Танцующая с волками
Шрифт:
Рой знал, что всё сделал правильно, и даже на секунду не сомневался в своём решении ослушаться приказа. Ведь если бы они не продолжили поиски, к утру Оливия была бы уже мертва.
– Не уходи, пожалуйста, – прошептала она, и Джилрой замер на пороге, так и не дёрнув ручку.
– У меня дела, Бейли, – не оборачиваясь, сказал он. – Прикрывая твою задницу, я подставил свою.
– Я пойду с тобой, – тут же откинув одеяло, воскликнула Лив, пытаясь подняться. – Скажу, что это лишь моя вина. Всё равно Маркус завтра вышвырнет меня из гильдии.
– Он никогда так не поступит с тобой, – закатил глаза Рой, возвращаясь
– Мне жаль, что создала тебе столько проблем, – нехотя призналась она, зевая.
– Тебя что, в лесу подменили? – хмыкнул Джилрой, хитро прищурившись. – Заноза Бейли никогда бы не извинилась передо мной.
– Считай это подарком за спасение, – сонно пробормотала Оливия, смыкая веки.
Рой ещё несколько минут смотрел на уснувшую девушку, пытаясь понять, что же такого могло произойти в лесу, ведь большинство ран были нанесены явно не дикими. Бок нестерпимо защипало, и он скривился, приподнимая футболку, чтобы оглядеть пропитавшуюся кровью повязку. Дотянувшись до тумбочки и достав из аптечки бинт, Рой вновь мельком взглянул на Оливию, но та продолжала умиротворённо сопеть.
По ощущениям укус выглядел хуже. Джилрой поморщился, обрабатывая рваные края, чтобы остановить кровотечение, хотя в глубине души понимал, что это бесполезно: обращение неминуемо начнётся через пару дней.
Ульрих мчался по влажной траве, ни разу не замедлив темпа. Остановившись у брошенного палаточного городка, он принял человеческий облик и тут же проследовал к одной из дальних палаток, выуживая из грязных отсыревших мешков одежду. Сумерки накрыли лесную чащу, погружая всё вокруг в сонную тишину. Он нервно мерил поляну широкими шагами, задумчиво покусывая губы.
Когда он вернулся в дом, первое, на чём остановился взгляд, – алые пятна. Кровь была повсюду: казалось, что кто-то выпотрошил оленя, но пахла эта вязкая жидкость отнюдь не беззащитным травоядным. Рывком открыв дверь, он убедился, что комната пуста, и тут же принялся методично осматривать остальные помещения, но Оливии нигде не было. Зато на заднем дворе обнаружилась взбешённая Кэтрин, которая яростно пыталась отстирать запачканную футболку. Лицо её выглядело бледнее обычного, и, скорее всего, причиной была рана на шее, скрытая свёрнутой в несколько слоёв тканью, насквозь пропитавшейся кровью.
Со всей силы пригвоздив волчицу к бревенчатой стене, Ульрих, не обращая внимания на слабые попытки вырваться, вытряс всю информацию о произошедшем и, едва сдержав себя, чтобы не добить глупую волчицу, снова рванул в лес. Запах Оливии ещё хорошо ощущался: она явно старалась запутать следы, маневрируя между деревьев и несколько раз возвращаясь обратно, но на такие уловки ни один оборотень не клюнет. Теперь Ульрих знал это наверняка. Лапы погружались в рыхлую землю, жёлтые глаза внимательно выискивали отпечатки армейских ботинок, и ему казалось, что ещё чуть-чуть – и он сможет догнать беглянку. Переживания за оставшуюся в ночном лесу Оливию сковывали движения.
Её неожиданное появление недалеко от развалин северного форпоста казалось подарком судьбы. Уже тогда, прижимая обессиленную девушку к себе, Ульрих знал, что больше не отпустит её, введёт в стаю и обязательно добьётся того, что Лив останется с ним. Ему было плевать на ворчание Ивана
и косые взгляды ликантов. Только рядом с Оливией он чувствовал себя по-настоящему живым, готовым свернуть горы, совершить всё задуманное. Какой же он идиот, что пошёл на поводу у внутреннего волка, бросил её в хижине, лишил защиты и вновь надорвал эту тонкую, только зародившуюся нить доверия.Ульрих опоздал на каких-то десять минут. Её аромат всё ещё держался на смятой траве, но стоило пройти дальше, как в нос ударил целый калейдоскоп запахов, среди которых затерялся один – нужный и важный. С глухим рычанием он повернул обратно, настойчиво отгоняя от себя скребущую сердце мысль о том, что сам виноват в сложившейся ситуации.
– Прости, задержался, – запыхавшимся голосом произнёс охотник, подбежав к Ульриху и вырвав того из раздумий.
– Какие новости? – сделав вид, что не заметил протянутую руку, Ульрих лишь наклонил голову, внимательно вглядываясь в лицо подошедшего.
– Джакоб приезжал пару дней назад. Требовал выдать им убийцу сына.
– Судя по тому, что ты сейчас стоишь передо мной, удалось остаться вне подозрений?
– Проще простого, – ухмыльнулся парень, поправляя головной убор. – Все думают на Локея.
– Не сомневался в его репутации, – в тон ответил Улль. – Лив видел? Она в порядке?
– Да, патруль привёз её ночью. Я так понимаю, всё это время она была с тобой?
– Что слышно насчет планов Маркуса? – проигнорировав вопрос, задал он свой.
– Ничего не обсуждалось при нас. Всё только за закрытой дверью.
– Ну так узнай! – рявкнул Улль, приблизив лицо к охотнику. – Встретимся здесь через два дня.
– Нам нужно сменить место. Тут больше не безопасно, лагерь нашли, и патруль может нагрянуть с новой проверкой в любую минуту.
Тишину леса вдруг разорвал надрывный волчий вой, заполняя всё пространство и подтягивая к себе в ответ многоголосие остальной стаи. Ульрих обернулся, вслушиваясь в незнакомые голоса, но через секунду вновь посмотрел на охотника и, ухмыльнувшись, сказал:
– Ничего, скоро всё закончится.
Переодевшись, Оливия выскользнула из комнаты и направилась в административный корпус. К себе ей удалось пробраться незамеченной, но она понимала, что дальше оттягивать этот разговор не имеет смысла.
Сумерки накрыли казармы, остужая приятной весенней прохладой. Оливия прошла мимо тренировочной площадки, где ярко горели фонари, и замерла прямо у входа в здание.
Майор Джефферсон стоял к ней спиной, вглядываясь куда-то за забор из колючей проволоки, отделявший базу охотников от внешнего мира. Широкие плечи и напряжённая фигура внушали трепет, и Оливия не решалась подойти ближе.
– Мои приказы ничего не значат для тебя? – прозвучал в тишине хриплый голос, заставивший затаить дыхание и потупить взгляд. – Ни приказы, ни просьбы…
Оливия молчала, не зная, как ответить. В глазах противно защипало, и она глубоко вздохнула, стараясь унять эмоции. Она облажалась, подвела Маркуса и теперь как никогда сильно ощущала свою вину.
Внезапно ночной воздух разрезал пронзительный волчий вой, раздавшийся в глубине леса. Душераздирающее многоголосие посеяло панику за стеной, включились прожекторы, заверещала сирена, и Маркус, выругавшись и отбросив сигарету, поспешил вернуться в здание.