Тильда. Маяк на краю света

— Этого ведь не случилось.

— Фарр. Ответ. Выбрал бы Ро или империю?

Мы словно вернулись в нашим урокам во дворце. Он помрачнел.

— Ты сама знаешь.

— Да. Мы с тобой из того города, в котором долг важнее чувств, а потерянные шансы — дело привычное. Мы иногда даже не догадываемся, что что-то потеряли, и почти всегда уверены, что оно того стоило. Ты бы вспоминал о ней, тебе было бы больно, но… стал бы ты несчастлив навсегда?

— Меня пугают дебри твоего сознания, Тиль.

— Это незамутненный разум, а не дебри. Ты бы сам выбирал, опять же: быть счастливым или скиснуть навсегда. И — уверена — ты бы ни за что не выбрал второе. Чувства — дело преходящее, Фарр, и мы с тобой оба это знаем. Над их появлением мы не властны. Но над тем, будут они жить или нет — еще как. Их можно заставить пройти, если это необходимо. Игнорировать, как демонов. Лицезреть с земли, как созвездия Несуществующих Созданий, — я ткнула пальцем в небо. — Так что кому какая разница, люблю я или нет. Я — то, кем я сама решу быть. И явно не несчастно влюбленной.

— Ты не справишься, — вмешался бессмертный мотыль.

Я попыталась его прихлопнуть, но ожидаемо ничего не вышло.

— Ты права, Тиль. Но, знаешь… несмотря на то, как я злюсь на Аврору… гораздо чаще, чем чувствую, как люблю… Несмотря на это, именно благодаря ей я снова жив. Или жив в принципе — как никогда не был. Любовь, любовь, которую мы себе позволяем, Тиль — она делает нас живыми.

А я умру. И таков мой выбор. Будучи замужем за тем, кого полюбила. Ах, ирония судьбы.

Завтра мы потребуем свадьбы. Я отобрала у Фарра «кочергу» и ударила по веткам, чтобы искры полетели в небо тысячами.

— Видящий свидетель, Тиль, как же вы похожи с Ис.

Я мгновенно вскипела:

— Ты знаешь, что я не выношу, когда ты нас сравниваешь, Фарр.

С детства. Ис — беспринципная, избалованная, изнеженная. И — мелкая. Мы никогда рядом не стояли, хотя ей я никогда не скажу об этом. Она же младшая сестренка. Но не боле.

— Ты просто ревновала ее к брату, — напомнил один из этих насекомых размером с кулак.

— И ничего ты не решаешь сама, как видишь.

— Все решают чувства.

Я ударила ладонью по коленке.

— А вот и не все. Пошли прочь!

Фарр вздохнул.

— Эта горечь и безвыходность… Сестренки мои, почему счастье улыбаться выпало мне, а не вам? Я чувствую себя виноватым. Должно было бы случиться наоборот.

И неловко усмехнулся. Я скорчила рожу.

— Наслаждайся, братец. Разрешаю. Ты честно заслужил, вот правда. А я… завтра замуж выхожу, за потомка самого Видящего, на свеже нанесенном на карту острове, возле камня из звездной пыли — разве, по-твоему, я несчастлива? Доброй ночи, и не задавай мне больше глупых вопросов.

Глава 15 О диалогах в предрассветном тумане, судьбе Оливии Эйдан и голой революции в голове

Остров Гудру, седьмое орботто.

Я проснулась от того, что кто-то совершенно беззастенчиво шарил руками по моему телу. Завела руку для пощечины или затрещины в тот самый момент, как открыла глаза. И увидела только темноту.

Мое запястье поймали в воздухе, а маску поправили, и в прорезях я увидела… ухмыляющегося в предрассветном тумане Чака Кастеллета. Он приложил палец к губам. Моим губам!

— Тихо, все еще спят. Где цитрусовое? Не могу найти.

Я дернула запястье, и, когда оно полетело куда-то вбок вместо куда следовало, совершила неприятное открытие, что конечности онемели и превратились в плети.

— И поэтому ты меня лапаешь?!

Со злым отчаянием я пыталась растереть хотя бы руки. Дублет Фаррела валялся в траве отдельно от меня, предатель.

— Брось, Тиль, в конце концов — ты моя жена. Имею право.

Я вспыхнула.

— Ничего не имеешь! Мы еще… не поженились.

Руки не слушались. Кровообращение, кровообращение…

— Свадьба сегодня — договорились ведь. Да и фамилию ты себе заранее прикарманила. Хватит чваниться, где зелье? Скоро рассвет, пора приводить Фриду в чувство.

— Вот скажу деревьям… — пробубнила я.

Кастеллет закатил глаза, а потом обличительно ткнул в костер.

— Они тебе не помогут — вон ты их сколько умертвила.

— Так мы… для дела.

Я не была уверена, кто из нас двоих прав. Может, надо где-то вырезать узор друидов?..

— Видящий, Тиль! — Чак обхватил мое правое плечо и начал жестко растирать сверху вниз. Следом второе: кровь наконец побежала по телу. — Воспитание при дворе приносит одни пороки!

— Ты его вовсе не получил, — отбрила я, со злорадством шевеля пальцами — удачно! — Жан-Пьери отлучили от двора ой как давно.

Кастеллет уже принялся за обтянутые штанами ноги, и я не стала ему мешать. Становилось тепло, тело будто возвращалось ко мне. Я попыталась помассировать шею, и она отозвалась закаменевшим нытьем. Дублет от росы промок, увы, и теперь был бесполезен.

— Вот уж о чем я не жалею, — запыхавшийся голос Чака звенел застаревшей обидой. — Пусть горит ваш Вестланд в огне. Я туда не вернусь.

— Тебе и нельзя. Поймают и отрубят голову на площади Увядших Роз.

— И ты станешь вдовой.

Чак хлопнул меня по коленкам так хлестко, что я подскочила на месте.

— Ну? — он встал и протянул руку в требовательном жесте.

Я полезла рукой в корсет под рубахой. Повезло, что он туда не добрался… И снова покраснела. А если однажды захочет?..

Кастеллет отобрал склянку и поспешил к Фриде. О, только теперь я уяснила, что он, как и Фарр, остался в одной рубахе, а своим красным сюртуком укрыл девочку. Усмирив возмущение собственным женихом и страх перед совместным будущим, я подобралась поближе и заглянула через его плечо, вытягивая шею.

Чак осторожно приподнял голову спящей Фриды, приоткрыл ей губы, влил несколько капель. У меня вырвалось:

— Когда-то я тебе нравилась.

— Нравилась?!.

Кажется, это утверждение Чака удивило и позабавило. Один из моих мотыльков подлетел к нему и шикнул: