Тень смерти

— Мелодия бы не позволила себе управлять собой, - глухо отозвался Сар’ар.

— Да, собой — не позволила бы. Но Линтанир ей был неинтересен. Сардарлионар, друг мой, ты не представляешь, какой подарок ты мне сделал… когда умер. Мелодия могла бы стать королевой — да что там, ей столько раз это предлагали, что у меня пальцев на обеих руках и ногах не хватит, чтобы посчитать. И я вряд ли мог что-то ей противопоставить, потому что она была сильна, как два батальона фей и могла видеть нас всех насквозь… Но вместо того, чтобы видеть нас насквозь, она смотрела сквозь нас — ее ничего не интересовало, кроме мести тебе, - Тинандир показал на Са’оре.
– За тебя, - он вновь перевел взгляд на Сар’ара.
– «Реста’инье атакара а лэ йалумэ кэ кар’ма’йеста» (эльф. «Помоги мне отомстить, а потом делай, что хочешь») — так она мне сказала. Я так и сделал — научил ее, как построить магическую темницу, похожую на ту, в которой когда-то сидел я сам. Все остальное она сделала сама — я, если честно, до последнего не верил в ее успех, но у нее все получилось. После своей победы она ушла и поселилась где-то в одиночестве, возвращаясь, лишь когда дела шли совсем плохо. А я управлял Линтаниром тысячу лет… и на покой пока не собираюсь.

— А напрасно, - произнес призрак.
– Правитель из тебя, похоже, не очень. Мало того, что за эту тысячу лет случилась единственная в истории эльфов гражданская война, так еще и столицу захватила нежить. Ты называешь неизвестной переменной Мал Хакара — самого могущественного человека в мире, то есть ты просто не удосужился о нем подумать. Чему ты научил эльфов за эту тысячу лет, пока якобы управлял ими? Убивать своих соплеменников?

— Хаута!
– прорычал Тинандир.
– Ма лэ кэ ханья ос гванурмма? (эльф. «Довольно! Что ты вообще знаешь о моих соплеменниках?») - он вновь перешел на человеческий, но обращался все еще скорее к Сар’ару, чем к Са’оре.
– Наш народ кичится тем, что защищает слабых, но это ложь. Среди эльфов нет места слабому. Каждый эльф должен стать мастером своей работы — мастером меча, мастером лука, мастером арфы. Если ты не мастер — ты никто. Я родился с болезнью Мэллра — все, чего я касался, превращалось в золото. Разумеется, меня вылечили — сделали на руках магические печати и лишили… моего единственного таланта. Но превращение в золото — лишь самый заметный симптом, настоящая зараза гнездится внутри тела. Ты знал, что больные Мэллра иногда кашляют кусочками своих легких? Но это никто лечить не собирался — они просто сделали так, чтобы я не превращал вещи в золото и позволили мне выживать самому. Разумеется, я вырос слабым и хилым — каким еще я мог вырасти? Я и струну арфы едва мог натянуть, не то, что тетиву. Бездарность обречена на презрение в любом доме эльфов, но в доме Тил’Ган все было еще хуже. Если ты слабый и больной, значит ты умрешь молодым, исчерпав свои жизненные силы. Твоя смерть не продлит жизни других членов дома. Ты — обуза, в пустую растрачивающая жизненные силы, полученные от предков. Именно так они на меня и смотрели. Но они забыли, что на самом деле я не был бездарностью — один талант у меня все-таки был. Я стал изучать темную магию и нашел заклинание, которое смогло отключать печати на моих руках, когда я хотел. Однажды во время наводнения — в наших землях они частенько случались, — когда все копошились по колено в воде, пытаясь спасти свой скарб, я погрузил свои руки в воду и превратил в золото все — вышедшую из берегов реку, дома, цитадель, лошадей, эльфов. Вот как из Тинандира Никчемного я стал Тинандиром Бессмертным. Но тебе меня не понять… ты всегда был гордостью своего дома — Сардарлионар Великолепный. А твоя подружка и подавно была существом не нашего уровня. Как забавно, что в итоге вы оба оказались слабаками. Я уверен, Мелодия специально проиграла Мал Хакару, чтобы положить конец жалкому существованию в виде тени самой себя.

— Не стоило Ка’лиану выпускать тебя из тюрьмы… - произнес Сар’ар.

— Ну конечно не стоило. Но после шести веков заточения мое бессмертие стало не на шутку их беспокоить, и они начали судорожно искать способ меня убить… и нашли. То же самое заклинание уз товарищества, которое дало мне силы, могло и забрать их… если было бы, в пользу кого забирать. Мне предложили членство в Золтом Листе в качестве возможности искупления, связав узами с вами. Если бы меня убили, вся жизненная сила, которую я собрал, перешла бы к вам…. Но вышло наоборот. Я получил силу каждого из вас, и на протяжении последней тысячи лет каждый погибший воин Золотого Листа отдавал свою силу в том числе и мне… та же ее часть, что доставалась остальным, все равно переходила ко мне, когда эти остальные умирали. И вот теперь вы убили их всех — остался только я. У меня есть тысячи жизней дома Тил-Ган плюс семь поколений Золотого Листа… не так уж много, ведь ты повелеваешь десятками тысяч мертвых, темная королева. Заклятие, останавливающее некромантию, должно было исчезнуть, когда погиб друид — зови сюда свою армию и я покажу тебе, что на самом деле означают слова «Золотой Лист».

