Травница Его Драконейшества

– Зачем тебе это? – зло спросила она. – Хочешь еще над нами поиздеваться?

– Нет. Мне просто интересно, кому должен принадлежать дом. Я хочу видеть документы. Ведь поместье кому-то завещали, верно? Я тоже среди собственников? Если нет, то мне должны были выделить долю после того, как я погасила ваши долги.

Минни прыснула. Она круглыми глазами посмотрела на меня, потом на мать. Она не могла поверить, что я претендовала на дом. Кажется, они рассчитывали, что я исчезну из Борка и больше не буду о себе напоминать. Разве что чеки на внушительную сумму будут приходить по праздникам и выходным, чтобы Дезраны и дальше могли ни в чем себе не отказывать.

– У меня голова от тебя болит, – сказала Амелия. – Поверить не могу, что ты говоришь о таких вещах! Неблагодарная! Ох, Минни, милая, подай мне воды… Кажется, мне снова дурно.

Мать попыталась проделать трюк, который я видела все детство. Едва заслышав неудобный вопрос, Амелия Дезран ссылалась на мигрень. В любом споре она побеждала с помощью своих “недомоганий” и чувства вины собеседника.

– Могу вызвать Йермона, – холодно ответила я. – Хотя вряд ли тебе нравятся старые ворчливые травники. Ты предпочитаешь помоложе и с усами, верно, мама?

Амелия Дезран дернулась, будто от пощечины. На миг в трещинах ее маски промелькнул настоящий шок. Она быстро взяла себя в руки.

– О чем ты? – брезгливо спросила она.

– Я о доме, часть которого принадлежит мне, – любезно подсказала я. – Но если ты плохо себя чувствуешь, мы можем обсудить многочисленных лекарей, которые часами пропадали в твоей спальне, так и не добившись эффекта от лечения. От них только росла прореха в кошельке нашего отца.

Минни помалкивала, впитывая информацию, словно губка. Она была еще совсем маленькой в тот момент, когда к маме почти каждый день захаживали доктора. Вряд ли она их помнила. Тогда у семьи еще водились кое-какие деньги, и папа мог оплачивать походы Клементины в парк и на чаепития. Возможно, поэтому она не обращала внимания на все остальное. Тогда и ее талант к лицемерию был не так развит.

– Ты хочешь бумаги? – проигнорировала мой вопрос мать. – Что ж, смотри. Я их тебе могу даже отдать!

Зло усмехнувшись, она пронеслась мимо, едва не столкнув меня с лестницы. Я последовала за ней на второй этаж, в самую большую комнату. Это была спальня матери, доступ в которую оставался закрыт даже для отца. Амелия Дезран носила ключ от своих покоев на шее и не разрешала нам заглядывать за дверь, не то что входить. Удивительно, но я никогда не задавала вопросов по этому поводу.

А сейчас все ее правила были проигнорированы. Я пронеслась за матерью в комнату словно ураган и начала жадно осматривать обстановку. Вскоре мне стало понятно, почему никого не впускали.

Амелия Дезран попыталась вытолкнуть меня прочь, но подошла Минни. Я посторонилась, давая сестре взглянуть на то, как жила наша мать. А это было поистине шокирующим открытием.

Глава 16.1

Я потерла глаза, все еще не веря, что эта комната находилась в нашем доме. Тяжелые портьеры с золотой вышивкой. Искусно вырезанное трюмо, заваленное дорогими украшениями. Кровать с балдахином.

На полу лежали дорогие ковры дварфийской выделки. Комната была слишком мала для такой роскоши, поэтому их свалили друг на друга. Все здесь кричало о богатстве и расточительстве, которых этот дом давно не видел.

Минни быстро смекнула, что к чему. Ее жадный взгляд остановился на драгоценностях, брошенных на трюмо. Бриллианты, сапфиры, изумруды – мать позволяла себе все, о чем мы и мечтать не могли.

– И после этого ты правда думаешь, что я оставила вас без средств к существованию? – с иронией спросила я, обращаясь к сестре. – Как вам хватает наглости красть у меня, в то время как в доме целая сокровищница?

Мой ехидный смешок проигнорировали. Мать открыла комод и достала оттуда перевязанные лентой бумаги. Когда она возвращалась ко мне, случайно зацепилась о кромку ковра и едва не упала.

Амелия Дезран схватилась за дверь гардеробной, чтобы восстановить равновесие. Эта роковая ошибка стоила ей остатков уважения дочери: из шкафа посыпались шелка, бархат, муслин, жаккард. Минни смотрела на это с плохо скрываемой завистью.

Мать сунула бумаги мне в руки. Она буквально отпихнула меня ими. Если бы не мое хорошее настроение, я бы обиделась. Однако после увиденного хотелось просто понаблюдать за спектаклем и узнать, как Амелия будет оправдываться. Надвигалась грандиозная ссора.

– Все это – мое наследство? – мрачно произнесла Минни.

– Не твое, – холодно поправила ее мать. – Это семейные ценности, которые остались мне от твоих бабушек.

– И когда же ты собиралась передать их мне?

Я не влезала в разговор. Понятное дело, ни сестра, ни мать не рассматривали даже возможность передачи мне украшений. В этой семье я стала лишней.

– Не раньше, чем меня похоронят, – высокомерно заявила мать. – Ты слишком юна, чтобы доверять тебе семейные реликвии.

– Не припомню, чтобы бабушка носила бриллианты, – вмешалась я. – Или сапфиры. Все знали, что ее камень – рубин.

Амелия перевела взгляд на меня. Она побледнела и сжала губы в тонкую линию, но это был признак не страха или волнения. Мать злилась. Уверена, она бы ударила меня, если бы до этого Алекса и папу не привели домой стражи. Теперь вся семья знала, что нападение на меня будет караться по закону.

Минни нетерпеливо фыркнула. Ее взбесило, что мать ускользнула от ее обвинений и снова спорила со мной. А я уже подсчитывала, сколько Амелия потратила на украшения и прочий мусор, пока я надрывалась в лавке.

Минни не слишком-то волновало, откуда у Амелии драгоценности – в конце концов, не она экономила каждый медяк, чтобы расплатиться с долгами родителей. Сестренка злилась, потому что матушка не поделилась с ней наживой.

– После твоей смерти? – воскликнула она. – Сколько еще мне ждать? С каждым годом шансов найти мужа все меньше и меньше! Дом разваливается, а из приданного у меня только дешевые платья и гордость. Ты могла бы отдать мне свои наряды, чтобы перекроить.

– А в чем должна ходить я? – разозлилась мать. – В обносках?!

– Зачем тебе столько платьев, тебя даже на балы не зовут!

Я мысленно присвистнула. А Минни перешла к жестоким аргументам. Мать схватилась за сердце. Жаль, но ее трюк не сработал с разъяренной Клементиной.

– И украшения! Ты хоть знаешь, как тяжело мне было достать то колье для бала? А в это время у тебя лежали десятки драгоценностей на столе, брошенные там как мусор…

Щеки Минни раскраснелись. Она надвигалась на мать, сжимая и разжимая кулаки. Ее внушительная грудь колыхалась от каждого тяжелого вздоха. На фоне сухой и худощавой Амелии полненькая Минни смотрелась настоящим гигантом.