Тени Империй

— Уст. Он не ушёл. Он просто... замолчал.

Они покинули равнину только на следующий день. Пепел продолжал сыпаться с неба, как будто земля не могла остановить траур. Алексей шёл первым — не потому что хотел, а потому что тени сами выбирали направление. Они вели его, словно нюхали дорогу сквозь ткань мира.

Мария молчала. Ни колкостей, ни сарказма. Только ледяная сосредоточенность и быстрый шаг. Иногда она останавливалась, прикасалась к деревьям — будто слушала, что они шепчут. Алексей пытался не обращать внимания, но каждая пауза казалась тревожной.

Когда лес наконец начал редеть, и впереди блеснула вода — озеро с тёмным, почти масляным блеском, — они остановились. Там, на берегу, у поваленного дерева, сидела Акико.

Она была в новом кимоно — чёрном, как ночь, без украшений. Только пояс цвета крови выделялся на фоне её бледной кожи. В руках она держала свернутый свиток, а вокруг неё плясали тени — почти невидимые, тонкие, как пепел в лунном свете.

— Ты вернулась, — сказал Алексей, подходя ближе.

Она подняла взгляд. Янтарные глаза уже не светились так, как прежде. В них появилась тяжесть, зрелость — будто за последние сутки она прожила десять лет.

— Ты изменился, — ответила она. — И теперь ты слышишь его?

Алексей кивнул.

— Он… не спит. Он наблюдает.

Мария присела на камень, вытирая мокрые волосы платком.

— Ладно. Давайте расклады на стол. Что теперь?

Акико медленно развернула свиток и подала его Алексею.

— Это пришло через северный узел. Символы старые, но подпись… — она замолчала. — Григорий.

Он вздрогнул. Пальцы дрожали, когда он развернул свиток.

Почерк был грубым, привычным. Но в каждой букве чувствовался надрыв:

"Ты думаешь, ты победил? Глупец. Ты лишь разбудил то, что спало.

А я — научился говорить с ним.

Ты был сосудом. Я — голосом.

И "второе сердце" уже бьётся.

Скоро ты услышишь его.

Ты всегда был только предвестием."

— Он жив, — выдохнул Алексей. — Он не погиб в поместье.

Мария скривилась.

— Не просто жив. Он теперь… один из них?

Акико покачала головой.

— Нет. Он не из "Ока". Он стал чем-то другим. И он знает про второе сердце.

Алексей нахмурился.

— Что это?

Она посмотрела на него долго, словно решая, заслужил ли он ответ.

— Когда-то, задолго до нас, был союз. Востока и Запада. Тень и Свет. Два сердца — одно спало в тени, другое — в глубинах света. Но второе было утеряно. И если его пробудят… баланс рухнет. Даже Уст — всего лишь звено.

— Где оно? — спросил он.

Акико опустила взгляд.

— Южные степи. Там, где горы ещё поют ночью.

— И ты знала?

— Я... надеялась, что ты не доживёшь до этого выбора, Алексей.

Мария встала, лицо у неё потемнело.

— Прекрасно. Ещё один древний артефакт. Ещё одно проклятье. А я думала, мы просто остановим сумасшедших жрецов…

Алексей молчал. Но внутри него всё уже пульсировало. "Второе сердце". Григорий. Уст. Это всё части одного уравнения. И в его крови — ключ.

— Мы идём на юг, — сказал он наконец.

Мария посмотрела на него, прищурившись.

— Безумие.

— Возможно. Но это наш шанс понять, кто мы. И что будет, если мы не решимся.

Акико кивнула.

— Я поведу.

Но в тот же миг Алексей почувствовал — наблюдение. Кто-то был рядом. Но не маг. И не человек. Что-то… пустое.

Он обернулся. Тени шевельнулись, сгустились в одно место, но не пошли дальше.

— Нас уже ищут, — сказал он тихо. — Но не "Око". Другое.

Мария вытащила меч.

— Тогда нам действительно пора.

Дорога на юг не была дорогой. Это была тропа через забытые земли — болота, заросли, поля мха и звенящей тишины. Даже птицы здесь молчали. Алексей, Акико и Мария двигались, как тени — быстро, бесшумно, с ритмом, будто навязанным кем-то извне. Ветра не было. Солнце не грело. Только небо, серое и пустое, висело над ними безразличным куполом.

И всё это время Алексей чувствовал: что-то идёт за ними. Не человек. Не тварь. Даже не маг. А вопрос. Он не знал, как иначе это описать — будто сама судьба, воплощённая в чей-то шаг.

Первый сон пришёл на третью ночь. Он заснул, уткнувшись в свой плащ, обессиленный. И сразу оказался в пустоте. Ни неба, ни земли. Только тьма, в которой горели звёзды. Не привычные — синие, красные, пульсирующие. А янтарные. Все. До единой.

— Ты пробудил меня, — прошептал голос. Тот же, что звал его у разлома.

Алексей не ответил. Он не мог. Его рот не слушался.

— Но ты всё ещё держишь поводья. Пока.

Вспышка. И он увидел себя — в зеркале, из чёрного стекла. Только не себя: глаза чужие, кожа — треснувшая, как старый пергамент. На лбу — символ: два сердца, переплетённые в спирали.

— "Второе сердце" — не просто сила, — сказал голос. — Это разум. И он ищет сосуд.

Проснувшись, Алексей не сказал никому ни слова. Только сжал кулак, в котором пульсировала новая боль — на ладони, незаметно, прорезался шрам в той же форме: спираль из двух линий.

Акико заметила. Но ничего не сказала. Только взглянула. Долго. Так, как смотрят не на человека, а на ответ, которого боялись.

Мария молчала. Но во взгляде читалось: она знает.

На седьмую ночь они достигли разрушенного монастыря — когда-то здесь был орден, изучавший “поющие горы”, как их называли в легендах. Теперь остались только колонны и арки, съеденные корнями. И один человек.

Он ждал их на камне. В плаще из чешуи. Без оружия. Лицо — скрыто маской, гладкой, как зеркало. Он не двигался, не дышал. Но вокруг него воздух был плотным, как под водой.

— Волконский, — произнёс он. Голос был… двойной. Мужской и женский одновременно.

— Кто ты? — Алексей сжал рукоять меча, но тени шептали: Не тронь его. Он… часть.

— Я Посланник Сердца, — ответил незнакомец. — Ты искал второе сердце. А оно — нашло тебя.

Он поднялся, и мир вокруг стал тише. Даже шёпот в голове исчез. На миг — полное безмолвие.

— Ты будешь выбирать, Алексей Волконский. Между тем, кем ты был. И тем, кем можешь стать.

Сосудом. Или Истоком.