Тьма внутри

И бросалась целовать-обнимать, тормошить, смешить Платона.

Это было бесконечно. А запрещать Лиле что-либо было бесполезно.

Окружающие капали на мозги. То и дело кто-то стремился пролить свет, просветить Платона относительно неверности жены. Он затыкал уши, не желал слушать.

Ему и без того хватало проблем. Например, Платон понимал, что во время его отъездов дочь то и дело остается с соседкой. Бывшая учительница, а ныне пенсионерка Галина Федоровна охотно выступала в качестве няни. Это было ужасно с его точки зрения, и постепенно он начал приходить к мысли…

Нет, не о том, что брак был ошибкой. Ведь тогда не было бы Марты! Да и Лилю он еще любил, хотя светлый ореол, который окутывал ее, уже померк и грозил вот-вот погаснуть. А мысль была – сменить работу, не уезжать. И то, как хмурилась Лилия, стоило Платону об этом заикнуться, укрепляло в мысли о правильности решения. Но, как ни крути, усиливало разочарование в жене.

Сейчас, когда очередная вахта завершилась, и он скоро окажется дома, настроение было хуже некуда. Конец декабря, снова скоро Новый год – как тогда, когда он встретил Лилию в супермаркете. Платону вдруг почудилось, что замкнулся какой-то круг, и тяжесть на душе стала совсем невыносимой.

Что он увидит дома?

Лилия, конечно, вызвала уборщиков, как делала это всегда, и квартира сверкает и блестит. Следы чего она старается скрыть, смыть? Конечно, жена станет улыбаться, обнимать его и целовать, но Платону все сильнее казалось, что за всем этим нет любви и уважения. Несколько раз в последнее время он видел на ее странице в соцсети геолокацию – дорогой загородный клуб. Фоточки невинные, еда да интерьеры, но что Лиля там делала? Девичник очередной? Ее подружкам не по карману туда ходить. А как вспомнишь пропущенные звонки, совсем тошно.

Платон поймал себя на мысли, что если бы не Марта, он бы и вовсе не хотел домой. Как же так вышло, грустно размышлял мужчина, подходя к подъезду. Не успел достать ключ, как железная дверь отворилась, вышла соседка, та самая, что подрабатывала у них няней.

– Ой, Платон, добрый день. Вернулись, значит.

Поздоровавшись, поблагодарив Галину Федоровну, он хотел пройти мимо нее, но женщина тронула его за локоть, останавливая.

– Простите, Платон.

– Что такое?

– Понимаю, вам не терпится домой попасть. – Видно было, что Галина Федоровна смущена и не может подобрать слов. – Лезу не в свое дело. Вы же знаете, я не из тех женщин, что сидят на лавочке и перемывают кости всем подряд.

– Конечно, нет. То есть, я знаю это, – сказал Платон, внутренне сжимаясь от тоскливого предчувствия и уже понимая, о чем она хочет сказать.

Путаясь и сбиваясь, по сто раз повторяя, что это вовсе не сплетня, а она своими глазами видела, но никому не сказала и не скажет, только Платону, женщина поведала, что Лиля ведет себя неподобающе. Стоит мужу уехать, устраивает пьянки-гулянки, приглашает кучу народу, а Марта то с няней, то дома. А это же нехорошо, говорила Галина Федоровна, люди бывают разные, поэтому она нередко забирала девочку к себе, даже когда мать не просила, просто по доброте душевной. Да и не только в гулянках дело, несколько раз Галина Федоровна видела, как Лилия выходит из машины, а за рулем – мужчина, точно не таксист, потому что…

– Я понял! – Платон не в силах был слушать. – Я сейчас возмещу вам все те часы, что вы сидели с Мартой.

– Да перестаньте вы! – возмутилась женщина. – Я же не для того! Мы уж сколько лет соседи, вы хороший человек, работящий, добрый. Не заслуживаете… – Галина Федоровна прикусила язык. – Простите меня. Но так-то не я одна вижу. Хотя я ни с кем про это! – вновь повторила она. – Но люди шушукаются.

У Платона кровь застучала в висках. Вот, значит, как. Шушукаются. Рогоносцем, наверное, называют, смеются.

Лилия открыла дверь, выбежала Марта, повисла на шее отца. Платон смотрел на жену – улыбающуюся, в нарядном платье, с красивой прической, красивую и милую, и ему хотелось забыть обо всем, не верить плохому, не слушать досужих разговоров.

Дочка схватила его за руку, потащила за собой, желая что-то показать. Он смотрел, слушал, силясь вникнуть в ее наивные рассказы.

– А что ты нам привез? – спросила Лилия. – У папочки есть для нас подарки?

Платон полез в сумку, стал вытаскивать игрушки, сладости для Марты. Не успел добраться до того, что привез жене, как дочка, раскрывая свои пакеты, сказала:

– Ой, шоколадный Дед Мороз. А мне такого дядя Володя принес. Я съела уже. Но ты не волнуйся, папуль, я твоего тоже съем.

Платон повернулся к дочери.

– Вот как! Здорово! А дядя Володя – это…

– Мамин друг.

Платон посмотрел на жену. Она пожала плечами и вышла из комнаты. Он пошел за ней, чувствуя, как накатывают багряные волны ярости и отчаяния. Однако дверь детской за собой прикрыть не забыл: ребенок не должен быть свидетелем скандалов взрослых.

– А ты, смотрю, тоже мне подарочки приготовила?

Лилия залебезила, залепетала про давнего знакомого и про то, что дети, они, сам знаешь, фантазеры.

– Не слишком ли много кругом фантазеров? Мне кто только не говорил, чем ты занимаешься в мое отсутствие, кто ты такая, но я не хотел верить. Как же! Мой белый ангел! Эта грязь и Лилия несовместимы. – Он ударил кулаком по стене. – Каким же идиотом я выглядел в глазах людей! Соседи, родные, друзья – все видели, один я упорно не хотел признать, что женился на пьянице и потаскухе!

– Прекрати немедленно меня…

– Да я не начинал еще! – заорал Платон. – А ведь я так тебя любил. Чувство свое через всю жизнь пронес. Все для тебя и Марты готов был сделать. А ты взяла и растоптала мое сердце!

– Сам виноват, – закричала она в ответ. – Я тебе не тупая домохозяйка, не хочу сидеть и сопли твоему ребенку подтирать!

– «Моему» ребенку? Вот как! Никогда руки на тебя не поднимал, голоса не повышал, но это! Никогда не прощу. С того света достану!

Зачем произнес последние слова, Платон и сам не понял. Слетело с языка. Бешенство душило, и он, испугавшись, что может совершить непоправимое, попятился от жены, метнулся в прихожую, схватил пуховик и выбежал из квартиры.

…На девятый день народу пришло намного меньше, чем на похороны. Лилия знала, почему, и это ее не волновало. Не пришли со стороны Платона – родственники, друзья. Соседи тоже проигнорировали. Лилия узнала от противной старухи Галины Федоровны, что двоюродная сестра Платона устроила свои поминки, туда всех и позвала.

И скатертью дорожка. Пусть катятся, а то сидели бы с кислыми минами. Лилия знала, что они винят ее в смерти Платона. Ведьма старая нашипела всем, настроила против Лили. Только пусть болтают, руки у них коротки доказать хоть что-то! Не убивала же она его, в самом деле!