Так завершается карьера сыщика в XIX веке

— Господи! Образумь меня и не заставляй искать в жизни что-то интересное, — спросил у окружающих: — надеюсь, господа, сведения, которые вы на меня обрушите, будут не только грязны, но и пользительны.

Начало было не очень вдохновляющее, но Бенкендорф не терял хладнокровия. Бывало и хуже.

— Ваше императорское величество, позвольте вас «обрадовать», — сказал он уважительно, — его высочество князь Долгорукий, рассматривая оставшиеся от последнего дела материалы, обратил внимание на список, скажем так взяткополучателей, в котором есть и я, и князь, и даже ваше величество!

— Дайте мне, — протянул Николай руку, — посмотрю этот гнусный список! Хотя подобными писульками, как вы знаете, меня не удивить.

В отличие от князя Долгорукого, ознакомившегося с ним в злобной экспрессии и графа Бенкендорфа, прочитавшего его философски, император пришел к некоторой меланхолии, заметив, что все предыдущие бунты и восстания начинаются вот с таких бумаг.

— И что вы предлагаете делать, господа? — просмотрев документ для конца, спросил Николай.

— Конкретно по списку ничего, ваше величество, — ответил Бенкендорф, — ну может писарька получше высечь, чтобы больше не было желания такие бумаги копировать. Думать надо, прежде чем подавать таковое непотребное на стол начальству. А вот с людьми по этому списку предлагает поработать князь Долгорукий.

Дав таким образом отмашку своему заместителю, шеф жандармов отодвинулся, показывая, что здесь он далеко не автор. Дело было щекотливое и не очень приятное, чтобы связывать с ним свою личность. Враги-то врагами, а как еще государь отреагирует? Безгрешных людей не бывает. Так в сильном раже все население можно отправить на каторгу. А с кем потом жить?

В отличие от него, князь Долгорукий был настроен более оптимистично. Куда уж более, он отец возможного будущего наследника Российской империи!

— Ваше величество! — сказал он, — дабы такого рода тошнотворные бумаги более не повторялись, объявить, что с сего времени все чиновники и их родственники за такие вот посулы сразу же будут примерно наказуемы. И даже пригрозить конкретному ряду лиц классом повыше, скажем в генеральском классе.

Далее, вычленить чиновников, особенно отличившихся, и прилюдно объявить их вину. Пусть боятся, если более никак.

И, наконец, означенного Стюарта, являвшего не только автором списка, но и инициатором этих посулов, выслать из России за плохое поведение.

— М-гм, — оценил Николай I масштаб предлагаемых действий. И тут же их подкорректировал:

— Что касается наших чиновников, то эту лазейку в законах надо давно закрыть. Сейчас век не XVIII, а XIX и это все должны четко уяснить. Прошлый век, когда у государства не хватало средств для чиновников и оно было вынуждено закрывать глаза на мелкие прегрешения, можно уже не считать.

Для тех же, кто это не понял, полезно будет погладить шпицрутенами, если не дворяне. Благородным же чиновникам объявить августейший выговор. Константин Николаевич, вы можете руководить этим процессом?

Князь Долгорукий и так хотел позаниматься с этими чиновниками и почти с такой же целью. А тут сам государь император предлагает! Он согласно кивнул головой. Он им так посоветует, в обморок будут падать!

— Вот и хорошо, — одобрил Николай I, не вникая в детали этого процесса. Потом полюбопытствовал: — а скажи мне, пожалуйста, чем ты руководствовался, когда стал рассматривать именно эти материалы?

Прекрасный вопрос, на который нет вразумительного ответа. Не про попаданцев же рассказывать. Так быстро попадешь в тамошнюю «дурку». Они, кажется, уже и в это старинок время существовали?

Хотя… можно и по-другому. Сказал несколько таинственно:

— Трудно сразу сказать. Наверное, ваше императорское величество, интуиция следователя, помноженная на опыт. Почему-то показалось, что там будет нечто важное, для российского государства нужное. Дипломаты, хоть иностранные, хоть свои, всегда чего-нибудь сделают очень «весело». Потом весь год будешь руки отмывать, ругаясь.

Император на эти слова что-то промычал, но больше говорить не стал. Константин Николаевич его понимал. Новость сегодняшняя вряд ли пока тянула до нужной. А вот до неприятной — точно. Ну, ничего, она еще себя покажет!

А пока он только подчеркнул:

— Ваше императорское величество, судьба у жандармов такая — говорить по-преимуществу гадости и неприятности.

Николай еще кивнул, теперь уже благосклонно. Что такое государственные надобности и как приходится забывать о личном, он знал не понаслышке. Одни проклятые декабристы чего стоят!

— Как у нас поживает Мария Николаевна? — перешел самодержец к семейной, а, значит, и, наверняка, последней теме.

Проблема была наисвежайшей и очень актуальной, поскольку в XIX веке и сами младенцы умирали часто даже в монарших семьях и роженицы. Константин Николаевич вдруг подумал, что именно сейчас во многом решается, кто будет правителем в судьбоносные годы начала ХХ века. И кому из будущих Романовых бороться с революциями.

Конечно, многое еще будет решаться, как при Николае I, так и особенно после него. Но для начала потенциальному императору необходимо элементарно родится и выжить. И тут правящий император Николай может хотя бы в чем-то помочь.

И поэтому не ограничился необязательными словами о том, что все в порядке, сделал более глубокий экскурс:

— Благодарением Богу, малыш растет крепкий и здоровый. Прелестный живот Маши растет ото дню. Кормится будущая мама хорошо и часто. Новомодные ныне овощные диеты на основе различных российских овощей я пока не даю. Питания и так хватает с лихвой.

Константин Николаевич опасался, что Николай не примет такого питания, но оказалось, что он тоже не одобрял всякие новинки и считал, что лучшее — это природное и пусть будущая мама живет только по существующему сезону.

У него был несколько другой, но не менее актуальной для него вопрос:

— Не пора ли переходить к кормилице, что там считает Маша о сохранении своей фигуры?

— Маша считает, — князь мысленно усмехнулся: «Маша живет и думает одним ребенком, а на себя пока даже не смотрит. Впрочем, ладно»: — Господь нас жалует — Маша и беременная только хорошеет. Такая ведь красавица стала!

Тут Константин Николаевич не преувеличивал — Маша на глазах превращалась из скромной тоненькой девушки в роскошную женщину со всеми женскими прелестями. И ее муж, право, не знал, какая из них прекрасней — девушка до свадьбы или женщина после родов.

С тем расстались. Был рабочий день, и всем было некогда. И жандармам и даже императору.

Николай I косвенно был сам виноват. Решил не только царствовать, но и править. А это, в первую очередь, означало непрерывно работать. А вы что решили? Это ведь не русская сказка, здесь хочешь править — трудись.