Танцующая с волками

– Конечно на «нашей», я ведь член стаи. Или ты забыла? – Оливия небрежно провела рукой по волосам, привлекая внимание к блеснувшей на солнце заколке.

Лицо волчицы исказила ярость. Она громко зашептала, но голос дрожал, от того, что держать себя в руках было всё сложнее.

– Никогда волки не примут ту, чей род веками истреблял ликантов, – выплюнула Кэтрин. – Тебя терпят лишь из уважения к Альфе, но поверь, как только эта заколка исчезнет с твоих волос, – она с отвращением сжала украшение, зацепив пару тёмных прядей и с силой дёрнула на себя, так что Оливия зашипела от неожиданности, – каждый с удовольствием вонзит клыки в твою гордо вытянутую шею.

– Что здесь происходит? – обе девушки вздрогнули от строгого возгласа.

Кэтрин отдёрнула руку, но прежде чем она обернулась, Оливия успела заметить, как в её глазах мелькнул страх. Ульрих подошёл ближе и скрестил руки на груди, ожидая объяснений.

– Улль, я… – начала было волчица, виновато посматривая на него исподлобья, но Оливия её перебила.

– Я попросила Кэтрин потренировать меня.

– Потренировать? – Брови Альфы взметнулись вверх от удивления. Похоже, он ожидал чего угодно, кроме этого.

– Да. – Враз осмелев, Оливия вздёрнула подбородок и затараторила: – Я хочу наконец прийти в форму. Чувствую себя как желе, даже отжаться не могу больше десяти раз!

– Но ты могла попросить меня, – неуверенно заметил он.

Похоже, он слабо верил в эту версию, а потому перевёл взгляд на Кэтрин, но та задумчиво смотрела на Оливию.

– Ты будешь меня жалеть и давать поблажки. Да и потом, ты вечно занят с советом и на лесопилке. А Кэт не даст мне спуску.

С этими словами она шутливо пихнула волчицу в бок, но в ответ получила ощутимый тычок в плечо, хотя на лице Кэтрин не отразилось ни одной эмоции.

– Значит, вы всё решили? – пробормотал Ульрих, хмуро разглядывая обеих.

– Да, – кивнула Оливия и обернулась к Кэтрин, одарив слишком радостной улыбкой. – Когда начнём?

– Завтра на рассвете, – процедила та, а затем наклонилась к ней и прошипела, едко ухмыляясь: – Не пожалей, охотница.

Глава 20

Ульрих поднялся на крыльцо и прислушался. Обычно дом встречал его звонким голоском Роуз или умиротворяющей тишиной, но в этот раз всё было иначе. Из-за двери доносилась приглушённая музыка, достаточно тихая, чтобы не разбудить уснувшего ребёнка, но прекрасно улавливаемая слухом ликанта.

Удивлённый, он осторожно открыл дверь и прошёл по тёмному коридору в сторону кухни. Взгляду открылась занимательная картина, и Ульрих тихо хмыкнул, привалившись плечом к косяку.

– Сегодня какой-то праздник? – произнёс он, наблюдая за тем, как Оливия наливает вино в бокал.

На столе стояла тарелка, полная жаркого, однако она не спешила приступать к еде.

– Да, – довольно улыбнулась Оливия. – Официально объявляю, что отлучила Роуз от груди!

– Это точно стоит отметить, – усмехнулся Ульрих, присаживаясь напротив, пока она доставала вторую тарелку и накладывала еду.

Они неловко сдвинули бокалы, и их звон показался таким громким, что Оливия поморщилась, бросив мимолётный взгляд в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Однако в доме по-прежнему было тихо, если не считать еле слышной мелодии, льющейся из динамиков радиоприёмника.

Ульрих с готовностью принялся за еду, подмечая, что кулинарные уроки Майлы явно не прошли даром. Рагу, конечно, было пресновато, но уже вполне съедобно, и он, дожёвывая очередной кусок, собрался было похвалить Оливию, как та вдруг блаженно мурлыкнула:

– Боги, я и не знала, что вино бывает таким вкусным! – Она вновь поднесла бокал к губам и сделала ещё один щедрый глоток. Ужин на её тарелке по-прежнему оставался нетронутым.

– Ты не слишком ли увлеклась? – нахмурился Ульрих, отставляя нож и вилку. – Сколько уже выпила?

– Недостаточно, – хихикнула она и откинулась на спинку стула.

– Лив, – повторил он чуть строже, но она словно не слышала его.

Прикрыв глаза, Оливия повела головой в такт музыке, а затем подскочила и бросилась к радиоприёмнику, что стоял на широком подоконнике.

– Это же та песня! – воскликнула она, подкручивая громкость. – Помнишь, как мы придумали целый танец?

– Ты придумала и заставляла меня танцевать, – фыркнул Ульрих, складывая руки на груди, но Оливия уже оказалась рядом и протянула ладони.

– Не будь занудой! Давай!

Он смерил её недовольным взглядом из-под нахмуренных бровей, однако глаза всё равно выдавали восхищение. Кажется, Оливия впервые была настолько расслабленной и спокойной в его обществе. Обычно её напряжение ощущалось с самого порога. Стоило Ульриху войти в дом, как оно тяжким грузом ложилось на плечи. Он был готов на всё, лишь бы больше не чувствовать этого немого осуждения, а теперь Оливия настойчиво тянула его за предплечья, вынуждая подняться со стула. И какой бы дурацкой ни была эта затея, Ульрих не мог сопротивляться.

Первые движения выходили скованными и неловкими. Глядя на то, как он сосредоточенно смотрит под ноги, стараясь не оступиться и не отдавить ей ступни, Оливия прыснула и заливисто рассмеялась, однако не выпустила его рук и продолжила танцевать.

Следующая песня потекла смелее, вплетая в свой ритм мелодию румбы. Ульрих удобнее перехватил девичью талию и вдруг развернул Оливию вокруг своей оси. От неожиданности у неё вырвался смешок, вызвавший у него ответную улыбку. Им словно снова было по шестнадцать, а всех тех недомолвок, горестей и боли, внезапно вставших на пути, не существовало и в помине.

Продолжая дурачиться, Ульрих снова и снова кружил её по комнате, наслаждаясь довольным смехом. В попытке удержать равновесие на очередном повороте Оливия ухватила его руками за шею и почти повисла на нём, но Ульрих успел затормозить и помог ей устоять на ногах. Отдышавшись, она не сразу заметила, что музыка сменилась на чарующе-волнительный соул, и они уже пару минут плавно покачиваются в такт.

Ульрих почувствовал, как она замерла в его объятиях, крепко сжав ткань футболки на груди, но уже через мгновение расслабилась и доверчиво прильнула ближе. От этого движения за спиной словно выросли крылья. Знакомый запах ромашки щекотал ноздри, навевая сентиментальную тоску по прошлому. Мелодия вела за собой, дарила надежду, что не окончится так скоро, позволяя продлить приятное ощущение невесомости, и Ульрих поддался.