Там не светит солнце, не бывает ночи, Не восходят зори,За гранитным полем грозно блещет в очи Смоляное море.Над его ли зыбью, под великой тучей, Мечется зарница,А на белом камне, на скале горючей — Дивная орлица:Плещется крылами, красными, как пламень, В этом море диком,Все кого-то кличет и о белый камень Бьется с лютым криком.
отделен.Когда садится солнце за Лиманом,Песок бывает ярко позлащен.Он весь в рыбалках. Белым караваномСтоят они на грани вод, на той,Откуда веет ветром, океаном.В лазури неба, ясной и пустой,Та грань чернеет синью вороненойИз-за косы песчано-золотой.И вот я слышу ропот отдаленный:Навстречу крепкой свежести воды,Вдыхая ветер, вольный и соленый,Вдруг зашумели белые рядыИ, стоя, машут длинными крылами…Земля, земля! Несчетные следыЯ на тебе оставил. Я годамиБлуждал в твоих пустынях и морях.Я мерил неустанными стопамиТвой всюду дорогой для сердца прах:Но нет, вовек не утолю я муки —Любви к тебе! Как чайки на песках,Опять вперед я простираю руки.
Темнеет зимний день, спокойствие и мракНисходят на душу — и все, что отражалось,Что было в зеркале, померкло, потерялось…Вот так и смерть, да, может быть, вот так.В могильной темноте одна моя сигараКраснеет огоньком, как дивный самоцвет:Погаснет и она, развеется и следЕе душистого и тонкого угара…Кто это заиграл? Чьи милые персты,Чьи кольца яркие вдоль клавиш побежали?Душа моя полна восторга и печали —Я не боюсь могильной темноты.
Под сводом хмурых туч, спокойствием объятых,Ненастный день темнел и ночь была близка,Грядой далеких гор, молочно-синеватых,На грани мертвых вод лежали облака.Я с острова глядел на море и на тучи,Остановясь в пути, — и горный путь, виясьВ обрыве сизых скал, белел по дикой круче,Где шли и шли они, под ношею клонясь.И звук их бубенцов, размеренный, печальный,Мне говорил о том, что я в стране чужой,И душу той страны, глухой, патриархальной,Далекой для меня, я постигал душой.Вот так же шли они при Цезарях, при Реме,И так же день темнел, и вдоль скалистых кручЛепился городок, сырой, забытый всеми,И человек скорбел под сводом хмурых туч.
Гул бури за горой и грохот отдаленныхПолуночных зыбей, бушующих в бреду.Звон, непрерывный звон кузнечиков бессонных.И мутный лунный свет в оливковом саду.Как фосфор, светляки мерцают под ногами;На тусклом блеске волн, облитых серебром,Ныряет гробом челн… Господь смешался с намиИ мчит куда-то мир в восторге бредовом.
Бледно-синий загадочный ликНа увядшие розы поник,И светильники гроб золотят,И прозрачно струится их чад.— Дни мои отошли, отцвели,Я бездомный и чуждый земли:Да возрадует дух мой господь,В свет и жизнь облечет мою плоть!Если крылья, как птица, возьму,И низринусь в подземную тьму,Если горних достигну
глубин, —Всюду ты, и всегда, и един:Укажи мне прямые путиИ в какую мне тварь низойти.
В горах, от снега побелевших,Туманно к вечеру синевших,Тащилась на спине ослаВязанка сучьев почерневших,А я, в лохмотьях, следом шла.Вдруг сзади крик — и вижу: сзадиНесется с гулом, полный клади,На дышле с фонарем, дормез:Едва метнулась я к ограде,Как он, мелькнув, уже исчез.В седых мехах, высок и строен,Прекрасен, царственно спокоенБыл путешественник… Меня ль,Босой и нищей, он достоинИ как ему меня не жаль!Вот сплю в лачуге закопченной,А он сравнит меня с Мадонной,С лучом небесного огня,Он назовет меня МиньонойИ влюбит целый мир в меня.
Поэзия темна, в словах не выразима:Как взволновал меня вот этот дикий скат,Пустой кремнистый дол, загон овечьих стад,Пастушеский костер и горький запах дыма!Тревогой странною и радостью томимо,Мне сердце говорит: «Вернись, вернись назад!»Дым на меня пахнул, как сладкий аромат,И с завистью, с тоской я проезжаю мимо.Поэзия не в том, совсем не в том, что светПоэзией зовет. Она в моем наследстве.Чем я богаче им, тем больше я поэт.Я говорю себе, почуяв темный следТого, что пращур мой воспринял в древнем детстве:— Нет в мире разных душ и времени в нем нет!
На западе весною под вечер тучи сини,Сырой землею пахнет, бальзамом тополей.Я бросил фортепьяны, пошел гулять в долине,Среди своих спокойных селений и полей.Соседский сад сквозится по скатам за рекою,Еще пустой, весенний, он грустен, как всегда.Вон голая аллея с заветною скамьею,Стволы берез поникших белеют в два ряда.И видел я, как тихо ты по саду бродила,В весеннем легком платье… Простудишься, дружок!От тучи сад печален, а ты, моя Людмила?От нежных дум о счастье? От чьих-то милых строк?Ночной весенний ливень, с каким он шумом хлынул!Как сладко в черном мраке его земля пила!Зажгли мне восемь свечек, и я пасьянс раскинул,И свечки длились блеском в зеркальности стола.