Танцующая с волками

– Почему генераторы всё ещё не привезли? – рявкнул он так, что многие вздрогнули.

Никаких льстивых приветствий, сразу к делу. Он долго сдерживал себя, позволяя этим заносчивым старикам принимать решения, терпел постоянные упрёки, проявлял снисхождение и останавливал себя законами, но больше так продолжаться не могло. Альфа даст им то, что они так отчаянно от него ждут, а потом сделает по-своему.

– Мы ждём морозильники. – Казалось, Данте единственный, кто сумел сохранить полное спокойствие.

– Какие, диким в зубы, морозильники?

– Забой нынче большой, мясо нужно где-то хранить. – Словно издеваясь, пожилой ликант пожал плечами.

– Эти морозильники будут бесполезны, если у нас не будет электричества! – Ульрих оттолкнулся от стола и окинул совет тяжёлым взглядом. – Почему мои приказы снова проходят мимо?

– Мы обсуждали это на прошлой неделе, но ты не явился, – примирительно пролепетал один из старейшин, словно пытаясь оправдаться.

– И это явно не те проблемы, на которые стоит отвлекаться, – тут же добавил Данте, и в его глазах зажёгся лукавый огонёк. – Ты же знаешь, это входит в заботы беты.

Старики с довольным видом переглянулись между собой. Они давно хотели показать молодому вожаку, что тот не справляется без помощника, и только зря тратит силы в попытке везде успеть, но именно этого Ульрих и ждал. Ему едва хватало сил скрыть внутреннее ликование, но игра должна была идти по плану.

– Беты… Вам так нужен бета? – вздохнул он и примирительно поднял руки. – Что ж, хочу сообщить, что он найден.

Комнату заполнил оживлённый гомон. Пожилые ликанты на мгновение оторопели, но тут же загалдели, обсуждая новость и радуясь тому, что смогли добиться своего. Они одобрительно поглядывали на Дерека, который незаметно проскользнул в зал следом за вожаком и теперь стоял рядом с притихшей Кэтрин. То тут, то там слышались фразы: хороший воин, достойный выбор. Но Ульрих специально держал паузу, наслаждаясь моментом.

– Кэтрин, подойди, пожалуйста, – наконец негромко позвал он и поманил волчицу к себе.

Та, неуверенно оттолкнувшись от стены, вышла на свет. Удивительно, но совет был так поглощён своей победой, что не обращал внимания на девушку, жадно следившую за происходящим. Безумная по своей наглости догадка сковала спину льдом, но Кэт гордо выпрямилась, встав рядом с Альфой.

– С этого дня я передаю все обязанности помощника ей, – громогласно провозгласил он. – Кэтрин Грин официально становится моей бетой.

В зале повисла гробовая тишина. Ульрих позволил себе улыбнуться, глядя, как вытягиваются от изумления лица.

Капкан захлопнулся.

В ту же секунду совет взорвался в непритворном возмущении, словно это не они только что одобряли выбор вожака. Некоторые старейшины повскакивали со своих мест, грозя кулаками и выкрикивая ругательства, зал накрыл хаос.

– Что?

– Волчица в совете?

– Это не приемлемо!

– Какой абсурд!

– Женщина не может быть помощником!

Удар ладонью об стол, блеск жёлтых радужек – и крики стихли, оставив после себя лишь недовольный рокот.

– Кто это решил? – Ульрих с ухмылкой смотрел на пожилых ликантов. – Как мне помнится, в правилах нет ни слова о том, какого пола должен быть бета.

– Конечно нет, но это и так всем ясно, – гневно выплюнул Данте.

– Мне нет.

– Альфа, за всю историю ликантов ни одна женщина не входила в правление, таков порядок.

– Но правила это не исключают, – ледяным тоном заметил Ульрих.

– При чём тут правила? – с недовольством отмахнулся старейшина.

– Ах при чём? – Альфа многозначительно оскалился.

Держать себя в руках становилось всё сложнее. Зверь рвался из тьмы, вгрызался в грудь, ослабляя контроль.

– Когда я просил оставить Оливию в виде исключения, вы и слушать меня не хотели, тыкая в свои книги. А сейчас это стало неважно? Очень удобно!

– Да ты нам спасибо должен сказать, что мы позволили охотнице жить на нашей земле, щенок! – гаркнул старый ликант, вскочив с места, и все присутствующие изумлённо затихли.

Данте устал терпеть выходки своенравного мальчишки. Даже исправно собирая совет в положенное время, он редко прислушивался к их мнению и поступал по-своему. В былые времена подобное поведение казалось неслыханным, да и Ульрих был ещё слишком юн и неопытен, чтобы действовать своими силами. Невежда и самоуверенный наглец – этот Альфа был копией своего отца.

Иногда Данте казалось, что он попал в прошлое, и сейчас перед ним стоит невыносимый Бальтар. Но тот хотя бы знал законы стаи, чтобы иметь наглость их обходить. Ульрих же не спешил проявлять должного рвения к получению важных знаний, так ещё и ни во что не ставил своих учителей.

Вот с его предшественником всё было куда проще. Джакоб сразу установил устраивающие всех порядки. Совет не лез в его дела и покрывал всё, что он делал, но зато старейшины взамен имели все блага и привилегии, доступные для приближённых вожака.

Когда Ульрих пришёл к власти, Данте решил, что воспитать под себя новообращённого волка будет проще простого, но тот не спешил прогибаться и с поразительной стойкостью противостоял мудрейшим из ликантов, которые веками хранили порядки стаи. Теперь же они стояли друг напротив друга, готовые к схватке, и Данте не учёл лишь одного: в подобном противостоянии его опыт и знания мало чем смогут помочь.

Глаза Альфы уже застила пелена. Он едва смог сделать короткий вдох, чтобы попытаться прийти в себя, но это не помогло. Как они смеют так говорить с ним? Как могут идти против приказов и просьб? Сколько раз ему нужно переступить через себя, чтобы доказать, кто стоит во главе стаи?

Терпение подошло к концу.

Резко подавшись вперёд, Ульрих подтянул к себе главу старейшин и воткнул удлинившиеся когти прямо ему в грудь. Он чувствовал, как на кончиках пальцев скапливается кровь, как быстро бьётся сердце Данте, отдавая в подушечки своим ритмом, но остановиться не мог.

– Если вы приняли моё милосердие и поблажки за слабость и безучастность, – тихо заговорил Альфа, не отводя взгляда от испуганного лица старика, – то напомню вам, кто здесь принимает решения, кто создал новую жизнь в резервации. Безопасную и комфортную!

С каждым словом его голос звучал всё громче, вибрируя яростью. Ликанты замерли, не решаясь что-либо сделать и попытаться успокоить вожака. Данте корчился от боли в его руках. Лицо главы старейшин побледнело и осунулось, но даже он не смел издать и звука.