Тьма внутри

Ее хватил ледяной холод, от которого все нутро вымораживается. На плечи легла тяжесть, будто кто-то положил на них руки, навалился сверху. Краем глаза Оксана видела справа от себя фигуру, закутанную в белое, – она стояла и смотрела на Оксану и Сашу, и девушка чувствовала тяжесть этого взгляда так же остро, как ощущала тяжесть ладоней на своих плечах.

Призрачный аромат усиливался, нарастал, становился непереносимым, удушающим; голову наполнил голос – он твердил раз за разом одно и то же все громче и громче, вгрызаясь Оксане в уши.

Она не выдержала, закричала, оттолкнула Сашу. Что было силы вопила, чтобы он убирался, оставил ее в покое. Это относилось, конечно, вовсе не к Саше, но он-то больше никого не видел, а потому принял слова на свой счет. Оксана едва успела увидеть его ошарашенное лицо, как ее вырвало прямо ему под ноги, и обида, изумление в его глазах сменились отвращением.

И все, был Саша да сплыл.

Никогда, никогда ей от этого кошмара не избавиться, не выйти замуж, не обрести женского счастья. А главное – винить некого, сама кругом виновата. Оксана прислонилась к стене и расплакалась.

Случилось все несколько лет назад, когда Оксана была совсем молоденькой, в одиннадцатом классе училась. Жила в небольшом городе, стоявшем на крутом речном берегу, готовилась поступать в институт, расположенный не здесь, а в областном центре.

Мать с отцом давно развелись. У матери был, как она выражалась, «друг», отец жил на другом конце страны с новой женой, однако принимал участие в воспитании дочери от первого брака, звонил, присылал деньги и обещал помочь снимать квартиру, если Оксана поступит в вуз.

Вдвоём родители все уши прожужжали девушке о том, как важно получить высшее образование, и Оксана старалась изо всех сил.

До того момента, как к ним в класс пришел новенький – Костя.

Все девчонки сразу сделали боевую стойку: парень был так хорош собой, что запросто мог заткнуть за пояс какого-нибудь признанного голливудского красавца. Вдобавок Костя был из обеспеченной семьи, поэтому хорошо одевался, пользовался дорогим парфюмом, выглядел всегда на все сто. На его фоне остальные мальчишки померкли.

Оксана поддалась всеобщей увлеченности. Она, конечно, в любом случае обратила бы внимание на столь привлекательного одноклассника, но, возможно, ее интерес не пошел бы дальше обычной симпатии, если бы не развернувшаяся между девочками конкуренция и борьба за сердце Кости.

Каждая старалась показать себя в наиболее выигрышном свете, и Оксана не отставала. Беда в том, что она была обычной: не страшненькой, вполне симпатичной, но не блистательной красавицей, как, например, Кузьмина или Савицкая.

Свет для влюбленной Оксаны сошелся на Косте, голова была занята лишь им: куда он пошел, что сделал, что сказал, как посмотрел на нее, а как – на другую девочку. Учеба была заброшена. Оксана не могла спать, почти ничего не ела, худела и сохла.

Ходить в школу стало одновременно величайшим счастьем и горьким страданием. Видеть Костю – счастье, а отвечать на уроках у доски – настоящее мучение: Оксана постоянно боялась выставить себя глупой перед Костей, стеснялась отвечать, а в результате ошибалась, путалась, хватала двойки и тройки.

Потом стало совсем плохо. В жесткой борьбе победила Савицкая, Костя стал встречаться с нею, а для Оксаны наступил новый этап боли. Парочка вечно обжималась на переменах, Костя провожал Савицкую, и каждый раз, когда он шептал ей что-то на ухо или брал за руку, в сердце Оксаны будто вонзали нож. Она рыдала, отчаяние ее не знало предела; взволнованные родители наперебой спрашивали, в чем дело, мать созванивалась с отцом, жаловалась на Оксану, предлагала помощь, но помочь, конечно, не могла.

Однако был человек, который мог.

Тут пришла пора рассказать про бабушку Риту.

Это была папина мама, жила она здесь же, по соседству. Бабушка Рита была, пожалуй, самым близким Оксане человеком. Девочка постоянно проводила время у бабушки, оставалась ночевать, на каникулы так и вовсе перебиралась к ней. Мама не возражала, отец, расставшись с женой, уехав из города, был рад, что развод не помешал, его мать тесно общается с обожаемой внучкой.

Оксана никого добрее бабушки не знала. У нее имелся огромный запас историй, она была понимающей и чуткой, с ней можно было поделиться, все рассказать без утайки. А еще бабушка Рита была ведуньей.

Это никакая не выдумка, не глупость, в городке все про то знали, относились к бабушке с огромным уважением, постоянно обращались за советом. Она умела заговаривать разные хвори, лечила болячки получше многих врачей, снимала сглаз. Ребенок плохо спит, в доме неспокойно или еще какая напасть приключилась? Горожане знали, куда идти за спасением от бед. Бабушка Рита никогда никому не делала зла, силу свою использовала во благо.

Влюбившись, Оксана поначалу замкнулась в себе, но потом все же стала делиться с бабушкой своими горестями. Та выслушивала, заваривала для внучки отвары из пахучих трав, чтобы успокоить нервы.

– Любовь в этом возрасте, как ветрянка. Переболеет человек, потренирует душу и сердце, получит иммунитет, исцелится и станет дальше жить, – так она сказала однажды, но Оксана не восприняла этих слов.

Что значит – «исцелится и станет дальше жить»? Никогда-никогда это чувство не пройдет! Жить без Кости она не сможет.

В декабре произошло то, что Оксана сочла последней каплей. Она вышла из школы после дежурства, одной из последних, когда уже стемнело. Перед ней был школьный двор, а посреди этого двора, освещенные светом фонаря, склонившегося над ними, стояли Костя и Савицкая. Они так тесно сплелись, приникли друг к другу, что казались единым организмом. Стояли, не замечая ничего и никого вокруг, включая Оксану с разбитым сердцем, и целовались.

Оксана, не в силах сдержаться, бросилась прочь. Слезы текли по щекам, от рыданий было больно в груди, хотелось умереть, потому что только смерть может избавить от муки. Пойти завтра в школу, увидеть там Костю рядом с Савицкой, торжествующей, уверенной в своем могуществе и своем безоблачном счастье, казалось невыносимым.

Ноги сами принесли Оксану к бабушке Рите.

– Ты должна помочь! Всем помогаешь – и мне помоги! – с порога прокричала она.

Бабушка волновалась, спрашивала, пыталась утешить, но Оксана лишь плакала, кричала, топала ногами и талдычила: