Тильда. Маяк на краю света

— И еще тут сирена. Пока она в отключке, но зубы у нее по-прежнему острые.

Я так и подскочила на месте. Ее принесли сюда?!.

Но что, если… мы незаметно соскребем слизи?..

— Тебе стоит признаться Чаку, — объявил решительно наглый мотылек. — Только он вас может спасти теперь, ты ведь понимаешь?

Ах! Совсем вылетело из головы… Чем мне грозит снятие охранки… А думала, что не подвержена эмоциям! Была уверена!

Я так планировала! Я же веселая, я же счастливая, я же…

— Где твоя защитка?! — напрягся Фарр.

— Отдала… доктору.

Дотронулась своим «веслом» губ — болели. Но что я там почувствовала?.. Только хуже.

Грохот цепей.

— Вы с Авророй обе такие беспечные! Что сестра, что жена! Зачем?!

Жена?.. Ха. Сестра я ему с детства, а вот то, что он молодожен, я и забыла… Бедняга, вот так первая брачная ночь у него будет… В кандалах. Эх. И жена под замком.

— Тиль? — требовал ответа дражайший Фаррел Вайд.

Контролер несчастный. Ро мне тоже жаль.

— Для опытов. Да брось, мы в же в трюме, до моря при всем желании не доберемся. К тому же, он безобиден, разве не видишь? Я не вижу, но ты-то видеть…

— Их тут штук десять кружит. И вид… скажем так, я не слишком люблю мохнатых бабочек величиной с кулак.

Ого. Десять.

— А Фаррел тебе наврал, — отозвалась одна из десяти мохнатых бабочек величиной с кулак. — Он тебе не друг!

Я рассмеялась.

— Вы всерьез думаете, что я в это поверю?.. Такие жалкие обидки? Наврал, но все врут. Все живут, как могут. Он хотя бы хотел, как лучше.

— Чак тоже хотел, как лучше. А ты злишься и сама себе врешь, что его забыла.

— Забыла Чака? О чем это они?.. — вмешался Фарр.

Нет… Такими темпами они все же сведут меня с ума. Говорить с тысячей голосов и не видеть ни одного — это уже шизофрения, господа. Даже если их не тысяча, а десять плюс один. Я стою в кромешной темноте, и мои руки — это просто лопасти, что даже не могут помассировать ушибы… И, вдобавок ко всему, где-то здесь — раненая зубастая сирена, что в любой момент может прийти в сознание.

— Она влюблена в Чака Кастеллета. Потому и помогла Странникам бежать из города.

— Что?!

Кандалы зазвенели, тело ударилось о стену совершенно отчетливо. Я поморщилась, и лицо снова на миг обожгло огнем под повязкой.

— Слушайте… Помолчите, все.

— Ты и тогда так делала. Просто закрыла на замок.

— Но это так не работает.

— Вычеркнула родителей, будто их не было.

— Думала, так проще.

Думала. И это правда работало. Их не вернешь — я и закрыла эту страницу. И жила дальше. Хорошо жила, кстати. Почему же теперь это верное счастье трещит по швам?!

— У тебя внутри дыра. Не чувствуешь?

А теперь оказывается, что, может быть, зря закрыла… Что надо было, наоборот, подбивать Ис на экспедиции, брать все в свои руки. Что Фарр не просто так вечно выступал против королевских идей наконец сделать это.

— А чувствовала. Еще вчера вечером.

— Нет, это потому, что Чак разбил ей сердце.

— И Фарр разбил тебе сердце. Наврал, что родители мертвы!

Он не мог иначе тогда. Он сам не понимал…

— А они живы, ведь живы, Фарр, да?

— Просто он хотел быть героем.

Он и есть герой. Не верь, Тиль!

— Просто ты хотела верить, что все просто. А не искать решений.

— Ты так всегда делаешь. Живешь, как пойдет.

Ветреное зелье будто ушло на всю эту борьбу. Мне жутко захотелось заорать и затопать ногами. Все же, это работает. Плевать. Я осторожно опустилась на подозрительный пол, сосредоточиваясь на координации, забивая на все эти голоса.

— Ты их больше слушай, — пробормотала я Фарру.

— Поверь, я знаю, до чего они могут довести. Как ты?

Тогда. Девятнадцать лет назад. Маленький мальчик. И голоса. Свои, чужие, пугающие, сводящие с ума.

— Жить буду. Тяжело… было?

Фаррел грузно запыхтел, звеня кандалами.

— Для мальца — немного.

— Для взрослого тоже. И не немного. Я видела сегодня всего одну Ро. И уже… этого достаточно. Она ведь сильная, Фарр. И даже она.

Помолчали.

— Мы… выберемся, — сказал Фарр почти уверенно.

Я расхохоталась. И сразу волнистым эхом по всему телу и голове — особенно — полетели острые камни, вспарывая, ударяя и падая.

— Конечно… — просипела, сгинаясь пополам снова.

— Тиль… морские медведи тебя задери… я не могу помочь… Ты… держись…

Я пробормотала в темноту:

— Ты сам… цел?

— Цел, но немного ограничен в… движениях.

— Так ему и надо! — запели мотыльки размером с кулак.

— Так вам всем и надо!

Но я в такое не верила. Может, немножко — иначе они бы этого не говорили — но у меня слишком много дел, прежде чем помирать. Ларипетра. Звездная пыль. Электрическая проводимость.

— И не пытайтесь, — покачала я головой. — А вы… можете его освободить?

— Что?!

— Тогда он мог бы помочь мне.

— А…

— Мы ведь с вами одно целое, разве нет?.. Нам надо выжить.

— Ты все равно останешься слепой.

— Не останусь.

— Со шрамами. Уродливая.

— И Чак на тебя даже смотреть не станет.

Я вздохнула. Вот имя Чака… мне было его жаль. Мне было себя жаль. Мне было нас жаль. Вообще, людей. И только с ларипетрой путь был… кристально ясен.

Даже всхлипнуть толком не получилось — через рот вышло как-то невнятно.

— Тиль… ты правда… О Видящий… Но чем, чем он вам так нравится?

Я попыталась своими лопастями схватить себя за плечи. Меня пробило морозом. Вот еще не хватало. Подобрала под себя ноги по-турецки, закачалась. Так легче.

— Ро нравишься ТЫ. Даже не сомневайся. Почему Жан-Пьери не могут переместиться в портал сейчас? Им нужна… звездная пыль? Это… что-то не так со стеклом далекозора, да?

Как я раньше не догадалась! Ведь доктор сказал — на маяке на краю света пыль, из нее сделано стекло далекозора. Дядя им воспользовался и сбежал. Фарр погнался, вернул далекозор и теперь этой переменной для уравнения недостаточно. Зачем еще плыть на маяк, как не за сырьем для стекла далекозора?..