Театральные подмостки

– - Прошу прощения, запряг лошадь впереди телеги. Разумеется, вначале я должен пояснить кое-какие моменты. Так впоследствии будет понятнее. Дело в том, что я совершил величайшее открытие, изобрёл нечто совершенно удивительное и уникальное...
– - он вдруг осёкся, поймав насмешливый взгляд батюшки.
– - Извините, я хотел сказать, что создал прибор, который может определить, есть ли у души тело или оно как таковое отсутствует. С вашего позволения, вот этот прибор.

Профессор дрожащими руками извлёк из коробочки, лежащей на столе, ту самую бутафорскую конструкцию, которую в нашем театре изготовил электрик и осветитель Петрович. В муляж из пластмассы и пластика он встроил планшет, светящиеся диоды, кнопочки и разную электрическую мишуру.

Батюшка к прибору даже не прикоснулся, улыбнулся в жидкую бороденку и сказал:

– - Чтоб суть души видеть, и духовного зрения достаточно. Уже догадываюсь, чего вы этим прибором разглядеть смогли...

Ламиревский стал сбивчиво рассказывать, как он испытывал свой прибор на тысячах душах от мала до велика, размахивая им направо и налево, и, собственно, ничего удивительного не обнаружил. Все души были благополучно связаны со своими телами теми или иными узами. А если по причине смерти узы были разорваны, то всё равно сохранялась некая таинственная связь с информационным кладезем прошлого. И прибор это благополучно фиксировал.

– - Но недавно мне посчастливилось побывать на поминках актёра Ивана Бешанина, -- напустив на себя таинственности, говорил Ламиревский.
– - Справляли сорок дней. Я не мог не отдать последний долг этому человеку, всё-таки для меня он не чужой. Он играл со мной на этой сцене моего несостоявшегося зятя Андрея Звенигородского. Актёр -- так себе, но почил, как вы говорите, в младых летах, а это, вы же понимаете, удручает, наводит на грустные мысли и сплачивает всех нас вокруг общего горя. К тому же этот образ был дорог моей дочери Юленьке.

Отец Ювеналий внимательно слушал и лишь изредка по-доброму улыбался.

– - Мне даже пришлось сказать поминальную речь, -- говорил Ламиревский.
– - Впрочем, не то... Вы же понимаете, я не мог не воспользоваться таким удачным скоплением большого количества душ и, разумеется, прихватил свой прибор, благо им можно пользоваться незаметно и на расстоянии. В общем, в массе своей ничего особенного, но там я увидел одну девочку лет семи, которая меня потрясла, если так можно сказать, до глубины души. Извините за некую двусмысленность. Но не в этом дело. Там присутствовали и другие дети, но все они были, как вы понимаете, типичными материнскими перевоплощениями. А эта девочка особенная, это уже настоящая душа. Понимаете, я в полной растерянности, ведь вы меня учили, что дети никогда не умирают.

Отец Ювеналий важно кашлянул и ударился в странную ботаническую проповедь:

– - Так и есть: ничья жизнь в молодых годах не заканчивается, -- спокойно и назидательно говорил он, -- а уж тем более в детстве и при рождении. Этого просто быть не может, все доживают до старости. Понятно, мы не видим всего дерева своей жизни, а видим всего лишь отдельное своё ответвление. Сухая ветка и у основания ствола может быть, но это всего лишь ветка. Случаются, конечно, и исключения, когда в ранних годах всё прерывается, но это уж совсем нелюдем надо быть. Без души, а стало быть, без всякого промысла Божьего. Тогда бы и души никакой не было.

Потом батюшка принялся доходчиво объяснять, почему смерть ребёнка не является смертью как таковой. Батюшка долго и мудрёно витийствовал, говорил иносказательно и даже сыпал какими-то научными терминами.

Алевтина Аркадьевна всё время с интересом слушала, поглаживая огромный живот, и видно было, что слова батюшки ей как бальзам на сердце.

– - Выходит, батюшка, зря люди говорят, что Бог самых лучших в молодости забирает?
– - спросила она.
– - И значит, никакая это не кара, когда дети умирают, а всего лишь иллюзия?

– - Само собой, понапрасну ропщут. Что ни говорите, а всё это от невежества и мракобесия. Не видит человек полного объёма своей настоящей жизни, оттого и городит несусветное.

