Три подруги и все-все-все

— Уберите собаку, пожалуйста, — вдруг громко и настойчиво попросил молодой мужской голос. — Она мешает.

— Да, да, конечно, — послышалось в ответ, и вскоре по полу застучали тапочки, одновременно шлёпающие о голые пятки.

— Сюда, — прошептала я и потянула подругу прочь, но прямиком в жуткую квартиру. Войдя, мы услышали диалог, который сразу вызвал облегчение, как бы бесчеловечно это ни звучало.

— Чёрт, как же она воняет… Открой окно, а то меня сейчас вывернет, — произнёс кто-то.

Послышался скрип распахиваемой оконной створки. А я, не выдержав, вырвалась из рук хватавшей меня за запястья подруги и устремилась на звук.

— Что…? — растерялся парень, вышедший мне навстречу из кухни. — Вы кто? Вам сюда нельзя!

Последние слова он выкрикнул мне в спину.

Я вбежала в ванную.

Большую её часть занимала глубокая винтажная чаша, сверкающая отполированным акрилом и стоящая на изогнутых латунных ножках. Вода внутри была странного коричневого цвета, а в этой воде, напоминавший разбавленный кисель, лежала девушка.

Точнее, то, что от неё осталось. Тело раздулось, черты лица исказились, глаза были мутными, серыми, кожа будто бы самостоятельно сползала с мышц и вот-вот должна была начать опадать вниз мягкими кусками прямиком в вонючую воду.

Зажав рот рукой, другой я оттолкнула попытавшегося меня притормозить парня и вывалилась обратно на лестничную площадку, сдерживая кашель, грозящий вот-вот перерасти во что-то, чуть более отвратительное.

Ниса подхватила меня, обняла за плечи, прижала к себе и что-то проговорила.

Я не услышала.

— Что? — пытаясь дышать ровно и неглубоко, переспросила я, надеясь, что мне удастся прогнать этот отвратительный запах разглашающейся плоти, поселившийся в носу.

— Я просила: кто там? — повторила Ниса.

— Кристина, — выдохнула я, хватаясь одной рукой за стену. — Это Кристина.

— Что за Кристина? — спросили за спиной.

В дверном проёме стоял напарник первого встреченного мною парня, которого я узнала по голосу. Это он жаловался на запах и просил открыть окно. И едва я обернулась к нему, как сразу уткнулась взглядом в татуировку на шее.

Волк.

Такой же, какой был у Гриши.

— Отвечайте, — потребовал оборотень в привычной для его профессии манере. Так порой говорил и сам Гриша, требовательно и с искренней верой в неоспоримость собственной власти. Последнему я всегда поражалась. Потому что… неважно сколько у тебя власти. Всегда найдётся тот, у кого её ещё больше. Вопрос лишь в том, встретишь ты такого на своём пути или нет.

Мне не повезло. Я встретила.

— Не слышу, — продолжал давить парень. Его лицо было обычным, о таких говорят «не запоминающееся». Соверши он преступление при свидетелях, они потом вряд ли смогли бы его описать… если бы не ярко-рыжие волосы, которые напрочь уничтожали всё обычное в нём. Самый прозаичный облик превращался в нечто неординарное лишь за счёт цвета густой шевелюры. — Я вас спрашиваю! И хватит на меня глазеть!

— Может, вы ей понравились? — на полном серьёзе заявила подруга и чуть встряхнула меня.

Парень такой откровенности не ожидал и растерялся. Но ненадолго подруга смогла выбить его из седла своей очаровательной прямолинейностью, потому что, вновь собрав брови у переносицы, он ещё усерднее гаркнул:

— Отвечайте! Откуда вы знаете труп!

— Я не знаю труп, — проблеяла я, задерживая кашель в груди и пытаясь заставить его там и остаться. — Я знаю ту, кем труп был до того, как стал трупом. Точнее, я знала её.

— Кристина? — переспросила Ниса, поворачивая лицо ко мне. — Подружка Макса?

— Бывшая, — поправила я. — И вообще не подружка. Так, мимолётное недоразумение.

Рыжий оглянулся на соседнюю квартиру, которая всё ещё щедро демонстрировалась всем желающим благодаря настежь распахнутой двери, и приказал:

— Зайдите. Обе.

Ниса подтолкнула меня вперёд.

— На кухню, — продолжил координировать нас рыжий.

Я двинулась куда сказали, стараясь не дышать и не смотреть в сторону ванной. Будто бы подслушав мои мысли, мужчина прикрыл дверь.

На кухне нас усадили, выдали по стакану воды, набранной из-под крана, напарник рыжего замер у мойки, а сам он распорядился:

— Я слушаю, — и встал надо мной с выразительно сложенными на груди руками.

— Может, познакомимся для начала? — решила вставить Ниса и, просунувшись ко мне, чуть-чуть оттеснила парня в сторону.

Рыжий пронаблюдал за таким наглым манёвром, удивившись чужой смелости. Удивление сменилось выражением понимания и осознания. Что он там понял и осознал долго гадать не пришлось, потому что он тихонько рассмеялся себе под нос и, покачав склонённой вниз головой, посетовал на самого себя:

— Как же я сразу не догадался, — подняв глаза, он оглядел нас с возросшей заинтересованностью и некоторым детским любопытством. Стало очевидно, что он гораздо моложе, чем сперва показалось. Около тридцати, но с работой, которая постепенно забирала жизнь из его глаз, заменяя тьмой, которой и так хватало в жизни оборотня. Мне стало интересно, как и когда его обратили. Но спрашивать такое не принято даже у близких знакомых. Слишком травмирующий опыт.

— О чём? — Ниса выставила вперёд плечо, частично закрывая меня собой.

— Ты — Ди, верно? — спросил рыжик у меня, полностью игнорируя Нису, что последней не понравилось, и она недовольно запыхтела.

— Допустим, — осторожно произнесла я, — но раз моё имя тебе известно, может быть, назовёшь своё?

— Ренат, — коротко представился оборотень. — Я перебрался в этот город два месяца назад. Мне рассказывали о тебе. Много. Говорят, ты проблема. Теперь я понял, что они имели в виду.

— А я вот не поняла, — фыркнула Ниса, прожигая парня горящими гневом глазами. — Жажду деталей!

— Там, в ванной, — откашлялась я, потому что голос вновь начал подводить из-за судороги, сводящей горло. — Что с ней случилось?

Парень покусал губу, втягивая щёки и рассматривая меня голубыми глазами, а после ответил:

— Требуется вскрытие, чтобы сказать точно, — он сделал паузу, — но могу предположить, что ей сломали шею. Возможно, были и другие повреждения.

— Например? — выдохнула я.

— Например, её могли избить перед смертью, — парень проронил это так равнодушно, что меня едва не передёрнуло. Сколько раз видела смерть, была с ней знакома лично, служила ей, а всё равно не могла принять.