— Пусть сначала твоя подружка выйдет и поздоровается, - потребовала Са’оре.
– Вторую тысячу лет сидит в кустах и смотрит мои бои бесплатно.

— Как ты узнала?
– спросила Мелифанта, появляясь за спиной у Тинандира. В легком платье и с босыми ногами она выглядела так, будто сошла с картинки в книжке сказок для человеческих детей — только платье было черным, что немного разрушало привычный образ феи.

– Моя невидимость не обнаруживается никакими магическими средствами, и ауры у меня нет.

— В отличие от твоего приятеля, ты была тут все то время, пока мы дрались с Золотым Листом, - отозвалась Королева Мертвых.
– Значит ты слышала, что я сказала той дурочке — не пытайся надуть меня одним приемом два раза. В прошлый раз ты так и не изволила показаться, но летописи утверждают, что тебя зовут Мелифантой. Так вот — думаю, я закатаю тебя в водный шарик и отправлю гнить на тысячу лет, как ты сделала со мной.

— Инье ла мюрэ, ла ворима? (эльф. «Я ведь не нужна?») - спросила спригганка у Тинандира.

— Инье кар’мине (эльф. «Сам справлюсь»), - отозвался тот.

— Манэ, инье хам’симен, - сказала фея и тут же опустилась на траву прямо за спиной у лучника.
– Инье лимбэ йарэ ан линга’виста куанта арэ. (эльф. «Отлично, тогда я посижу… Возраст уже не тот, чтобы весь день в воздухе висеть.»)

— Йа лакарэ кар’нен ан инье, - распорядился лучник.
– Нелфаэ хало йалумэ фарэ. (эльф. «Прежде чем бездельничать, сделай мне воды… Галлонов тридцать, хотя бы.»)

— Хеп’лавэ, - пожала плечами Мелифанта, протягивая Тинандиру мгновенно возникший у нее в руке огромный водяной шар. Едва эльф дотронулся до воды, та превратилась в золото. Что самое удивительное, он смог одной рукой удержать на весу золотой шар объемом в тридцать галлонов. Впрочем, шар левитировал у него над рукой, так что это, видимо, был какой-то магический трюк.

— Ну что вы там?
– спросил Тинандир у Са’оре, направляя на нее руку с золотым шаром.
– Я вам уже всю свою жизнь рассказал, и обо всех моих способностях вы должны были уже догадаться. Нападайте, что ли.

Сао’ре пожала плечами и кивнула. Сар’ар, давно дожидавшийся разрешения, бросился вперед. Тинандир подставил под удар меча золотой шар. Стоило клинку коснуться золота, как оно расплавилось и желеобразной массой окутало меч призрака и его ладонь, продолжая стремительно подниматься по руке.

Сар’ар дематериализовался и вышел из золотого кокона. Материализовавшись позади Тинандира он локтем ударил того по спине, а затем, развернувшись, сделал подсечку. Эльф упал на землю, заслоняясь от занесенного меча золотым шаром… Свет померк и клинок Сар’ара изверг кровавую волну, разрубившую золотой шар и обрушившуюся на Тинандира… Через мгновение призрак уже стоял рядом с королевой.

— Я же говорила тебе не использовать это больше!
– отругала его Са’оре.

— Зато теперь мы точно знаем, что это не подействует, - отозвался Илк’ха’йа’лет.

Действительно, Тинандир поднялся на ноги. Все его тело превратилось в золото и теперь он походил на статую. Грудь живот и лицо статуи оплавились — видимо, от удара Клинком Тысячелетней Муки — и с них капало на землю, но это, похоже, не доставляло бессмертному эльфу никаких неудобств. Что касается Мелифанты, то, несмотря на то, что Сар’ар во время своей атаки едва не прошелся по ней ногами, она даже не попыталась подняться и продолжала сидеть на земле, с интересом наблюдая за боем.

— Тебе стоило попробовать это тысячу лет назад, - произнесли губы из жидкого золота.
– Может и сработало бы. В семи поколениях Золотого Листа было не так много эльфов, как в доме Тил’Ган — всего девяносто три, в общем-то, — но они были очень хороши. За последнюю тысячу лет я впитал в себя лучшее от Линтанира, так что таким ударом меня больше не достать.

— Хессамат, - произнес Сар’ар, отвращение которого достигло точки когда выразить его человеческим языком было уже невозможно.
– Лэ манен тйука тустурэ’телубэ (эльф. прибл. «Паразит… Ты похож на раздувшийся трутовик.»)

— Малин тйука тустурэ’телубэ (эльф. «Золотой раздувшийся трутовик») , - поправил Тинандир.

— Попробуем более традиционные методы, - произнесла Са’оре, обрушивая на эльфа поток молний Теневого Разрушителя. Тот даже не пошевелился.

— Золото — металл с самой высокой сопротивляемостью к магии, ты знала?
– спросил он.

— А еще это очень мягкий металл, - усмехнулась темная королева. Рой костяных мушек, который она выпустила одновременно с Теневым Разрушителем, замаскировав насекомых молниями, обрушился на золотого эльфа. Они прошли через Тинандира насквозь, оставляя в его теле сотни отверстий.

— Ну знаете, - произнес эльф, переходя из золотой формы в обычную. Все его тело было покрыто кровоточащими ранами, но он улыбался и не показывал намерения падать замертво.
– Вам потребуется что-нибудь посильнее.