Тайны старого замка и прочие (не)приятности

Катрина видела в окно, что у конюшни стоит карета. Небольшая, неприметная, но лошадки, запряженные в нее, были резвые, сытые. Двое слуг, нахохлившись, сидели на козлах. Ждали. Прыся, помнится, сунула оголодавшей девочке кусок пирога, но Катрина так устала, что едва не засыпала на стуле. Отщипывала по кусочку и совала в рот.

Ждать пришлось долго, уже и пирог был съеден, и ноги перестали гудеть. Кухарка подошла, сунула чашку ароматного горячего взвара. Сразу было видно, что добрая. Пожалела то ли девочку, то ли мальчишку.

– Кажись, вышли от барона. Слышите, шагают по лестнице? – Прыся высунулась в окно и, дождавшись, когда гости появятся на крыльце, с сомнением покачала головой. – Так их, вроде, двое было? Или я ошибаюсь? А, сын?

– Ы–ы–ы, – ответил ей Дуг. Кухарка махнула рукой.

– Теперь можешь бежать со своим посланием, – она забрала у клюющей носом Кэти чашку с остатками взвара. – Только долго не задерживайся. Барон болеет, ему не до тебя.

Катрина, прежде чем уйти с кухни, тоже выглянула в окно и увидела, что к карете идет женщина, прячущая лицо под широким палантином. В глаза бросилось, как ярко блеснуло на ее руке кольцо, когда незнакомка оперлась о плечо слуги, чтобы подняться на ступеньку экипажа. Кроваво–красный камень такого размера Кэти еще не встречала, хотя у мамы каких только колец ни было.

Поднявшись к барону (сейчас в этой комнате жил ее отец), Катрина застала того расстроенным.

– Эх, девонька, наворотила ты дел, – произнес он, опускаясь в кресло. По открытому настежь окну Катрина догадалась, что барон тоже провожал взглядом карету, увозящую женщину с красным камнем.

Когда Кэти протянула ему письмо, он устало вздохнул и, взяв нож для бумаги, распечатал измятый конверт. Катрина везла его под нижней рубахой, чтобы никто не нашел, если вдруг остановят и начнут допрашивать. На дорогах в те дни болталось больше королевских стражников, чем путников. Вылавливали мятежников.

Катрина терпеливо ждала, когда старый барон прочтет письмо.

Он поднял на нее глаза, в которых плескалось сожаление.

– Как же так? Совсем маленько ты опоздала.

Тогда Кэти не поняла, куда она опоздала, но расспрашивать постеснялась. И так видела, что старику нездоровилось.

– Иди, отдохни с дороги. Можешь занять соседнюю комнату. Она теперь навсегда свободна.

Так для нее и осталось секретом, куда она опоздала, и кто была та женщина, на руке которой блестело красным камнем приметное кольцо.

«Как же странно работает память! – вздохнув, Катрина откинулась на мягкую спинку сиденья. – Мне всего лишь подумалось, что еду той же дорогой, по которой мчалась на Север десять лет назад, а она мне подсунула видение о женщине с рубиновым кольцом».

Кэти больше не переживала, где они остановятся в столице. Полностью доверилась отцу. Он жил в Дакате гораздо дольше нее, ему и решать. Ей все равно, где спать. Хоть на постоялом дворе, лишь бы быстрее прекратилась эта тряска.

Карета хоть и выглядела прилично, была устаревшей конструкции. Без рессор, как сказал отец. В ней чувствовалась каждая кочка, и Катрина уже прилично отбила себе зад. Лучше бы верхом поехала.

На ночь пришлось остановиться в одной из деревень у местного старосты. К нему посоветовали обратиться встретившиеся путники, разглядев в карете наличие денег у ее хозяев. С наступлением темноты сильно похолодало. Да и лошадям требовался отдых.

Староста выделил для них комнату в большом доме и сытно накормил. Как выяснилось, он промышлял тем, зарабатывая на «приличных» постояльцах. Ругал придорожные ночлежки за клопов и невкусную еду. Дуг спал на сеновале, отказавшись оставить без присмотра лошадей и хозяйское добро. Не доверял чужакам.

Выехали ни свет ни заря, и уже ближе к вечеру по все чаще встречающимся добротным домам Кэти поняла, что столица близко. Она вздрогнула, когда отец постучал ладонью по крыше и радостно крикнул:

– Даката, дочка!

Столица. Кэти приникла к окну, ожидая увидеть знакомые улицы. Вроде десять лет и не большой срок, а все равно, чувствовала себя попавшей в другую страну. Все вокруг чужое. Или они заехали не с тех ворот?

Немного покружив по улицам, карета остановилась. Дуг опустил ступеньку, чтобы Кэти выбралась из кареты, и кинулся помогать старику, чтобы тот не упал с высокого облучка.

Герцог пошел на раскоряку. Тоже, видать, отбил себе зад. Да и не привык так долго сидеть на жестком.

– Папа, а мы куда приехали? – Кэти замерла перед красивым зданием, стоящим за ажурной решеткой.

– Да вот, прикупил по случаю перед самым мятежом. Документы оформить не успел, так и остался особняк числиться за моим другом. И хорошо, иначе тоже отобрали бы в казну.

– А ты уверен, что являешься его хозяином? Тебя не было десять лет. Друг мог несколько раз перепродать дом.

– Друг хороший. Не подлый. Из тех, с кем завязывается дружба в детстве. Он хорошо знает, что такое честь.

– А ключи? – Кэти взялась за решетчатые ворота и подергала их, понимая, что те заперты.

– Знал, куда еду. Захватил, – он вытащил из кармана шубы связку ключей.

Погремел ими для наглядности. Их было слишком много для одного здания, даже если там запиралась каждая комната. А значит, все это время отец берег ключи от всех домов, какими владел. Только те могли давно занять.

– В этом доме мебель новая. Еще под чехлами стоит. Маме твоей сюрприз готовил.

Открыв ворота, герцог кивнул Дугу, чтобы тот заводил карету. Как только сын кухарки забрался на облучок, махнул рукой, показывая, в какой стороне находятся конюшни.

– Надо будет служанок нанять. Парочку. Одна чтобы работала по дому, другую определить на кухню.

– Папа, ты не сильно расходись. Я большую часть денег Прысе оставила.

– Милая, будут деньги, не переживай. Главное, что нам позволили в столицу вернуться.

Попав в Дакату, герцог Ламберт словно помолодел. В нем проснулась жажда действовать. Пока Кэти разогревала то, что насовала с собой Прыся, отец уже переоделся и в нетерпении бил копытом.

– Скоро? Мне надо до темноты кое-кого навестить. И не спрашивай, ты их все равно не знаешь.

– Похоже, я и тебя не знаю, – Катрина покачала головой.

Поев, отец забрал Дуга с собой. Бегать по городу без экипажа он не привык. Вернулись затемно и совсем на другой карете. Да и лошади были запряжены свежие.