Тьма внутри
Шрифт:
Леня сполз со стула и бухнулся на колени. Стыдно не было, при мысли о том, что у него в животе, можно сказать, бомба заложена, такой страх брал, что о гордости и достоинстве не помнилось.
– Простите, Анна Васильевна, голубушка! Простите! Бес попутал!
– Жадность – вот твой бес. Ишь ты, запел, посмотрите. Ты теперь, Леня, мой раб. Захочу – заберу Норушку. Захочу – оставлю, и будешь работать на меня до скончания века, бесплатно, за похлебку, за корку хлеба.
Он уже и не просил, глаз не поднимал. Плакал только: сам, сам виноват.
Ведьма помолчала. Леня ждал.
– Ладно, – выговорила наконец, –
Леня был счастлив, что легко отделался.
– Второго раза не будет, учти. Иди.
Он двинулся к выходу, но не успел дойти до двери, как ведьма снова его окликнула. Мужчина обернулся.
– Еще одно, Леня. Чуть не забыла. Был у меня один работник. Все никак угомониться не мог, замышлял против меня дурное. К другой ведьме пошел – спаси, помоги. А о том забыл, что Норушка мне обо всем шептала. И работник этот, и ведьма умерли страшной смертью. Нашли их с черными лицами, у него живот разорван изнутри, она в петле болталась в собственной спальне. Так-то. Может тебе и другая глупая мысль в голову забраться: меня не станет – заклятие спадет. И такому не бывать. Даже если подберешься ко мне тайно, чтоб я не учуяла (хотя сие невозможно), так все Норушки, все детки мои, почуяв, что нету хозяйки среди людей, знают, как им поступать.
Он хотел спросить, как, но не осмелился. Ведьма сказала сама.
– Сердце твое сожрет Норушка. Всю кровь из тела вытянет, все другие органы поедом поест. Пустую оболочку в могилу опустят, а душе покоя не будет: уж я слугу моего на том свете встречу достойно, будь уверен.
Анна Васильевна улыбнулась, и Леня понял в этот миг, что перед ним – древнее существо, которое шагает сквозь годы, десятилетия и, быть может, века. Ведьма живет на свете долго – и переживет Леню, как пережила десятки, сотни других работников. Переступит через него и двинется дальше.
«Во что ты влез, идиот?» – с тоской подумал Леня и испугался, что Норушка прочитает его мысли.
Ведь больше он никогда не бывает один, наедине с собою.
Папин крестик
Платон ехал домой с тяжелым сердцем. Всячески старался пробудить в душе восторг, но не выходило. Темное облако (дурное предчувствие? горькая тоска?) окутало его, не давая вдохнуть полной грудью.
А ведь стоило бы порадоваться. Разве может долгожданное возвращение к семье, любимым людям, в родной домой быть печальным? Платон работал вахтовым методом, по два-три месяца не бывал дома. Жил на Севере, в поселке, работа была непростая, зато оплата достойная.
До некоторого времени вся его жизнь и была – сплошная работа. Как после института устроился в эту компанию, так и трудился по сей день. Был на отличном счету – непьющий, добросовестный, неконфликтный. Когда Платона повысили до начальника участка, коллеги за него только радовались, никто не думал завидовать, работать под его началом людям нравилось.
Годы шли, умерла мама, вслед за нею как-то очень быстро ушел и отец. Платон продал родительскую квартиру, добавил накопления и купил просторную «трешку». Сам не знал, зачем она ему, одному-то…
Хотя нет, знал, точнее,
надеялся. Платон всегда мечтал о семье – такой, какая была у него. Родители жили душа в душу, и Платону тоже хотелось обрести тихое счастье с близким человеком, хотелось сына и дочку – играть с ними на детской площадке, читать книжки, ходить в походы, вместе есть мороженое, что-то мастерить, купаться в море.Но не складывалось. Так и умерли родители, не дождавшись внуков. Платону исполнилось тридцать пять, а он был одинок.
Все изменилось как по волшебству, под Новый год. Платон раздумывал, встречать праздник дома или пойти в гости (друзья звали), пришел в торговый центр за подарками и увидел ее, спускающуюся на эскалаторе. Глупо, конечно, но ему казалось, это ангел небесный плывет прямо к нему в облаке духов и золотистых кудрей.
– Лилия! – выдохнул он.
Это в самом деле была она, первая красавица школы. В нее были влюблены все поголовно – и одноклассники, и мальчишки из параллельных классов, и старшеклассники. Каскад светлых волос, бездонные синие глаза, сияющая улыбка – как в такую не влюбиться? Скромный, молчаливый отличник Платон не то что не пытался завоевать внимание Лилии, он даже не занимал очередь среди желающих это сделать. Понимал: шансы нулевые.
Однажды вышло так, что они оказались рядом в автобусе. Поездка была долгая; почти час Платон провел наедине с Лилей, и ему почудилось, что между ними, старомодно выражаясь, проскочила искра. Он что-то рассказывал, смешил Лилю, она отвечала, кивала, улыбалась благосклонно…
Но когда он, окрыленный успехом, подошел к своему кумиру на следующий день, Лиля не только осталась холодна, словно и не было вчерашнего общения, но еще и едко высмеяла его перед другими ребятами, выставив полным ослом.
Рана в душе осталась надолго, хотя умом Платон понимал, что не все девушки одинаковые, а он сам – хорошая партия, многие охотно стали бы с ним встречаться.
При этом про саму Лилю ходили нехорошие слухи. Поговаривали, что королева школы не дура выпить, меняет парней, обожает шумные компании и гулянки, мягко выражаясь, ведет себя не самым целомудренным образом.
– Бог тебя от нее отвел, – сказал отец, которому Платон однажды поведал про случившееся между ним и Лилей. – Пропащая бабенка, сразу видно. С такой жить – одна морока. Всю душу вымотает, все испортит, а ты же еще и виноватым окажешься.
Платон понимал: отец целиком и полностью прав, но Лилия, белая королева, продолжала царить в его душе. Редких девушек, с которыми ему доводилось знакомиться, он сравнивал с нею, и все неизменно проигрывали Лиле.
И вот предновогодний вечер явил Платону чудо: спустя семнадцать лет он встретил свою первую и единственную любовь. Лилия его сразу узнала, заулыбалась еще шире, подошла к нему, застывшему, как ледяная статуя.
– Платоша, это же ты, да?
Вблизи было заметно, что красота ее слегка померкла, но это на взыскательный, строгий взгляд. Платон же смотрел на Лилю иначе, ничего не замечал: ни лишнего веса, ни тщательно замаскированных мешков под глазами, ни злоупотребления косметикой.
Они пошли в ближайший ресторан. Платон не поскупился, заказал все, что она пожелала. Лиля пила белое вино и благосклонно взирала на взявшегося откуда ни возьмись бывшего одноклассника. Оказалось, она тоже с недавних пор одинока.