– - Да-да, это я и хотел услышать, -- заулыбался Ламиревский.
– - Вы меня укрепили в моих мыслях. Но я вам не сказал самого главного. Эта девочка, конечно же, не умерла, но самое интересное, что она ещё и не жила. Эта девочка особенная, она уже сформировавшаяся душа. Вы понимаете?

Казалось, Ламиревский ждал, что это известие оглоушит батюшку как гром среди ясного неба. Но тот остался спокоен и невозмутимо взирал, безмятежно перебирая чётками.

– - Что ж тут удивительного, -- ответил он.
– - Бывает и до рождения душа появляется.

– - Неужели вам известны такие случаи?
– - ошарашено спросил профессор.

– - Ну, не такая уж это и редкость. Ежли человек с Богом в душе живёт, Бог и в его судьбе участвует и в судьбе детей его. Само собой, это необыкновенное дитя, Божье благословение.

Дальше батюшка стал подробно объяснять, что все души от Бога, и неважно появляются они до или после рождения тела. Разница лишь в следующем. Такую душу, как наша с Ксенией неродившаяся дочка, Бог действительно даёт по настоящей любви. А ещё многое зависит от любви матери к своему будущему ребёнку, от её мыслей и желаний, от её готовности к самопожертвованию -- черта, противоположная эгоизму.

– - Оно ведь любящее сердце особенное, -- говорил батюшка.
– - В любящем сердце всегда есть желание и потребность приносить радость и счастье другим, не требуя ничего взамен. Эх, нет ничего хуже, когда человек всё о себе да о себе; мол, хочу то, хочу сё; это моё, а это мне невыгодно; дескать, один раз живём, а после меня хоть потоп. Вот, мол, пожалуйте, мои мечты и желания -- извольте, прошу оплатить по списку. А список до того банальный, как под копирку, что теряется среди миллиардов таких же. А когда человек не о себе думает, добро до самоотречения творит и об этом мечтает, -- это всегда интересно, да к тому же и редко. Вот это как раз без внимания не остаётся. Таких людей Бог одаривает и детей их не забывает. А подарить душу до рождения, да с готовой уникальной судьбой, -- что может быть лучше? Но у Бога своя правда, своё понимание счастья. Вовсе не значит, что такую душу ждёт безоблачная и успешная жизнь, полная радости и приключений. Как раз, наоборот, в будущем Бог посылает этим душам большие испытания, трудности и лишения, но все эти беды со смыслом, и чем жирней минус, тем потом жирней плюс получается. И одаривает на особинку, если так можно выразиться, как душе по сердцу. Жизнь такого человека не будет пустой, и в старости он будет благодарить Бога за все радости и горести, трудности и удачи, успехи и потери -- словом, за всё, что ни случилось в его жизни.

Батюшка, видимо, любит проповедовать, поэтому и сейчас сел на привычного конька с удовольствием. Ему понравилось просвещать невежественного профессора, погрязшего в мракобесии, и он ударился в размышления "что есть душа". Он объяснял с научной точки зрения единство и различия души, тела и сознания и приводил в пример триединство Бога и ещё какие-то умопомрачительные образные конструкции, которые выше моего понимания -- я просто не в силах их передать. Объяснял, почему Бог смог одновременно находиться и на небе Богом, и на земле в образе человека. Говорил, что сознание -- это проявление уникальности, а разум души похож на океан, а точнее, на все океаны Вселенной, который любое знание, как щепку, на поверхность выталкивает. Сыпал мудрёными научными терминами и писал на огромной доске сложнейшие многоэтажные формулы. Казалось, что произошла какая-то путаница, и Ламиревский вместо отца Ювеналия должен быть в священнической рясе. Он совсем не спорил, тихо и смиренно внимал и лишь изредка, как прилежный ученик, задавал вопросы по поводу той или иной формулы. И напротив, батюшка во всей красе и могуществе явил на театральных подмостках образ великого учёного, который на голову выше разных там академиков и профессоров.

Потом они вернулись к разговору о моей необычной дочке.

– - Теперь-то для меня всё ясно,-- задумчиво сказал Ламиревский.
– - Я очень признателен вам, отец Ювеналий, вы мне прямо всё по полочкам разложили. В жизни я бы сам к этому никогда не пришёл. И всё-таки интересно было бы узнать, кто родители девочки. Разумеется, они должны быть необычные, раз Бог приготовил им такого ребёнка.

– - Увы, а может, и к счастью, нам промысел Божий неведом. Неисповедимы пути Господни. Это должна быть очень хорошая женщина. Любовь и материнство -- суть всего мироздания...