Том 1. Стихотворения

<1903–1906>

К Востоку *

Вот и скрылись, позабылись снежных гор чалмы. Зной пустыни, путь к востоку, мертвые холмы. Каменистый, красно-серый, мутный океан На восток уходит, в знойный, в голубой туман. И все жарче, шире веет из степей теплынь, И все суше, слаще пахнет горькая полынь. И холмы все безнадежней. Глина, роговик… День тут светел, бесконечен, вечер синь и дик. И едва стемнеет, смеркнет, где-то между скал, Как дитя, как джинн пустыни, плачется шакал, И на мягких крыльях совки трепетно парят, И на тусклом небе звезды сумрачно горят.

<1903–1906>

Путеводные знаки *

Он ставит путеводные знаки.

Коран

Бог для ночных паломников в Могребе Зажег огни — святые звезды Пса. Привет тебе, сверкающая в небе Алмазно-синяя роса! Путь по пескам от Газы до Арима Бог оживил приметами, как встарь. Привет вам, камни — четки пилигрима, В пустыне ведшие Агарь! Костями бог усеял все дороги, Как след гиен среди ущелий Ти. Привет вам, почивающие в боге, Нам проторившие пути!

<1903–1906>

Мудрым *

Герой — как вихрь, срывающий палатки, Герой врагу безумный дал отпор, Но сам погиб — сгорел в неравной схватке, Как искрометный метеор. А трус живет. Он тоже месть лелеет, Он точит меткий дротик, но тайком. О да, он — мудр! Но сердце в нем чуть тлеет: Как огонек под кизяком.

<1903–1906>

Зеленый стяг *

Ты почиешь в ларце, в драгоценном ковчеге, Ветхий деньми, Эски, Ты, сзывавший на брань и святые набеги Чрез моря и пески. Ты уснул, но твой сон — золотые виденья. Ты сквозь сорок шелков Дышишь запахом роз и дыханием тленья — Ароматом веков. Ты покоишься в мире, о слава Востока! Но сердца покорил Ты навек. Не тебя ль над главою пророка Воздвигал Гавриил? И не ты ли царишь над Востоком доныне? Развернися, восстань — И восстанет Ислам, как саму мы пустыни, На священную брань! Проклят тот, кто велений Корана не слышит. Проклят тот, кто угас Для молитвы и битв, — кто для жизни не дышит, Как бесплодный Геджас. Ангел смерти сойдет в гробовые пещеры,— Ангел смерти сквозь тьму Вопрошает у мертвых их символы веры: Что мы скажем ему?

<1903–1906>

Священный прах *

Пыль, по которой Гавриил Свой путь незримый совершает В полночный час среди могил, Целит и мертвых воскрешает. Прах, на который пала кровь Погибших в битве за свободу, Благоговенье и любовь Внушает мудрому народу. Прильни к нему, благослови Миг созерцания святыни — И в битву мести и любви Восстань, как ураган пустыни.

<1903–1906>

Авраам *

Коран, VI

Был Авраам в пустыне темной ночью И увидал на небесах звезду. «Вот мой господь!» — воскликнул он. Но в полночь Звезда зашла — и свет ее померк. Был Авраам в пустыне пред рассветом И восходящий месяц увидал. «Вот мой господь!» — воскликнул он. Но месяц Померк и закатился, как звезда. Был Авраам в пустыне ранним утром И руки к солнцу радостно простер. «Вот мой господь!» — воскликнул он. Но солнце Свершило день и закатилось в ночь. Бог правый путь поведал Аврааму.

<1903–1906>

Сатана Богу *

И когда мы сказали ангелам: падите ниц перед Адамом, все пали, кроме Эблиса, сотворенного из огня.

Коран

Я — из огня, Адам — из мертвой глины, И ты велишь мне пред Адамом пасть! Что ж, сей в огонь листву сухой маслины — Смиряй листвой его живую страсть. О, не смиришь! Я только выше вскину Свой красный стяг. Смотри: уж твой Адам Охвачен мной! Я выжгу эту глину, Я, как гончар, закал и звук ей дам.

<1903–1906>

Зейнаб *

Зейнаб, свежесть очей! Ты — арабский кувшин: Чем душнее в палатках пустыни, Чем стремительней дует палящий хамсин, Тем вода холоднее в кувшине. Зейнаб, свежесть очей! Ты строга и горда: Чем безумнее любишь — тем строже. Но сладка, о, сладка ледяная вода, А для путника — жизни дороже!

<1903–1906>

Белые крылья *

В пустыне красной над пророком Летел архангел Гавриил И жгучий зной в пути далеком Смягчал сияньем белых крыл. И я в пути, и я в пустыне. И я, не смея отдохнуть, Как Магомет к святой Медине, Держу к заветной цели путь. Но зной не жжет — твоим приветом Я и доныне осенен: Мир серебристым, нежным светом Передо мною напоен.

<1903–1906>

Птица *

Мы привязали к шее каждого его птицу.

Коран

На всех на вас — на каждой багрянице, На каждом пыльном рубище раба — Есть амулет, подобный вещей птице, Есть тайный знак, и этот знак — Судьба. От древности, когда Он путь свой начал, Он совершал его среди гробов: Он, проходя, свои следы означил Зловещей белизною черепов. Хамсин на них горячей мглою дует, Песок, струясь, бежит по их костям. Всем чуждая, на них сова ночует Среди могильных ям.

<1903–1906>

Стихотворения 1906–1911

За гробом *

Я не тушил священного огня.

Книга Мертвых

В подземный мир введет на суд Отца Сын, Ястреб-Гор. Шакал-Анубис будет Класть на весы и взвешивать сердца: Бог Озирис, бог мертвых, строго судит. Я погребен, как раб, в песке пустынь. Пройдут века — и Сириус, над Нилом Теперь огнем горящий, станет синь, Да светит он спокойнее могилам. И мир забудет, темного, меня. И на весах потянет солнце мало. Но я страдал. Я не тушил огня. И я взгляну без страха в лик Шакала.