобой отчитываться.