Три минуты истории
Шрифт:
— Но ведь все это противоречит соглашениям по ограничению стратегических вооружений. Перенеся гонку вооружений в космос, США тем самым попрали принцип равной уязвимости сторон. Зачем? Не может ли доктрина обороны связываться с соблазном первого удара?
— Космическое оружие служит защите, а не нападению, вот почему теперь только оно может эффективно обеспечить мир на земле. И потом, неужели вы собираетесь уверить меня, что в СССР не работают над этими проблемами? Да ведь вы и начали — с запуска первого искусственного спутника Земли!
Тут я со жгучим интересом взглянул на полковника. Цивильный костюм, венчик седых кудрей
Четверть века спустя мечтой динозавра рождена «космическая военная администрация США».
«— А для чего тебе владеть звездами?
— Чтобы быть богатым.
— А для чего быть богатым?
— Чтобы покупать еще новые звезды, если их кто-нибудь откроет…
— А как можно владеть звездами?
— Звезды чьи? — ворчливо спросил делец.
— Не знаю. Ничьи.
— Значит, мои, потому что я первый до этого додумался».
(Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц».)
18. «Новые крестьяне» из Прованса
Гора Зензин не бог весть как высока, но не все ли равно, когда сбоку от тебя пропасть? Каждый камень, предательски стрельнувший из-под колес, отзывается холодным уколом в сердце. В машине у меня включено радио, на горе крутят русскую плясовую, вдруг она стихает, и на ее фоне я слышу голос диктора — узнаю, это Роллан:
— Дорогие радиослушатели, как мы сообщали, сейчас на радио Зензин состоятся дебаты с участием советского журналиста. С минуты на минуту он должен прибыть. Просим извинить нас за небольшую задержку и воспользоваться ею, чтобы приготовить ваши вопросы.
И как еще я не свалился в пропасть от этой новости! Ведь просил же их ни в какие радиодебаты меня не включать, ведь обещали же. Однажды, приняв их приглашение приехать на новогодний праздник, я на беду свою прихватил в машину самовар — настоящий, тульский, с трубой, а дырявый сапог для раздува углей нашелся, разумеется, на месте. Все сто человек влюбились в самовар так, что увезти его обратно в Париж уже не хватило духу. Так он и остался на горе Зензин. Но представьте мое состояние, когда на следующий день тот же Роллан всю округу известил по радио, будто я привез им «автомат Калашникова, который варит чай». Хорошо еще, что там, на горе, радио, а не телестанция, не то бы они и продемонстрировали эту выдыхающую искры, выгнутую коленом трубу, которую — все так же продолжая шутить — они направили в сторону плато Альбион…
Где-то оно тут неподалеку. Если бы я мог оторваться от этой треклятой дороги, достаточно было бы на секунду оглянуться назад.
«Как предусматривалось программой, утвержденной еще в 1972 году и проводившейся в жизнь при президенте Жискаре д’Эстэне, два агрегата по девять стратегических ракет „S-2“ в каждом заменены на плато Альбион (Верхний Прованс) ракетами „S-3“. Каждая из них оснащена термоядерным зарядом мощностью в мегатонну… в пятьдесят раз превышающей мощность бомбы,
сброшенной на Хиросиму», — писала газета «Фигаро» в январе 1983 года.Уф! Я наконец въезжаю на верхушку горы, поросшую редким лесочком, навстречу пуком стрел вылетают дети и псы. Иду к домику с высоко торчащей над ним радиоантенной. На камнях перед ним, как всегда, сидят мои друзья, в термосах кофе, выведенный наружу приемник оглашает гору:
Калинка-малинка моя-а-а…Все это прелюдия к дебатам, что ли?
Роллан улыбается навстречу, догадываясь, конечно, что я сержусь. Но он приготовил сюрприз. Рядом с ним сидит незнакомый мне человек.
— Знакомьтесь, — представляет его Роллан. — Это генерал Пьер Матра — пятый боевой и первый мирный командир полка «Нормандия — Неман». Он уже выступил по радио. Теперь твой черед.
Встреча Нового года в кооперативе «Лонго май»
Меня уже зовут к микрофону. Рядом садится Роллан. «Дорогие радиослушатели, как мы вам обещали…»
Пока ты говоришь один, все ничего. Ты следуешь собственному плану, сбился — поправился, забыл — вспомнил. Неожиданно серьезен и Роллан, он ведет меня вопросами, составляющими самую злобу дня, даже не поминая об «автомате, который варит чай».
Но вот начинаются вопросы радиослушателей.
— Вы сказали, что английский эскадренный миноносец «Шеффилд», затонувший у Фолклендских островов, имел на борту атомное оружие, я вас верно понял? — возникает из эфира вежливый фальцет.
— Да.
— Мсье… или как к вам лучше обращаться: камарад?
— Как вам угодно.
— Камарад, вы, должно быть, располагаете секретами советского генштаба, раз вы утверждаете такое. Из вашего утверждения я лишь могу заключить, что, как писали в нашей прессе, Советский Союз действительно наблюдал, чтобы не сказать шпионил, за районом боевых действий в районе Фолклендских островов, да еще пускает по миру всякие нелепые слухи…
Даже у Роллана вытянулось лицо. Через окошко мне видно, как там, перед домиком на камнях, кто-то поперхнулся кофе, ему стучат по спине. «Спокойно!»
— Каким это чудом вы столь информированы, камарад? — не унимается фальцет. — Почему французам обо всем этом впервые сообщает советский журналист?
«Спасибо», — мысленно говорю я ему.
— Основываясь на сообщениях аргентинской и английской прессы, моя газета напечатала статью о ядерном грузе «Шеффилда». Во французской прессе я пока на этот счет не видел ни одной строки, но, будем считать, это случайная заминка…
— Скажите, а почему Советский Союз настаивает, чтобы французский и английский потенциал тоже включить в расчет ядерных сил двух блоков? Разве можно сравнивать силы Франции и Англии с силами СССР? Вы можете сокрушить нас в одну секунду, в то время как мы…
— Вы следите за тем, какая кампания ведется в прессе вокруг имени вашего земляка Нострадамуса?
— Ну, более или менее…
— А вы полистайте повнимательней. Вот они предо мной. Газета «Матэн»: «Сценарий тотальной войны, из которой победителями выйдут русские!» Журнал «Пари-матч»: «Наша единственная надежда — это „Першинги“!» «Фигаро-мэгэзин»: «Франция одна может уничтожить 80 процентов СССР!..»