Танцор смерти. Дорога домой. Полет орлов. Исав

— «Фокстрот-Браво», готовы записать частоты радиомаяка? — запросил Чикаго.

Пока Брэд записывал сообщение, Перси мысленно вернулась к своей маленькой речи перед Линкольном Раймом. Тогда она еще не понимала, насколько была права и в какой степени они оба — Райм и она — зависят от хрупких деталей из пластика и металла. Быть может, эти детали и станут причиной их смерти.

Пятьдесят пять миль недолета. Что предпринять?

Ну почему ей не хватает Раймовой широты мышления? Разве она не сможет придумать, как сэкономить горючее? Чем выше — тем меньше расход. И чем легче груз. Сброс контейнеров «Медицины США» даст несколько дополнительных миль. Но она понимала, что никогда не пойдет на такое.

— Брэд, какой у нас котангенс угла глиссады?

— У «Лира 35А»? Ни малейшего представления.

— Какова скорость снижения на холостом ходу?

— Думаю, сможем держать две триста.

Стало быть, падение высоты около тридцати миль в час.

— А теперь подсчитай, когда мы выработаем горючее, если поднимемся на пятьдесят пять тысяч футов.

— Пятьдесят пять тысяч? — удивился Брэд и защелкал калькулятором. — Здесь мы много сожжем, но выше тридцати пяти тысяч расход упадет. Если отключим один двигатель, то выработаемся примерно за восемьдесят три мили от цели. Правда, тогда у нас будет в запасе высота.

Перси Клэй вычисляла в уме: заглушение двигателей на высоте в пятьдесят пять тысяч футов, скорость снижения — две триста; до касания они сумеют протянуть восемьдесят миль с небольшим, а то и больше.

Брэд пришел к такому же выводу:

— Почти дотянем.

— Чикаго, — сказала она в микрофон, — «Лир-Фокстрот-Бра-во» просит разрешения подняться на пятьдесят пять тысяч футов.

— «Фокстрот-Браво», вы «Лир 35А»?

— Точно.

— Ваш рабочий потолок — сорок пять тысяч футов.

— Это — да, но нам нужно подняться выше.

— Когда последний раз проверяли гермовыводы?

Гермовыводы. Двери и иллюминаторы. То, что не дает самолету взорваться от разгерметизации.

— Гермовыводы в порядке, — ответила Перси, забыв добавить, что несколькими часами раньше в них на скорую руку залатали многочисленные пробоины от пуль.

— Вас понял, «Фокстрот-Браво», разрешаю подъем на пятьдесят пять тысяч.

И Перси произнесла слова, какие редко кто слышал, а то и никогда не слышал от пилота «лира»:

— Вас поняла, поднимаюсь на пятьдесят пять тысяч футов.

Задрав нос, самолет начал подъем.

«Зажглись на небе звезды...»

— Пятьдесят пять тысяч, — доложил Брэд.

Самолет переходил в горизонтальный полет. Перси казалось, что она слышит, как стонут спайки и швы.

— Повысить давление в кабине до десяти тысяч, — распорядилась она.

— Давление до десяти тысяч, — повторил Брэд. Это хоть немного снизит напор на хрупкий фюзеляж.

— Здорово, — сказал Брэд. — Как ты додумалась?

Обезьянья сноровка...

— Сама не знаю, — ответила она. — Давай-ка вырубим второй двигатель. Закрыть дроссельный клапан. Отсоединить автомат тяги.

— Закрыт, отсоединен, — эхом отозвался Брэд. — Топливный насос перекрыт, зажигание отключено.

Когда правая тяга исчезла, Перси ощутила легкое отклонение и отрегулировала руль направления, чтобы вернуться на курс. Потом вылезла из кресла и сказала:

— А сейчас я выпью кофе. Роуленд, не хотите составить мне компанию?

На целых сорок минут в комнате Райма воцарилась томительная тишина. Телефоны молчали — новых известий не было. Факсы замерли. Компьютер ни разу не выдал: «Для вас поступило сообщение».

Но вот наконец задребезжал телефон Селлитто. Он открыл крышку:

— Слушаю.

Райм не отрывал взгляда от застывшего лица полицейского. Селлитто захлопнул крышку сотового и произнес:

— Звонил Роуленд Белл. У них кончилось горючее.

Три тревожных сигнала раздались одновременно. Горючее на исходе, давление масла упало, нагрев двигателя резко снизился.

Первый двигатель, тихо звякнув, перестал «кашлять» и замолк. В кабине вдруг стало темно, как в стенном шкафу.

Нет, нет... Она не видела ни одного прибора, ни одной ручки управления или кнопки. Отдаться головокружению «слепого» полета ей не давало только одно — тусклая полоска огней далеко впереди по курсу. Денвер.

— Выпустить ТПП, — приказала Перси.

Брэд ощупью нашел рычаг, потянул, и турбина с приводом от набегающего потока воздуха опустилась под фюзеляжем. Воздушный винт задействовал генератор, обеспечивший энергией приборы управления и огни. Но не закрылки, не шасси и не воздушные тормоза.

Через секунду лампочки вновь загорелись. Перси не сводила глаз с вариометра — тот показывал скорость снижения 3500 футов в минуту. Больше, чем они рассчитывали.

Откуда такое расхождение с расчетами? — подумала Перси.

Ну, конечно, из-за разреженного воздуха! Она вычислила скорость снижения применительно к более плотной атмосфере. Перси взяла штурвал на себя, чтобы снизить скорость падения, и та упала до 2100 футов в минуту. Но и горизонтальная скорость тоже упала.

Отжать штурвал. Обе скорости возросли — падения и горизонтальная. Миль пятьдесят Перси играла в эту игру. Денверский диспетчер сообщил, где наблюдаются самые сильные встречные ветры, и она старалась нащупать оптимальное сочетание курса и высоты. Мышцы ломило от долгого управления вручную, и Перси наконец приказала:

— Свяжись с ними, Брэд.

— Денвер, вызывает «лир» девять-пять «Фокстрот-Браво», приближаемся на высоте девятнадцать тысяч футов, двадцать одна миля до точки приземления.

— Понял вас, «Фокстрот-Браво». Мы вас ждем. Возьмите левее, курс двести сорок. Заводим вас на полосу двадцать восемь левую. Для маневра имеете одиннадцать тысяч футов.

— Понял вас.

Но что-то не давало Перси покоя. Что именно?

— Девятнадцать миль до точки приземления. Шестнадцать тысяч футов, — сказал Брэд.

— «Фокстрот-Браво», свяжитесь с аэропортом Денвера. — Диспетчер сообщил частоту и добавил: — Они информированы об обстановке. Удачи, мэм. Мы — с вами.

— Доброй ночи, Денвер. Спасибо.

«Что-то я упустила, — подумала она. — Где ошибка?»

— Аэропорт Денвера, говорит «лир» девять-пять «Фокстрот-Браво». Идем на высоте три тысячи футов, тринадцать миль до приземления.

— Видим вас, «Фокстрот-Браво». Возьмите правее, курс два-пять-ноль. Как мы понимаем, вы летите на холостом ходу, верно?